В десятке отсеков моего корпуса вычислители, артиллеристы, инженеры, лоцманы, ничего не подозревая, исполняли свои привычные обязанности, пока на камбузе Агнц и Кок вели свой непринужденный разговор. А тем временем Ларион пыхтел, поднимаясь по лестницам к своим запрятанным часовым минам. Кок сказал: – О том, почему вы стали командиром боевого корабля, сэр? – Я? – фыркнул Агнц, с полдюжины раз наполнив рот едой, прежде чем очень медленно ответить. – Пять лет назад я зашел в питейное заведение «Голубой канал» на Марсе. Я встретил там девушку… – А-а, понимаю… – Ни черта ты не понимаешь, кастрюля! До чего же она была хороша, черт возьми! Характер утонченной кошки, и нравы под стать. Искристые волосы, черные, шелковистые, как паутина. Глаза синие, как холодные воды глубокого канала. Я хотел взять ее с собой на Землю. Началась война, меня отозвали и… – И однажды, – закончил за него Кок, – когда вы поможете закончить войну, вы отправитесь на ее поиски. И когда окажетесь на базе Деймос – Фобос, попытаетесь проникнуть тайком на Марс и похитить ее. Агнц ел, кивая: – Ребячество, да? – Нет, наверное, если она еще ждет. – Она ждет… если я знаю Ирелу, то ждет. Айрес в вычислительном отсеке. Кроваво-красный Марс увеличивается в размерах. Агнц на камбузе. Хиллари и Конрад на командном посту № 1! А внизу, где ширится, разрастается и выплескивается в космос моя мощь, я чувствую вибрации Беллока. А вот – Ларион поднимается по лестнице на склад. Ларион проходит мимо камбуза. – Сэр. Агнц кивает, не отрываясь от еды. Ларион поднимается в вычислительный отсек, минует его, посвистывая, и задерживается на складе. Космос содрогается от моего предостережения. * * * Мои пушки приводят в готовность, смазывают и налаживают. Боеприпасы доставляют наверх по транспортеру из камеры № 5 в орудийную башню № 14. Багровые боеприпасы. Экипаж обливается потом, скалит зубы и ругается. Беллок ждет внизу, в машинном зале. Его лицо нервно дергается. Капитан ест. Я несусь сквозь космос. Айрес вычисляет. Беллок ждет. Капитан ест. Космос. Ларион. Часовые мины. Капитан. Беллок. Пушки. Ожидание. Ожидание. Гонка. Металл моего корпуса корчился от страданий и нагрузок, силился возопить, поведать всем о том, что известно моим отрицательным-положительным полюсам, субатомному сознанию, нейтронным колебаниям. Но кровь моего тела бурлила сама собой, перетекая из камеры в камеру в пропотевших, засаленных спецовках, в ожидании, с напряженными лицами. Бурлила нервно. Бурлила, пульсировала, клокотала, не догадываясь о том, что вскоре яд разольется по всем отсекам. А еще девушка по имени Алиса ждала в Йорк-Порте. Осталась память по двум погибшим родителям. На Марсе танцовщица с обворожительными очами еще танцует, наверное, позвякивая серебряными колокольцами на больших пальцах рук. Марс близко. Меня затрясло от гнева, и я отклонилась от курса. Я содрогнулась от фрустрации металла! Вертелись, крутились мои шестеренки, блестящие сердечные мышцы моей души, нагнетая масло в мои металлические вены. A Беллок сидел внизу и прикуривал одну сигарету от другой. Я думала об Айресе, о капитане Агнце, о его отрывистой речи. О том, как Айрес опустился на колени, ощутила то же, что и он. О Хиллари и Конраде, мечтающих о губах одной женщины. О Коке, который озаботился изобретением гравитационной суповой тарелки. Я думала о пребывающем в ожидании Беллоке. И о том, что Марс приближается. И о войне, которую я никогда не видела, но только о ней и слышала. Мне хотелось быть причастной к ней. Я хотела попасть на войну вместе с Агнцем, Хиллари и Коком! Кок убрал тарелку, очищенную капитанской ложкой. – Добавки? Агнц покачал головой: – Нет. Только дольку каких-нибудь фруктов. Скажем, яблока. Он вытер маленький рот тыльной стороной ладони. – Ладно, – сказал Кок. И в этот самый миг что-то зашипело и взорвалось. Кто-то где-то закричал. Я знала кто. И где. А капитан не знал. – Проклятие! – гаркнул он и в три прыжка вылетел из камбуза. Пытаясь поспеть за ним, Кок выронил суповую кастрюлю. * * * Внутри моего тела завыли аварийные сирены. Юное розовощекое лицо Айреса, бившегося над решением параболической задачи в вычислительном отсеке, вздрогнуло, мгновенно охваченное страхом. Он встал и попытался дойти до трапа, но не смог. Ноги не слушались. Конрад с криком скатился с лестницы. Он исчез в направлении машинного отделения, поглощенный люком в полу. Хиллари мертвой хваткой вцепился в рычаги управления кораблем, промолвив всего одно слово: – Алиса… Кок и капитан первыми примчались в сектор «С». – Закрыть впускной вентиль! – заорал Агнц. Кок схватил пухлыми пальцами поблескивающий на стене маховик клапана и повернул его, кряхтя от натуги. Оглушительный свист оборвался. Пар клубился в моем сердце, плотно обволакивая капитана Агнца и Кока, которых душил кашель. Конрад камнем пролетел вниз по лестнице до самого моего сердца, и пар стал понемногу рассеиваться, когда загудела моя вакуумная вентиляция. Когда клубы пара развеялись, они увидели Беллока. Кок прорычал: – Не нравится мне это! Очень не нравится! Конрад сказал: – Как это случилось? Похоже, мгновенная смерть. Кожистое коричневатое лицо Агнца скривилось. – Именно мгновенная. Маслопровод взорвался и как стальным хлыстом ударил его по переносице. Если он от этого не умер, то его добило раскаленное масло. Сокрушенный Беллок не сказал никому ни слова. Кровь хлестала из того места, куда пришелся удар маслопровода – из носа и щеки. Он впал в забытье. С ним было покончено. Капитан Агнц выругался. Конрад потер щеку дрожащей ладонью. – Я проверял эти маслопроводы сегодня утром. Они были в порядке. Я не вижу… Шаги по трапу. Ларион торопливо спускался. Сначала показались его ступни. Он повернулся, чтобы их увидеть. – Что случилось?.. Когда он узрел распростертого на полу Беллока, его словно ударили под дых. Он побледнел от увиденного, у него отвисла челюсть, и он проговорил упавшим голосом: – Вы… убили его. Вы… прознали о том, что мы задумали… и убили его… Кок сказал отсутствующим голосом: