— Не за что, патрон. Он теперь у меня в долгу. Кузен был так горд, что познакомился с вами. Отныне он будет говорить о своем друге Мегрэ, как будто знал его со школьной скамьи… Куда вас везти? К Манюэлю?.. Это уже стало привычным. — Да. На этот раз я зайду в дом напротив. — Ждать вас? — Да. Визит, возможно, будет коротким. Мегрэ позвонил. Дверь отворила женщина, похожая на испанку. Она не очень приветливо посмотрела на комиссара и спросила: — Что вам угодно? — Могу я видеть доктора? — Вам назначено? — Да. — В таком случае поднимитесь. Дверь направо. Женщина следила за ним, пока он поднимался по ступенькам старого дуба, покрытым грязной зеленоватой дорожкой. Передник служанки также был не очень чистым. Мадам Мегрэ нашла бы, что дом содержится не самым лучшим образом. Глава 6 Комиссар поднимался по лестнице не спеша. Никогда в жизни он еще не чувствовал себя в более неловком положении. У него не было никакого права находиться здесь, и если дантист пожалуется, Мегрэ придется несладко. Можно было подумать, что Мегрэ нарочно нагромождает одну на другую все те ошибки, в которых упрекал его префект. Только успел префект упрекнуть его в пристрастии к осведомителям, как он поспешил к Манюэлю. Ему запретили говорить о Николь с кем бы то ни было, а он пошел в бистро расспросить о ней служащего Сорбонны. Его просили не распространяться об этом деле в уголовной полиции, а он поделился и с Жанвье, и с Люка да, кроме того, послал беднягу Барнакля тайно сфотографировать Николь. Наконец, под очень прозрачным предлогом, который нисколько не обманул Марселя Лендри, он заставил показать ему список членов частного клуба, к которому принадлежала племянница Приера. И все эти нарушения комиссар совершил в течение одного дня! Но, зайдя так далеко, Мегрэ уже не видел никакого смысла останавливаться. Или он победит, или потерпит поражение, и тогда его карьера закончится весьма плачевно. Удалось ли ему хоть что-нибудь открыть? Да. Мегрэ еще не мог полностью определить всю ценность этого открытия, но он нащупал связь между двумя столь далекими и принадлежащими к различным слоям общества женщинами, как Николь Приер и Алин, любовница Манюэля. Доктор Мелан был поручителем Николь при ее вступлении в клуб «Сто ключей», и вчера Алин посетила того же доктора, когда у нее якобы разболелись зубы. Все это пронеслось в его голове, пока он поднимался по лестнице. На втором этаже он направился не к той двери, что указала испанка, а к противоположной. Он очень любил изучать обстановку и домашнюю жизнь людей, которые его интересовали. Особенно любил заглядывать в те комнаты, куда его не приглашали. Дверь оказалась запертой. Снизу крикнули: — Вы что, не знаете, где у вас правая рука? На эмалевой дощечке Мегрэ увидел слова: «Звоните и входите». Он позвонил, повернул ручку двери и оказался в приемной врача, где находилась одна-единственная пациентка. Это была довольно молодая женщина. Она, по-видимому, плохо себя чувствовала. Не обращая внимания на позолоченный столик с журналами и газетами, женщина, скрестив руки на коленях, сидела на стуле, уставившись неподвижным взглядом на цветастый ковер. Она едва взглянула на вошедшего и вернулась к своему меланхолическому созерцанию. Открылась внутренняя дверь, и вошла секретарша с длинным носом. Секретарша обратилась к Мегрэ. Голос ее был сух, взгляд — суров. Похоже, это была одна из тех дурнушек, что не знают ни молодости, ни любви и винят в этом весь свет. — Что вам угодно? — Мне бы хотелось видеть доктора Мелана. — Для консультации? — Да. — Вам назначено? — Нет. — Доктор принимает только по предварительной записи. — На табличке сказано, что доктор принимает с десяти до двенадцати. — Это старая табличка. — Вчера ночью у меня безумно разболелся зуб. Аспирин не помогает… — Вы уже были у Мелана? — Нет. — Вы живете на этой улице? — Тоже нет. — Как же произошло, что вы выбрали именно доктора Мелана? — Я проходил по улице и увидел табличку… — Идемте. Она ввела его в маленький кабинет с белыми стенами. Но белизна их была так же сомнительна, как и все остальное в этом доме. Секретарша села за письменный стол. — Садитесь… Я не ручаюсь, что доктор сможет принять вас между двумя пациентами, но на всякий случай заполню карточку. Фамилия? — Мегрэ. Жюль Мегрэ. — Профессия? — Служащий. — Возраст, адрес? — Пятьдесят два года, бульвар Ришар-Ленуар. Секретарша оставалась невозмутимой. Правда, голова ее склонилась над карточкой, и он не мог видеть ее глаз. — Какой зуб вас беспокоит? — Коренной, справа, точно не знаю какой, кажется, второй. — Подождите в приемной… Я вам ничего не гарантирую… Если торопитесь, советую пойти поискать другого дантиста… — Я подожду… Окно приемной выходило в сад. У высокой стены напротив окна Мегрэ увидел обветшалую оранжерею, садовые инструменты, неухоженные цветники. За садом высился шести- или семиэтажный дом. Это была задняя сторона дома, и у нескольких окон на веревках сушилось белье. Мегрэ сел на стул, нащупал в кармане трубку. Если бы перед ним не сидела молодая женщина с печальными глазами, он, возможно, и закурил бы. Тик-так. Тик-так. Это тикали часы черного мрамора. Они показывали двадцать минут одиннадцатого. Мегрэ задал себе вопрос: будет ли он еще сидеть в этой комнате, когда часы покажут двенадцать? Он пытался ни о чем не думать, не строить никаких гипотез, сохранять ясность мысли. Чтобы как-то заполнить время, он начал фиксировать малейшие детали: зеркало над камином, на котором мухи в течение многих лет оставляли маленькие коричневые следы, каминная решетка Второй империи, стулья разных стилей. Можно было догадаться, что в этом доме нет хозяйки, нет детей. Третья дверь в приемной была обита войлоком, как в конторах некоторых старых нотариусов и кое-где в учреждениях. Ни один звук не проникал из-за двери. Впрочем, тишина была во всем доме. Снаружи стояла жара. Здесь царила прохлада. — Доктор просит извинить его, мадемуазель… Он примет вас через несколько минут… Это была секретарша. Молодая пациентка ответила ей покорным взглядом.