— Ну, почему же, дефицит?! Заскучалось! Вот и решил подменить, так сказать, — отхлебнув горячего чаю из кружки, добавил Илья и расстегнул вторую пуговичка на футболке-поло. — Как наш гость? — Десять минут назад спал. А так, провёл бессонную ночь. Да, собственно, в этом нет ничего удивительного. Нервы то они не железные, даже когда думаешь, что в тебе живого ничего не осталось, — поправив, по привычке, пластиковую кобуры на боевом поясе, из которой торчал «Glock 19», сказал Жданов и вернулся на кухню. Андрей не знал, что добавить к сказанной фразе, и прошёл в одну из двух комнат. Мистер Миллс спал на диване, ерзая по подушке головой. Он лежал на левом боку, а правая рука была сжата в кулак. На висках были видны малюсенькие капли пота, проступившего от нервного перенапряжения, не желавшего покидать тело супервайзера ЦРУ. Романов взял деревянный стул, стоявший рядом со столом, и поставил его на небольшом расстоянии от дивана. Андрей подошёл к окну и приоткрыл фрамугу, впустив в комнату свежего воздуха. Он сел на стул и тихонько дотронулся правого предплечья Миллса. Ник резко вздрогнул и, открыв глаза, осмотрелся по сторонам. — Доброе утро! — улыбнувшись, произнёс Призрак. — Это вы! — с облегчением произнёс супервайзер ЦРУ и сел на диване, спустив ноги на пол. — Доброе утро. — Как вы себя чувствуете? Что-то вам нужно? — Как я могу себя чувствовать, вы хорошо знаете… Спасибо, ничего не нужно! — потерев с силой ладонями лицо, ответил Ник, пытаясь сбросить с себя остатки сна. — Нужно, мистер Миллс! Очень нужно! — вдумчиво, добавил Романов. — И что же это? — теряясь сам в себе, спросил Ник. — Как и любому человеку нужен покой, и хотя бы жить одним днём, а не одной минутой, = сосредоточенно посмотрев Миллсу в глаза, ответил Андрей. — Видимо, вы большой знаток жизни, раз знаете, что кому нужно, — с лёгкой издёвкой в голосе заметил, Ник. — Должен вас разочаровать! Как гласит народная мудрость: «Сапожник без сапог». Это тоже самое, что знать, что делать, но к себе это неприменимо. — У вас в России странный юмор! — Не странней вашего, мистер Миллс, — с юмором добавил Андрей. — Когда может решиться мой вопрос? — встав с дивана и подойдя к окну, спросил Ник. — Это не быстро, и для вас это не секрет! Нам нужно знать, где хранится остальная информация, которую вы хотите нам предоставить в обмен на политическое убежище… — Хорошо! Я скажу! — обернувшись лицом к Романову, сказал Миллс и обхватил ладонями пластиковый подоконник. — Все материалы хранятся на накопителе в депозитной ячейке «UBI-Banca» в Риме. Ключ, а также пароль и номер депозита я готов предоставить в любое время, но мне нужны гарантии, разумеется. — Даю, вам слово, что сделаю всё зависящие от меня, чтобы решить эту проблему. Полковник Громов тоже сделает всё, что от него зависит. Остальное — чистая бюрократия и вам это хорошо известно! — Хорошо, я дам вам ключ от ячейки, как гарантии со своей стороны, — произнёс Ник и подошёл к столу, на котором лежали его несколько личных вещей, прошедших полную проверку на всевозможные шпионские гаджеты. Он снял со связки ключей увесистый керамический брелок в виде статуи «Свобода» и резким движением руки ударил его о стол. Оболочка из керамики рассыпалась и на столе оказался небольшой ключ. Миллс взял его пальцами правой руки и молча отдал Андрею. — Спасибо, за доверие! — встав со стула, добавил Романов взяв у супервайзера ЦРУ ключ. — Следующий ход ваш! И постарайтесь, не медлить с ним, — сказал Ник и сел на диван. — Сделаю всё, что смогу! — убрав ключ во внутренний карман пиджака, произнёс Романов. — Отдыхайте! Силы, вам ещё понадобятся. Андрей вышел из комнаты и попал в коридор, где участку прихожей уделялась мало места. — Покидаешь, нас? — с лёгкой саркастической улыбкой на лице, спросил Жданов. — В этой жизни всё временно, Илюха! Будьте начеку! Рано или поздно, но каким-то образом информация о месте нахождения нашего гостя «протечёт». Это закон жанра! — вдумчиво, ответил Андрей и покинул квартиру… Рим. Улица Гаэта. Посольство Российской Федерации Грибов завернул в открывшиеся ворота посольства, располагавшегося в центре города на вилле Абамелек. Огромная площадь миссии лишь немного уступала в размерах Ватикану, находившемуся, можно сказать, по соседству. Разнообразие построек на территории потрясало своим количеством. Классический итальянский дворец соседствовал с церковью, больницей, школой, спорткомплексом, театром и футбольным полем, где можно было погонять мяч, отрешившись на короткое время от разного рода проблем и задач. Алексей проехал по дорожке и заехал на парковку. Он заглушил двигатель и затушил в пепельнице окурок сигареты. Мечта о чашечки «эспрессо» становилась всё сильнее и сильнее, хотя сейчас думать о такой ерунде было смешно. Алекс поднял рычаг стояночного тормоза и вылез из своего «Фиата». Его взгляд машинально нашёл на парковке «Фольксваген» Хабарова, стоявший под деревом в тени, а значит, Петрович был уже на своём рабочем месте. Грибов закрыл дверцу машины и поставил её на сигнализацию. Алексей энергичным шагом прошёл к входу в резидентуру, где не было никаких опознавательных знаков, и вошёл в безликую тёмную дверь. Он попал в небольшое фойе и прошёл к турникету. Дежурное освещение, как всегда, вызывало апатию и желание поскорее свалить к себе в кабинет. Алексей запер свой смартфон в личное ячейку хранения и направился к лестнице, которая вела на подземные этажи. Тайнам всегда было место под землёй, где легче потерять себя, чем обрести, а обретая потерять! Алекс спустился на первый подземный этаж по ярко-освещённой каменой лестнице и попал в длинный коридор из замутнённых стеклянных стен, где располагались кабинеты, техническая служба, аналитический отдел, зал для брифингов. На втором подземном этаже находились: изолятор, допросные, оружейная комната, склад и многое другое. Притушенное дневное освещение коридора, в котором уже вовсю кипела работа, затихавшая лишь на несколько ночных часов и то, сказать это можно было лишь с натяжкой. Рим — был непростой точкой на карте мира. Италия всегда имела для разведывательной деятельности особый стратегический смысл. Ведь, недаром существовала пословица: «Все дороги ведут в Рим»! Грибов быстрым шагом прошёл часть коридора, поприветствовав коллег-аналитиков, и кивком головы поприветствовал главу резидентуры полковника Соловьёва Геннадия Викторовича, чьим одним из основных достоинств была дипломатичность и умение находить компромисс, даже там, где его не было. Здесь в Риме всегда встречались интересы большинства разведок мира. Средиземное и Адриатическое моря были рядом. Часть крупных офшоров тоже находились под боком, что в очередной раз намекало о притягательности нечистых на руку коллег к этому месту. Алексей провёл ключ-картой по считывателю и зашёл в свой небольшой кабинет, дотронувшись пальцами правой руки выключателя. Тут же загорелся приятный глазу тёплый свет. Он закрыл за собой дверь и прошёл к рабочему столу, на котором включил настольную лампу. Яркий свет охватил всю поверхность стола, где царил абсолютный порядок и чистота. Стены были отделаны бледно-кремовой штукатуркой. Данный дизайнерский приём должен был добавить светлости помещений, что было сродни мёртвому припарки. Подвал от этого не стал стеклянной оранжереей, куда проникают лучи яркого солнца. Алекс включил ноутбук и сел за рабочий стол на офисное кресло. Он ввёл пароль доступа в операционную систему и открыл агентурную сводку, принявшись читать, пришедшую за ночь информацию. Ближний Восток, по-прежнему, оставался самой «горячей» точкой на планете, где боевики «Исламское государства» и «Джебхат-ан-Нусра» вели свою дистабилирующую регион деятельность, а «Аль-Каида», раздираемая внутренними противоречиями, не могла поделить очередной «кусок инвестиций» от спонсоров-кафиров. Лицемерие и понятие террористическая организация исламистского толка, были настолько родственны друг другу, что никогда не сможешь понять смысл священного «джихада». Всё оставалось неизменным! Ведь, кто платит, тот и заказывает музыку, так было и так будет всегда. Противная трель звукового сигнала телефона резанула Грибова по ушам. Он протянул правую руку к трубке телефона и, сняв её, поднёс к уху. — Внимательно слушаю. — Алексей, зайди ко мне, — зевнув, произнёс полковник Соловьёв. — Иду! — сказал Алекс и положил телефонную трубку на базу. Он встал с офисного кресла и закрыл ноутбук. В голове продолжались крутиться мысли, связанные с наблюдением за подполковником Хабаровым. Алексей вышел из кабинета, проведя по считывателю замка ключ-картой, и направился в конец коридора, где располагался кабинет главы резидентуры. Грибов зашёл в кабинет полковника Соловьёва, который сидел за рабочим столом перебирая свежие распечатки, составленные для него его референтом. Геннадий Викторович был прекрасным человеком и преданным делу офицером. Временами он разрешал себе отступать от общепринятых методик и внедрять в работу идеи новых веяний, являясь при этом полным их противником. Однако, в разведывательной работе, часто приходится переступать через самого себя, чтобы сохранить не только жизни подчинённых, но и постараться не разрушить под чистую их судьбы. Полковник Соловьёв являлся полным противником силовых акций и проведений спецопераций, для которых необходимы определённые ресурсы, не всегда имеющиеся под рукой. Оперативная полевая работа — это бурная стихия, схожая по своему действию, как со штормом и ураганом, так и со штилем, чей покой ни в коем случае нельзя нарушить! — Доброе утро, Геннадий Викторович! — Доброе утро, Алексей! — оторвав взгляд от распечаток и сняв очки, произнёс Соловьёв. — Когда будут материалы по разработке дипломата из МИДа? — положив очки на чистую поверхность стола, спросил он. — Работаем, — коротко ответил Грибов. — Что-то не очень заметно, — нахмурив свой морщинистый лоб, добавил глава резидентуры. На мимике его круглого лица читалось недовольство медлительностью в агентурной работе. Последние провалы заметно расшатали под ним его кресло, но сдаваться Геннадий Викторович не умел и не собирался. Он проницательным взглядом голубых глаза посмотрел на Алекса, чья голова была забита множеством мыслей по разным делам, к которым ещё добавилось наблюдение за Хабаровым. — Так, вы же сами учили, что наша работа должна быть незаметной. — Да, Алексей! Учил, но при этом не говорил, что она должна быть незаметной для нас самих! Вот Петрович уже накидал кое-какие свои размышления, а ты всё резину тянешь! Или может тебя снять с этого дела?! — Уважаю любое ваше решение! — твёрдо добавил Грибов. — Чёрт тебя дери! Последнее количество провалов в агентурной работе говорит о том, что без запасных вариантов мы опять рискуем жидко и вонюче обосраться. А это будет означать лишь мой немедленный отзыв в Москву, — потерев затылок короткостриженой головы седых волос, уточнил Соловьёв. — Синьор Спинацолла не так прост, чтобы спешить с его вербовкой. Моё мнение состоит в том, что нужно за ним ещё понаблюдать и продолжить сбор информации. Он сам на нас вышел и предложил свои услуги, а это уже подозрительно. Образ идейного агента с ним плохо увязывается, как и желание сорвать крупную сумму, при том, что бедным чиновником его точно не назовёшь. — А, что, разве денег когда-то бывает много?! — с удивлением спросил полковник и снова надел очки. — Нет не бывает, конечно, но тут что-то не то, на мой взгляд. — Иди работай! К завтрашнему утру хочу видеть у себя на столе твои идеи и наблюдения в письменном виде! — Будет сделано, Геннадий Викторович! — добавил Алекс и кивнул головой. Он вышел из кабинета Соловьёва и направился вдоль по коридору, погружаюсь в собственные раздумья и предположения… Пригород Рима Говард открыл глаза, чувствуя, что непродолжительный сон оставил после себя больше вопросов, чем дал хоть какие-то внятные ответы. Из ночи в ночь Льюис надеялся увидеть в собственных грёзах ответ хоть на один вопрос из длинного списка, но в очередной раз волшебный туман во сне заволок безликие силуэты, вызвав пронзительную боль в груди. Его душа продолжала болеть и изменить он ничего не мог! В мире не было такого лекарства, способного исцелить глубокие раны, застывшие рубцами на сердце. Говард встал со скрипучего дивана и поднял с пола подаренную ему магистром книгу. Возможно, и в правду, спутником Вергилия был он сам. На старых жёлтых страницах книги было описано погружение в пучину природы греха, что для него имело родственный фантом. Именно фантом, преследовавший его долгие годы, в надежде в очередной раз удивить глубиной и безрассудностью человеческих пороков. Однако, это было уже невозможно, ибо Льюис уже видел всё, что только возможно… Он подошёл к столу и положил книгу рядом с полупустой коробкой патронов сорокового калибра. Говард включил ноутбук и подошёл к одному из заколоченных окон гостиной заброшенного дома и яркий луч солнца упал на его лицо. Льюис зажмурился и продолжил чувствовать тепло, похожее на прикосновение руки матери, пытающееся исцелить самые тяжёлые раны. Говард вернулся за стол и сел на шатающийся деревянный стул. Он пододвинул к себе ноутбук и вставил в разъём флэшку, которую перед этим достал из кармана брюк. Льюис открыл корневую папку и принялся изучать материалы. Множество файлов по секретной программе «Ангелы Смерти» потрясали своим наплевательским отношением к медицинской этике. Генетические эксперименты учёных всегда нарушали множество табу, но это никогда никого не останавливало. Всего в эксперименте описывались тринадцать особей мужского пола рождённых посредством извращённой мысли двух учёных генетиков. Описание воспитания, становление личностей и многое другое занимали большую часть файлов, где описывались наблюдения за мальчиками, а позже подростками. При всём при этом они были условно братьями друг-другу, но у каждого были свои увлечения, черты характера, склонности к тем или иным занятиям. Вместо имён каждый имел свой порядковый номер в виде татуировки римской цифры на теле. Особенности физической и огневой-боевой подготовок раскрывали их возможный потенциал, говорившей за то, что они больше машины, чем люди… Льюис открыл отдельный файл по «Девятому», где раскрывалась его личность поподробнее. Среди множества псевдонимов, суперсолдат предпочитал пользоваться именем Джош. Его страстью были азартные игры, а также эзотерика и теология. Видимо, поэтому он и был близок с кардиналом де Флюи, не считая, возможные, связи в Ватикане.