– Что? – Вы убили его, – повторил Ларион. Он рассмеялся. Разинул рот и исторг хохот в помещение, затянутое паром. Он вдруг заметался по комнате и взлетел вверх по лестнице. – Я вас проучу! – Хватайте его! – приказал Агнц. Конрад бросился за Ларионом. Ларион остановился и ударил ногой Конрада. Тот грузно упал и зарычал. Ларион исчез. Конрад с криком вскочил и бросился догонять. Капитан Агнц смотрел, как он удаляется, смотрел, ничего не предпринимая, а лишь наблюдая за происходящим. Он слушал затухающую дробь шагов на уходящих все выше и выше лестницах. Под ногами Агнца дрожали палуба и корпус. Кто-то вскрикнул. Издалека донесся крик Конрада: – Берегись! Раздался глухой удар. Спустя пять минут Конрад спустился по лестнице с часовой миной. – Хорошо, что маслопровод прорвало, капитан. Это я нашел на складе. Ларион там прятал эту штуку. Он и Беллок… – А что с Ларионом? – Он пытался сбежать через воздушный шлюз спасательной шлюпки. Открыл внутреннюю дверь, захлопнул ее, и через мгновение, когда я открыл ту же дверь, меня чуть не убило точно так же… – Убило? – Да. Этот дурак, должно быть, открыл внешнюю дверь, когда он еще находился внутри шлюза. Космический вакуум высосал его наружу. Больше мы его не увидим. – Кок сглотнул слюну. – Странно, что он так себя повел. Он ведь знал, как работает шлюз и какой он опасный. Наверное, случилась какая-то промашка, неисправность или еще что-нибудь… – Да, – сказал капитан Агнц. – Да. Через несколько часов они провели церемонию прощания с Беллоком. Отправили его за борт вслед за Ларионом. В космос. Мое тело очистилось. Органический яд был уничтожен. До Марса было уже рукой подать. Он покраснел. Побагровел. Через шесть часов нам предстояло вступить в бой. * * * Я вкусила войны. Мы – капитан Агнц и его экипаж внутри меня – стали снижаться. И я впервые выставила вперед свои ручищи, и сомкнула свои мощные пальцы на туловах марсианских кораблей, и разорвала их всех на куски, все пятнадцать штук, что мешали нам сесть на базе Деймос – Фобос. Листы моей обшивки в секторе «F» получили лишь незначительные повреждения. В космос устремились багровые снаряды – мое порождение, мои отпрыски из металла, взрывающиеся с силой, сокрушающей все напластования пустоты в вакууме. Я радовалась своим вновь обретенным могучим лапищам и визжала от восторга. Я говорила со звездами на ракетном наречии. База Деймос – Фобос сотрясалась от моего безудержного азарта. Я кромсала марсианские корабли быстрыми уверенными росчерками своих лучевых манипуляторов, а тем временем лихой капитан Агнц управлял моими системами и во все горло изрыгал проклятия. Я добилась своего. Повзрослела, достигла зрелости. С головой окунулась в войну, месяц за месяцем, требуя еще, еще больше войны. Однажды юный Айрес с осколком шрапнели, засевшим в его легких, поник головою на вычислительный стол, словно собирался читать молитву. Кровь потекла из его полураскрытых губ вместо молитвы. Это напомнило мне о том дне, когда он впервые встал на колени и прошептал: «Да я запросто покажу лучшее время, чем у капитана!» Айрес умер. Конрада тоже убили. И Хиллари принес эту весть в Йорк-Порт девушке, в которую они оба были влюблены. Четырнадцать месяцев спустя мы легли на обратный курс. Мы приземлились в Йорк-Порте, завербовали людей на вакантные должности и снова стартовали, проделывая дыры в пустоте. Мы получили от войны что хотели. А потом вдруг в один прекрасный день в космосе воцарилось затишье. Марсиане отступили. Капитан пожал изящными плечами и скомандовал экипажу собраться в вычислительном отсеке: – Итак, парни, все кончено. Войне конец. Это ваш последний поход на этом милом ракетном корабле. Вы получите увольнительные, как только мы приземлимся в Йорк-Порте. Если кто-то захочет остаться, то знайте, корабль переоборудуют под грузовое судно. Получите приличные спальные места. Экипаж забормотал, шаркая ногами и хлопая глазами. Капитан сказал: – Все прошло хорошо. Не стану отрицать. У меня отличный экипаж и красавец корабль. Мы потрудились на славу. Сделали что смогли. А теперь все закончилось, и настал мир. Мир! То, как он произнес это слово, что-то да значило. – Знаете, что это значит? – спросил Агнц. – Оно значит, будем опять напиваться сколько душе угодно. Будем ходить по земле. Позабудем, какими набожными мы были в космосе. Как мы стали верующими в свой первый же полет. Позабудем, как невесомость выворачивала нам кишки наизнанку. Это многое значит. Это значит, уйдет дружба и славное времечко, когда мы устраивали потасовки на базе Фобос— Деймос. – Это значит прощание с нашей ракетой. Парни притихли. – Я хочу поблагодарить вас. Тебя, Хиллари. И тебя, Кок. Тебя, Айрес, за то, что ты попросился на борт после гибели твоего брата. И вас, Томпсон, МакДональд, Приори. Вот и все. По местам стоять! Готовимся к посадке! * * * Нам не устроили торжественного приема после посадки. Экипаж собрал свои пожитки и покинул корабль. Капитан задержался, обходил меня своими короткими быстрыми шагами. Он ругался вполголоса, кривил свое маленькое коричневатое лицо. А потом и он ушел восвояси. Отныне я перестала быть боевым кораблем. Меня битком набивали грузами и гоняли взад-вперед то на Марс, то на Венеру. И так пять лет. Пять долгих лет ничего, кроме паутинного шелка, пеньки, руды, экипажа сокращенного состава и добропорядочных полетов, в которых ничего не происходило. Пять лет! У меня появился новый капитан, новая, незнакомая команда и непривычное мирное расписание рейсов до звезд и обратно. Ничего существенного не происходило до 17 июля 2243 года. В этот день я разбилась об этот необитаемый каменистый планетоид, где завывал ветер и лил дождь, и можно было свихнуться от тишины. Мой экипаж погиб, и мне суждено лежать на солнцепеке и на холодном ночном ветру, дожидаясь спасения, которое, кажется, уже никогда не придет. Моя живительная кровь вытекла, умерла, иссякла, сгинула. Ракета способна думать, но оживает она, если у нее есть экипаж и капитан. После того как капитан Агнц ушел и не вернулся, я и так живу у времени в долгу. Я лежала и думала о славных месяцах войны, о ее неистовом могуществе, разнузданном безумии. Я ждала. Я осознавала, насколько нелепо и беспомощно мое пребывание здесь. Словно я исполинское металлическое дитя-недоумок, нуждающийся в присмотре и в бурлящей человеческой крови. Пока однажды ранним утром, после дождя, я не заприметила в небе серебристую блестку. Она стремительно снижалась… одноместная ракета инспектора, который патрулирует пояс астероидов. Корабль сел в сотне ярдов от моего безмолвного остова. Из него выбрался невысокий человек. Он очень медленно поднялся по усыпанному галькой холму, почти как слепой. Он остановился у моего воздушного шлюза, и я услышала, как он сказал: – Эй! * * * И тут я поняла, кто это стоит: он не сильно постарел с тех пор, как вступил на мой борт, невысокий и худощавый, свитый из медной проволоки, выкроенный из коричневой кожи. Капитан Агнц. Сколько лет прошло. Одет в черную униформу патрульного. Инспектор астероидов. Он не возится с поклажей. У него опасная работенка. Инспектор. Его губы зашевелились. – Я слышал, ты исчезла четыре месяца назад, – сказал он мне вполголоса. – Я попросился в инспектора. Я думал… я думал, что мне самому хочется поохотиться на тебя. В память о добрых старых временах. Его жилистые шейные мышцы напряглись. Он сжал свои маленькие руки в кулаки. Он отворил мой шлюз, тихонько посмеиваясь, и зашагал быстрыми короткими шагами. Было приятно снова ощущать его прикосновение, слышать, как его отрывистый голос отскакивает от моих стен. Он вскарабкался по трапам на командный пост и стоял там, раскачиваясь, вспоминая те времена, когда мы вместе воевали. – Айрес! – Я, сэр! – Хиллари!