Синьоры внимательно слушали её речь, не отвлекаясь на распечатки в руках. Лаконичность и содержательность преподнесения данного материала вполне могла бы претендовать на Нобелевскую премию, если бы её вручали по ораторскому мастерству. Аделина продолжала говорить, разъясняя разные моменты, с помощью заготовленных заранее слайдов. Она безусловно понимала, что грядёт Новое Время, которое раз и навсегда изменит существующие расстановки сил на мировой арене, где всегда есть место для интриг разного формата, а фраза «Разделяй и властвуй» имеет прямое значение. Синьорина де Монтенье завершила свой брифинг и положила на стол пульт от проектора, а лазерную указку в боковой карман пиджака. Её подушечки пальцев коснулись столешницы, взгляд Аделины замер на главе Синдиката, чьё лицо окутывал полумрак, подчёркивая лишь очертания его силуэта. — Спасибо, за столь подробное изложение подготовки к проведению операции «Giro». Лично у меня нет никаких замечаний! Надеюсь, их нет и у совета, — произнёс глава Синдиката, окинув молчаливые лица синьоров, которые разверзлись громкими аплодисментами, благодаря синьорину де Монтенье за кропотливый труд. — Спасибо, уважаемые синьоры! — кивнув головой, добавила Аделина и продолжила стоять у стола в ожидание возможных вопросов. — Давайте, отпустим, синьорину де Монтенье! Ей надо отдохнуть, — сдержано без каких-либо эмоций в голосе, произнёс глава Синдиката, чью речь никто и никогда не решался перебивать. — Хорошего вечера, Аделина! — Спасибо! — коротко добавила она и полотно проектора начало подниматься вверх. Синьорина де Монтенье взяла со стола пустую кожаную папку и покинула центральный зал. Двери за ней захлопнулись, и она усталой походкой направилась к себе в кабинет. Впереди была большая часть вечера, но пустота в душе звала на широкие поля, где безмолвие и вой ветра поют унылую песню судьбы. Там, среди высоких колосков пшеницы, живут наши потери, схожие по сущности с проливным дождём, впитывающимся в землю и становящимся частичкой природы. Время уносит всё! Ничто не остаётся от человека, кроме имени среди пыльных архивов статистики. История — это всего лишь цифры и даты, а остальное пишет человек, у которого свои мотивы и задачи. Аделина вошла в свой кабинет, закрыла за собой дверь и остановилась у рабочего стола, где царил творческий беспорядок после долгих дней работы. Вечернее солнце наполнялось багрянцем, с грустью смотря на «Вечный город». Синьорина де Монтенье подошла к небольшому столику и налила из бутылки в узкий бокал арманьяк. Тоска овладела её сердцем, а перед глазами пробежали рваные мгновения детских воспоминаний. Они и были одним из главных сокровищ Аделины, серди тленной роскоши и богатств не стоящих и капельки возможного счастья! Синьорина де Монтенье выпила порцию арманьяка и достала из бокового карман жакета чёрного брючного костюма пачку доминиканских сигарилл. Она закурила, чиркнув зажигалкой, и села на небольшой диванчик, рядом с которым на небольшом столике стояла пепельница… Рим Романов ушёл на поворот, проехав мимо Колизея, места, где старые камни помнили жестокость и алчность одурманенных ненавистью людей. Духовность и Древний Рим не имели точек соприкосновения, а идолопоклонничество нельзя в полной мере назвать религией! Скорее, это больше культ с жертвоприношениями, чем поиски божественной сущности. Андрей сбросил скорость, переключив рычаг коробки на вторую передачу, и бросил взгляд на кожаный портфель, где лежало содержимое депозитной ячейки. Сумерки сгущались над «Вечным городом», а багрянец солнечного диска исчезал в поздне-вечерней темноте. Зной ушедшего дня сменялся ночной духотой, а редкий лёгкий ветерок лишь дразнил своим редким напоминанием. Романов бросил взгляд на приборную панель с бортовым компьютером, где часы показывали половину одиннадцатого, и, переключив рычаг коробки передач, нажал на газ. Опаздывать — было не в его стиле! Пунктуальность — это не только черта характера, но и очень часто профессиональная необходимость. Андрей ушёл на повороте на право и, проехав несколько метров, затормозил, аккуратно припарковавшись у тротуара. Он заглушил двигатель «Альфа-Ромео» и вылез из машины. Вечерняя духота окутала его и на лбу приступила небольшая испарина. Романов захлопнул дверцу арендованного седана и поставил автомобиль на сигнализацию. В темпе пройдя по тротуару до ресторанчика, Андрей расположился за столиком на улице. Множество посетителей создавали добродушную атмосферу, где горячая темпераментность разговоров добавлялась спором с активной жестикуляцией, а хорошее вино, развязывало языки даже самых стеснительных собеседников. Впрочем, для последнего типа людей, граппа подходила намного лучше, но далеко не каждый был её почитателем. Романов заказал чашечку «эспрессо» и двойной бренди. Он поднял голову вверх и увидел на тёмном небе тусклую, едва заметную звезду. Она одиноко висела среди простора пустоты и смотрела на него. Лёгкий морозец пробежал по его телу, застыв на затылке, и вызвал чувство дежа-вю. Всё это уже когда-то было и повторялось снова. В человеческой жизни такое происходит сплошь и рядом, но не каждый обращает на это внимание. Всё зависит, только от тернистости пройденного пути! Романов седлал глоток французского бренди из бокала и, осмотревшись по сторонам, увидел приближавшегося к ресторанчику неспешной прогулочной походкой Грибова. Андрей чуть заметно улыбнулся, понимая, что тот мальчишка-чудак после академии, которого он натаскивал, никуда не исчез, лишь постарел и стал мудрее. Об Алексее так можно было сказать со стопроцентной уверенностью и это не было упрёком, а скорее, тонким комплиментом! Алекс остановил официанта при входе на территорию у ресторанчика, где располагались столики с посетителями, и сделал заказ. Он с радушной улыбкой на лице, «змейкой» прошёл мимо шумных собеседников и романтичных пар и присел на раскладной стульчик напротив Андрея. — Вечерний бренди и «эспрессо»… Ты быстро влился в местную жизнь! — произнёс Грибов и официант на подносе принёс ему чашечку «эспрессо» и двойной бренди. — Шутка! — Смешно! — сделав глоток бренди, коротко заметил Призрак и поставил бокал на столик. — Какой план работы на завтра? — спросил Алекс и сделал небольшой глоточек кофе из чашечки. Романов молча достал из бокового кармана пиджака смартфон и открыл файл графического редактора, где охватывалась часть карты парка и место встречи Хабарова с чиновником из МИДа Спинацоллой, отмеченное крестиком красного цвета. Крестиками синего цвета были помечены условные позиции, которых должны были придерживаться Грибов и Андрей. — Утром будет немноголюдно! Поэтому нам нужно будет перевоплотиться в тех, кто не вызовет подозрений. Мистер Майлз — старый, повидавший на своём веку множество «ловушек», оперативник. Он начинал, когда ты ещё только собирался пешком под стол зайти, для справления естественных потребностей, а я только собирался малевать всякую хрень красками, портя хорошие альбомные листы бумаги. В общем, нужно будет, в первую очередь, удивить самих себя, отойдя от привычных образов типа: алкашей, дворников или любителей спорта, трясущих своими задницами рядом со скамейками, где поутру храпит ссаный бродяга. — Хорошая задачка, командир! — сделав глоток бренди, заметил Алексей. — Импровизация и ещё раз импровизация, как говорил «великий и ужасный» псевдо-родственник Рудольфа. Неплохо бы коптер ещё, но это твоя головная боль. Точнее она общая, но достать по возможности данный гаджет на тебе. — Оружие? — Лучшее оружие, конечно же, обаяние и артистизм, но думаю, что без «корткоствола» не обойтись! Применение, само собой, только в крайнем случае, когда не останется другого выбора, — ответил Романов и, допив кофе, встал с раскладного стульчика и оставил под пустым бокалом денежную купюру. — Доброй ночи! — Взаимно! — бросил вслед Андрею, Алекс, взглядом проводив его до припаркованного неподалёку «Альфа-Ромео». — Чёртов, Петрович! — буркнул себе под нос Грибов и, допив одним глотком бренди, оставил под блюдцем с чашечкой чаевые официанту. Алексей покинул территорию у ресторанчика и, закурив сигарету, направился к своему «Фиату», стоявшему на улице за углом… Палермо Ночь всё настойчивее стучалась в невидимые двери временных циклов, ставя большую тёмную кляксу на светлом фоне. Исчезновение и прилив волн, облизывающих каменистый берег, вызывал в сердце Говарда тоску, будто среди мрака увидел светлый силуэт, отдаляющийся в неизвестность к линии горизонта. Льюис бросил последнюю сумку со снаряжением на рыболовецкий баркас, который арендовал у местного рыбака за кругленькую сумму в десять тысяч евро. Цена здесь была далеко не главным фактором! Говард был готов заплатить и больше, если бы понадобилось, ведь, деньги были не его, а значит, их ценность не имела никакого значения! Так бывает всегда и со всеми. Тратить — это не приумножать! Большого ума и находчивости для этого не надо! Лёгкий сырой ветерок дул с моря, а темнота ночного неба протягивала Льюису свою невидимую руку помощи и благословляла одинокого странника в очередную дорогу, у которой не было ни начала ни конца. Говард зашёл в воду в облегающем костюме для дайвинга, выполненного ограниченной партией для нужд Министерства Обороны Великобритании. Он прошёл несколько шагов по пояс в воде, и зацепившись за борт, залез на баркас. Льюис пролез на корму и поднял за массивный канат якорь, бросив его на корабельные половые доски. В памяти на мгновение возник её взгляд и окутанная дымкой из прошлого улыбка. Говард ухмыльнулся, адресую всю эту злость самому себе и предоставляя право судить глупых людей лишь Господу Богу. Он пролез в рубку и включил всё доступное освещение. Его правая рука установила GPS-навигатор в держатель, находившийся над штурвалом, и ввела необходимые координаты широты и долготы. Льюис запустил двигатель, который издав характерный треск и жужжание, постепенно завёлся. Говард дал полный вперёд и стал удалятся от берега. Сырой морской воздух проникал в открытую рубку, скользя ветерком по его гладковыбритой голове. Льюис стоял у штурвала, мягко держа его в руках, и постоянно сверялся с навигатором, чтобы не потерять выбранный курс… Рим. Отель в центре города Романов лежал на кровати, тщетно пытаясь уснуть, и вспоминал слова отца, рассказывавшего ему в детстве про ночь. Среди множества, тогда, малопонятных Андрею слов, он пытался донести до него глубокий смысл вечности, которую легче всего ощутить ближе к полночи среди тишины и пугающей неизвестностью темноте. Тогда Романову казалось, что у папы не может быть причин для грусти и желание понять, где и в чём он оказался виноватым! Детям свойственна безмятежность и отстранённость, замешанная на лёгком инфантилизме до тех пор, пока они не начинают по-настоящему познавать мир и общество. Откровения случатся потом, а сначала будет множество ошибок, чьё свойство приумножаться, станет неким стимулом для дальнейшего прогресса в жизни. Андрей сменил положение тела и лёг на спину. Его глаза закрылись, и он увидел лес, могучий склон, зелёную высокую траву и ручеёк, быстрым течением пробегающий внизу. Журчание воды становится музыкой души, превращающейся в вечный зов предков Родной земли, где аромат полевых цветов перехватывает дух, а запах перед июньской грозой исцеляет старые раны… Глава 14 Где-то вблизи Сардинии Баркас остановился, качаясь среди волн, облизывающих ржавые борта, видавшей виды, старой посудины. Заглушенный мотор продолжал охлаждаться после марш-броска от берега Палермо. Говард потушил всё освещение на баркасе и вышел из рубки. На тёмном ночном небе высоко висела яркая луна, чей рассеянный тусклый свет падал на заднюю площадку судна и отражался от зеркальной поверхности воды. Морская качка была не лучшим спутником, для облачения в необходимое снаряжение, в которое входило: тактический костюм для морского экспедиционного корпуса Великобритании, одеваемый поверх комбинезона для дайвинга, модульный бронежилет с лёгкой бронёй из специального прессованного целлофана, а также две единицы стрелкового оружия и боеприпасы. Льюис закрепил на борту баркаса «маячок» и сбросил якорь в воду. Он вернулся на заднюю площадку рядом с рубкой и, сунув в пластиковую кобуру, расположенную на модульном бронежилете в районе груди пистолет «SIG-Sauer» с глушителем, пристегнул к левому камербанду бронешлем с прибором ночного видения. Указательный палец правой руки дотронулся до небольшой металлической кнопки на корпусе тактических наручных часов и активировал «маячок». Неизвестность, как всегда, захлёстывала огромной вспененной волной, снова предлагая выбор, не существовавший в природе. Страх испытывают все, но не все становятся его рабами! Говард перекинул через плечо одноточечный ружейный ремень и пристегнул к нему с помощью карабина штурмовую винтовку «HK 416 Compact». Он потянул за «Т-образную» рукоять взведения и дослал патрон в патронник. Льюис взвалил себе на спину баллон с кислородом и надел на голову маску для дайвинга, чьё стекло было выполнено из поликарбоната. Скалистый берег и причал виллы виднелся на небольшом отдалении, но заплыв обещал быть энергозатратным. Возраст и физические кондиции в подобных «упражнениях» имеют особые значения, но рассуждать на эту тему у Говарда времени не оставалось. Он присел на борт баркаса и, опрокинувшись через себя, вошёл в воду. Прохлада воды плотно замкнула Льюиса в своих любвеобильных объятиях, ненавязчиво заманивая своей безмятежностью на глубину, где всегда царит покой. Говард развёл на небольшой глубине руками и поплыл к скалистому берегу. Количество кислорода в баллоне было не так много, поэтому ему приходилось экономить, делая редкие дыхательные действия. Сопротивление под водой изматывало намного сильнее, чем самый тяжёлый кросс по пересечённой местности.