— Ты отдаешь себе отчет, что он сидит в тюрьме благодаря твоему показанию? — Я не понимаю, что вы хотите сказать. — Если бы ты не сказал лейтенанту, что видел, как учитель выходил из сарая, его бы, возможно, и не арестовали. Озадаченный, переминаясь с ноги на ногу, мальчик снова посмотрел на отца и ничего не ответил. — Если ты действительно его видел, ты должен был сказать правду. — Я и сказал правду. — Ты не любил Леони Бирар? — Не любил. — Почему? — Когда я проходил мимо ее дома, она кричала мне всякие гадости. — Она оскорбляла тебя чаще других? — Да, господин комиссар. — Почему? — Она злилась на маму, что она вышла замуж за моего отца. Мегрэ прикрыл глаза, стараясь придумать еще какой-нибудь вопрос, но так ничего и не придумал. — Спасибо, Марсель. Если захочешь что-нибудь мне сказать — вспомнишь, например, какую-нибудь забытую подробность, — обязательно сразу же зайди ко мне. Ты не боишься меня? — Нет, господин комиссар. — Еще стаканчик? — спросил отец, протягивая руку к бутылке. — Нет, спасибо. Не буду больше вам мешать. У вас очень смышленый сынишка, господин Селье. Жестянщик покраснел от удовольствия: — Мы стараемся воспитывать его, как можем. Я не думаю, что он часто врет. — Между прочим, когда он сказал вам, что учитель заходил в сарай? — В среду вечером. — Он ничего не сказал об этом во вторник, когда вся деревня обсуждала смерть Леони Бирар? — Во вторник он ничего не говорил. Я думаю, что смерть старухи поразила его. За обедом, в среду, у него был очень странный вид, и он внезапно сказал мне: «Папа, кажется, я что-то видел». Он описал мне эту сцену, а я пошел и рассказал все лейтенанту. — Спасибо. Что-то беспокоило комиссара, но он никак не мог понять, что именно. Выйдя на улицу, он сначала направился к «Уютному уголку», где увидел молодого учителя. Тот завтракал, сидя у окна с книгой в руке. Мегрэ вспомнил, что обещал позвонить жене, и прошел на почту, расположенную в другом крыле дома. Там его встретила девица лет двадцати пяти, в черной кофточке. — Долго придется ждать разговора с Парижем? — В это время не долго, господин Мегрэ. Ожидая, пока его соединят, он наблюдал за ней, смотрел, как она ведет записи, и спрашивал себя: замужем она или нет, а если нет, то когда выйдет замуж и станет ли со временем похожа на старуху Бирар. Он пробыл в телефонной будке около пяти минут, и барышня через закрытую дверь могла услышать только: — Нет… устриц нет… Потому что их нет… нет… Погода прекрасная… Совсем не холодно… Он решил пойти поесть. Молодой учитель все еще был на месте, и Мегрэ уселся за столик как раз напротив него. Вся деревня уже знала, что это новый учитель. С ним еще не здоровались, но на улице провожали его взглядом и, когда он проходил мимо, начинали о нем судачить. Учитель несколько раз поднимал голову от книги и, встав наконец со стула, как будто заколебался. Может быть, он хотел ему что-нибудь сказать? Но Мегрэ не был уверен в этом. Проходя мимо комиссара, он так неопределенно кивнул ему, что это можно было принять скорее за непроизвольное движение. Тереза надела поверх своего черного платья чистый белый передник. Луи ел в кухне, и было слышно, как время от времени он звал служанку. Покончив с едой, он подошел к Мегрэ, вытирая рукой жирный рот: — Как вам понравился наш кролик? — Лучше некуда! — Вот и хорошо… — довольно пробурчал он, уселся на стул и, чтобы не мешал толстый живот, растопырил ноги. — Ну и чудак! — Кто? — Тео. Не знаю человека хитрее его. Всю жизнь он прожил спокойненько, ничего не делая. — Вы думаете, что, кроме него, никто не слышал выстрела? — Прежде всего, в деревне никто не обращает внимания на выстрел из карабина. Если бы стреляли из охотничьего ружья, тогда все обратили бы на это внимание. А кроме того, эти штуки стреляют так тихо и к ним так привыкли, с той поры как каждый мальчишка в деревне обзавелся своим карабином… — Тео был у себя в саду и ничего не видел? — Видите ли, в чем дело: по его понятиям, работать в саду — значит пить вино в погребе. Кроме того, если он и видел что-то, то ничего об этом не скажет. — Если даже видел, что кто-то стрелял? — Тем более. Луи был вполне доволен: — Я вас предупреждал, что здесь вы ничего не поймете. — Вы думаете, что учитель хотел убить старуху? — А вы? Мегрэ категорически ответил: — Нет. Луи, улыбаясь, посмотрел на него, как бы желая сказать: «И я нет». Но он не сказал этого. Возможно, что и тот и другой отяжелели от всего съеденного и выпитого. Они помолчали, поглядывая на площадь, как бы разрезанную солнцем на две половины, на зеленоватые витрины кооператива, на каменный портал церкви… — А на чьей стороне кюре? — спросил Мегрэ, чтобы хоть что-то сказать. — Как и полагается кюре. — На стороне учителя? — Против. Мегрэ поднялся со стула, постоял в нерешительности посреди комнаты и, наконец, лениво направился к лестнице. — Разбуди меня через час, — сказал он Терезе. Он не должен был обращаться к ней на «ты». В сыскной полиции обычно «тыкают» девицам легкого поведения, и это не ускользнуло от внимания нахмурившегося Луи. Зеленые ставни в комнате были закрыты и едва пропускали тонкие полоски солнца. Он не стал раздеваться, а снял только пиджак и ботинки и растянулся на застланной постели. Через некоторое время сквозь дрему он вдруг отчетливо услышал ритмический шум моря. Возможно ли это?.. Он крепко заснул и проснулся, когда постучали в дверь. — Господин Мегрэ, час уже прошел. Не хотите ли чашечку кофе? Он чувствовал себя отяжелевшим, вялым, не зная, чем ему заняться. Внизу, когда он проходил через комнату, четверо мужчин играли в карты; среди них были Тео и мясник Марселин, все еще в своей рабочей одежде. Комиссару казалось, будто у него что-то не ладится. Однако что именно, он не мог сказать. Ощущение это пришло к нему во время разговора с Марселем Селье. Но в какой же момент? Он направился сначала к дому Леони Бирар, ключ от которого лежал у него в кармане. Вошел, сел в передней комнате, где утром он читал письма. Он не нашел в них ничего важного, они лишь познакомили его с семействами — Дюбар, Корню, Жилле, Рато, Бонкёр. Выйдя из дома, он решил двинуться по дороге к морю и, пройдя немного, увидел кладбище. Зашел туда, почитал надписи на могилах: почти те же самые имена, которые он узнал из писем… Теперь он мог восстановить историю некоторых семейств, подтвердить, что семейство Рато было связано с семейством Дюбар в течение двух поколений; что один из Корню женился на девице Пьедебёф и что она умерла в двадцать шесть лет… Он прошел еще метров триста по дороге, но моря так и не увидел. Всюду тянулись пологие поля, вдали виднелась какая-то блестящая дымка, но он не отважился идти дальше. На улицах и переулках он то и дело наталкивался на местных жителей. Засунув руки в карманы, они останавливались без всякого к тому повода, чтобы поглазеть на фасад дома или на случайного прохожего.