— Подозрения? Нет. Я в этом твердо уверен. — Что вы собираетесь делать? — То, что полагается, — ответил Мегрэ без особого энтузиазма. Он вздохнул, вытряхнул пепел из трубки на серый пол, посмотрел себе под ноги и как бы в замешательстве добавил: — Это будет не очень-то приятно. Напротив, у окна квартиры учителя, стоял Жан-Поль и наблюдал за ними. Глава 8 Подкова Леони Бирар Прежде чем выйти из класса, Мегрэ заметил вдали за садами другой силуэт. И хотя человек, сидящий на подоконнике у раскрытого окна, был виден со спины, по форме головы и по дородности Мегрэ узнал Марселя Селье. — Кажется, это дом торговца мясом? Лейтенант проследил за его взглядом: — Да… Жозеф и Марсель большие приятели. Между тем мальчик обернулся, нагнул голову, чтобы разглядеть женщину, развешивавшую белье в саду. Машинально взгляд его описал полукруг и остановился в тот самый момент, когда Мегрэ и лейтенант выходили из класса. Несмотря на расстояние, по его жестам можно было догадаться, что он с кем-то разговаривает в комнате. Потом он спрыгнул с подоконника и исчез. Обернувшись к комиссару, Даньелу задумчиво пробормотал: — Желаю удачи! — Вы возвращаетесь в Ла-Рошель? — А вы хотели бы, чтоб я вас подождал? — Тогда я, пожалуй, еще успею на вечерний поезд. Дом мясника находился примерно в ста пятидесяти метрах от школы. Размеренным шагом Мегрэ быстро добрался до этого приземистого строения. Это не была, в сущности, мясная лавка. Под лавку была приспособлена лишь левая комната первого этажа, в которой поставили некое подобие кассы, весы, холодильник старого образца и стол, на котором разделывали туши. Входная дверь вела прямо в коридор, в глубине которого, слева от лестницы, был виден двор. Прежде чем постучать, Мегрэ подошел к открытому кухонному окну. В глубине комнаты сидели за круглым столом три женщины и ели сладкий пирог. Одна из них была жена Марселина, две другие — его мать, старуха в белом чепце, и сестра, которые жили в ближайшей деревне и приехали на похороны. Они видели, как подошел комиссар. Окно было такое маленькое, что на какое-то мгновение он совсем закрыл его своим туловищем. Они слышали, как он потоптался у двери, поискал звонок и, не найдя, наконец с шумом вошел в кухню. Жена мясника встала со стула, приоткрыла дверь в кухню и спросила: — Кто там? Затем, видимо узнав его, сказала: — Вы из парижской полиции? Если она и была на похоронах, то уже успела переодеться. Это была еще не старая женщина, но уже сгорбленная, щеки у нее запали, глаза светились лихорадочным блеском. Не глядя в лицо комиссару, она добавила: — Мужа нет дома. Я не знаю, когда он придет. Вы хотите его видеть? Она не пригласила его войти в кухню, где молча сидели две другие женщины. — Я хотел бы поговорить с вашим сыном. Она испугалась. Впрочем, это было дело привычки: она вечно чего-нибудь боялась и жила в ожидании неизбежной катастрофы. — Он уже лег спать. — Я знаю. — Он больше месяца лежит в постели. — Вы позволите мне подняться наверх? Что она могла сделать? Судорожно вцепившись пальцами в фартук и не решаясь противиться, она пропустила его. Не успел он подняться на несколько ступенек, как увидел Марселя, спускавшегося по той же лестнице. Мегрэ пришлось прижаться спиной к стене, чтоб пропустить его. — Извините… — пробормотал мальчик, не глядя ему в лицо. Он торопливо прошмыгнул мимо и, видимо, ожидал, что Мегрэ остановит его по дороге или окликнет, но комиссар не сделал ни того, ни другого и молча продолжал подниматься по лестнице. — Дверь направо, — сказала мать, когда комиссар был уже наверху. Он постучал. — Войдите, — раздался детский голос. Пока комиссар открывал и закрывал дверь, мать по-прежнему стояла на месте, подняв вверх голову. — Не беспокойся. Сидя на кровати со множеством подушек за спиной, Жозеф попытался встать. Одна его нога почти до половины была в гипсе. — На лестнице я встретил твоего друга. — Знаю. — Почему он не подождал меня? В комнате был очень низкий потолок, и Мегрэ чуть ли не касался головой средней потолочной балки. Комната была небольшая. Большую часть ее занимала кровать, на которой валялись иллюстрированные журналы и куски дерева, обструганные перочинным ножом. — Ну как, скучаешь? В комнате имелся и стул, но на нем была навалена уйма разных вещей: куртка, рогатка, книги и опять же куски дерева. — Вы можете снять все, что там лежит, — сказал мальчик. Жан-Поль Гастен походил на своего отца и на мать. Марсель был похож на жестянщика. Что же касается Жозефа, то он ничем не был похож ни на мать, ни на отца. Из всех троих он был самым красивым и производил впечатление вполне здорового, уравновешенного мальчишки. Мегрэ уселся на подоконник спиной к садам — на то самое место, где еще недавно сидел Марсель. Он не торопился начать разговор. И вовсе не потому, чтобы сбить собеседника, — как он иногда делал у себя на набережной Орфевр, — а просто не знал, с чего начать. Жозеф первый спросил его: — Где мой отец? — У Луи. Мальчик подумал с минуту и опять спросил: — Как он себя чувствует? К чему было скрывать от него то, что он и без того прекрасно знал. — Тео уложил его спать. Ответ этот не встревожил, а, скорее, успокоил его. — Мама внизу вместе с бабушкой? — Да. Яркое солнце, клонившееся к закату, приятно согревало спину Мегрэ. Из сада доносился птичий гомон, вдалеке какой-то ребенок играл на игрушечной жестяной трубе. — Хочешь, я сниму с ноги гипс?