Романов саркастично улыбнулся, оценив свой выбор, как подходящий под образ человека, в которого собирался перевоплотиться. Андрей умел удивить своими артистическими способностями, создавая с нуля нестандартные личности, не вызывавшие подозрения даже у самых искушённых оперативников. На этот раз ему предстояло перевоплотиться в интеллигентного пожилого мужчину возрастом лет в шестьдесят пять. Он открыл чемоданчик, стоявший на комоде, и достал оттуда набор для грима и «седой» парик с аккуратной бородкой. Состарить своё лицо, шею и кисти рук тоже не имело большой сложности, владея определёнными техниками, полученными в своё время на киностудии. Романов наложил грим и, приклеив «ухоженную» бородку и седые брови, надел на голову парик. Строгий костюм светло-кремового цвета с белой сорочкой отлично лёг по его фигуре, и он завязал шнурки на серых туфлях. Призрак зафиксировал сзади на ремне брюк запоясную кобуру скрытого ношения. Андрей вытащил из чемоданчика пистолет «SIG-Sauer P-229» и, передёрнув кожух затвора, сунул оружие в кобуру. Разложив по карманам запасной магазин, компактный глушитель, выкидной нож, а также остальную мелочь, он надел на голову шляпу. Романов посмотрел на себя в зеркало и вспомнил цитату Чеширского кота из «Алисы в стране чудес»: «Иногда, отражение намного реальнее, чем сама личность». Возразить что-либо данной мудрости у Андрея не было никакого желания, ведь, истина всегда где-то посередине, среди времени и обстоятельств. Он взял в левую руку трость с ручкой из жёлтого метала округлой формы и, зажав подмышкой книгу, приготовился выйти из номера. ЭМИ-глушилка вырубила на двадцать секунд свет, за которые Романов покинул свои апартаменты, находясь в образе пожилого мужчины, и, закрыв номер на замок, повесил на дверную ручку табличку «Не беспокоить». Светильники в коридоре заработали, как и камеры видеонаблюдения, а Андрей продолжил идти прихрамывающей походкой к лифту, временами опираясь левой рукой на трость… Рим. Парк Боргезе Грибов сидел в своём «Фиате» рядом с одним из входов в парк, пребывая в растрёпанных чувствах, явно мешавших настрою на очень важную спецоперацию. Человек — это не машина! У него есть свои мысли, чувства, надежды и мечты, а отсутствие всего этого подтверждает бессмыслие существования на земле. Меланхоличная мелодия жизни знает повышение октав, и их понижение, счастливая трель самых верхних клавиш и трагедия нижнего баса, к которым в аккомпанемент добавляется протяжное беспокойство смычка, скользящего по натянутым струнам скрипки. Человек способен потеряться под звук любых клавиш и аккордов, и только редкий индивидуум способен с возрастом, а также приобретённым опытом, не замечать ничего. Пусть, это будет самообман, но мозг, по привычке, заблокирует проявление эмоций, замещая их искусственностью показной «роли», в игре под названием: «Царство иллюзий». Алексей сделал последнюю затяжку табачного дыма и затушил окурок в пепельнице. Лёгкий бронежилет скрытого ношения вызывал дискомфорт под футболкой, поверх которой была надета свободная клетчатая рубашка с частично закатанными рукавами. Привычка — всегда держать локти, закрытые тканью, была неотъемлемым спутником Алекса во время проведения спецопераций. Никому не хотелось оставлять случайные образцы ДНК «конкурирующей фирме», для повода в различного рода «охоты на ведьм», такой любимой рядом спецслужб определённых стран. Понятие «лицо врага» при всей своей простоте и определениях, всегда имело множество недосказанностей и переменчивых стандартов, управляемых по средством необходимости достижения того или иного результата. Грибов вытащил из-под сидения запоясную кобуру, которую закрепил на брюках-карго за спиной ближе к правому боку, а двойной подсумок под запасные магазины ближе к левому. Алексей бросил взгляд на циферблат наручных тактических часов и сунул в кобуру пистолет «Glock 19». Он надел на голову головной убор более похожий на гражданский вариант кепи песочного цвета и вылез из машины. Лёгким движением правой руки Алекс потянул на себя ручку открытия багажника, находившуюся в салоне рядом с водительским сиденьем, а левой ладонью прихлопнул дверцу. Он надел солнцезащитные очки «авиаторы», достав их из нагрудного кармана рубашки, и подошёл к открытому багажнику, откуда вытащил чёрный пластиковый кейс компактного размера. Очередной тур «игры» вот-вот должен был взять свой старт, чтобы снова проверить игроков в искусности их мастерства и готовности дойти до финала! Алексей захлопнул багажник, поставив автомобиль на сигнализацию, и прогулочным шагом, держа в левой руке пластиковый кейс, направился к входу в парк Боргезе. Романов прихрамывающей походкой, опираясь на трость, шёл к парку. Вжиться в роль «старика», для него не было большой проблемой. Это очень легко, когда в душе царит усталость и неопределённость. Андрей сжимал в правой ладони книгу и продолжал неспешно идти по тротуару. В лицо светили яркие лучи солнца, падая на небольшие поля шляпы. Главное опасение вызывало состояние грима на лице, шее и кистях рук. Зной и ясная погода были не лучшими спутниками для подобных основательных перевоплощений, но выбора у Романова, разумеется, не было! Природа — редко подбрасывает подарки людям, делая это исключительно в виде скупой милостыни, похожей на показное сострадание бродяге в истлевшей от времени одежде. Вход в парк Боргезе был уже совсем рядом. Его можно было сравнить с оазисом спокойствия и умиротворения посреди суеты центра «Вечного города». Красивые аллеи, изумрудная свежесть газонов, аккуратно стриженные кустарники, мудрые раскидистые молчаливые деревья, маленькие фонтанчики, спящие статуи, романтичность водоёма с лодками, плывущими на вёслах, и сама вилла. Андрей шёл по широкой аллее, медленно продвигаясь к собственной исходной позиции, удобной для наблюдения и оперативного вмешательства в нужный момент. Мимо проезжали утренние любители велотренировок, на своих велосипедах в характерных трико и шлемах. Беречь голову в этой стране умели, не желая, по глупости получить премию великого мастодонта науки имени Чарльза Дарвина. Кто-то изнурял себя длительным марафоном по парку, стирая подошвы беговых кроссовок, обливаясь при этом литрами пота. Старики прогуливались, стараясь нагулять сон, после бессонной ночи, полной призрачных мыслей и идей-фикс, касающихся их ошибок молодости. Для всего в этой жизни своё время! Человек, не задумываясь, с лёгкостью разбрасывает камни, но не любит собирать их на свою седую голову, будучи немощным и пытаясь найти мифических виновных во всех своих бедах! Романов не собирался никого судить! Для этого он не имел соответствующей квалификации и знаний, а вот выносить приговор ему было знакомо. Ошибки — неизбежны, но не покарать предателя, почти что являлось смертным грехом! Он свернул с аллеи, продолжая свою «стариковскую прогулку», которая не выбивалась из его собственного графика движения к исходной позиции. Лёгкий ветерок постепенно сменялся на штиль, а утренний зной набирал свою силу. Мгновение прошлого сами собой лезли в голову. Там, в радости среди счастливого детства, проскакивала грусть потерь, произошедших не серди безумия спецопераций и допустимого компромисса с собственной совестью, а где-то в пустоте ночных признаний, не стоивших и ломаного гроша! Андрей остановился у водоёма, бросив мимолётный взгляд на арку в стороне, и опустил голову вниз, увидев на поверхности воды поплывшее отражение. Он ухмыльнулся самому себе, желая потеряться среди этой утренней тишины парка и навсегда забыть то, что не имело давным-давно для него никакого значения. Романов остановился и медленно присел на скамейку, не давая повода усомниться в своём стариковском образе. Он облокотился на спинку, а трость прильнула к его левой ноге. Андрей открыл книгу и достал из нагрудного кармашка пиджака лекторские очки, усиливающие натуральность роли пожилого мужчины. Его взгляд погрузился в текст бессмертного романа Виктора Гюго, где созданные автором образы, вызывали у Романова множества вопросов, как и сам сюжет. Андрей с задумчивым видом осмотрелся по сторонам и вытащил из кармана пиджака небольшой пластиковый футляр с наушником, который тут же вставил в левое ухо. — Ох, нелегкая жизнь старика, командир! — с сарказмом в голосе произнёс Грибов в канал связи. — Вот, только у третьего глаза спросить забыл! — прищурив взгляд, жёстким тоном сказал Романов и, приподняв голову вверх, увидел в воздухе небольшой трикоптер. — Спрячь «игрушку» за деревьями! Я явно не стою того, чтобы обо мне снимать документальное кино! — Разрешите не согласиться с вами, Андрей Викторович! — с неприятием в голосе добавил Алексей. — В любом случае это не ко мне! Прогуляй «игрушку» по парку, а я пока буду наслаждаться своим образом, — цинично уточнил Романов и опустил взгляд на текст открытой книги. Алекс сидел на траве в условной позе лотоса и, держа в руках смартфон, управлял трикоптером, внимательно следя за видеосигналом с камеры. Его позиция располагалась чуть в стороне от точки, где находился Андрей, игравший роль интеллигентного старичка. Перевоплощаться Романов умел очень хорошо, в отличие от Грибова, не столь искушённого в данном ремесле, предпочитавшего оставаться, по возможности, самим собой. Трикоптер летал рядом с аллеями парка, стараясь придерживаться деревьев и изредка заглядывать на открытые пространства. Время потихоньку подходило к часу «Х», за порогом которого, как всегда, пряталась неизвестность и безвременье. Нет, Алексей не боялся погибнуть ради высшей цели, но с каждым годом грани идейности стирались, оставляя после себя лишь скользящую по пустоте позёмку. Алекс внимательно управлял трикоптером, заводя его на очередной разворот, и продолжал контролировать пространство условленного квадрата. Камера словила в объектив подполковника Хабарова, шедшего прогулочным, но быстрым шагом вдоль аллеи. Грибов прижал трикоптер, как можно ближе к зелени деревьев, рискуя зацепиться за ветку, но другого выбора у него не было. Он активировал на смартфоне режим записи и продолжил аккуратно сопровождать Петровича, чья лёгкая нервозность хорошо улавливалась. Предавать — это тоже искусство, в основе которого лежит исключительно собственная выгода и желание хорошо пожить на бедах других. Алчность — не имеет границ! Идейных двойных агентов история помнит лишь в штучных экземплярах, вымерших давным-давно, словно динозавры в Ледниковый период. — Объект на аллее. Приближается к месту встречи, — произнёс в канал связи Алексей, почувствовав, как в груди появилось напряжение. — Принято. Продолжай вести его! — оторвав взгляд от текста книги, добавил Андрей, задумчиво посмотрев на небо, где продолжало светить яркое утреннее солнце. Он слегка прищурился и снова опустил глаза на текст произведения мировой литературы… Хабаров шёл прогулочным шагом по аллее, испытывая лёгкое напряжение в кистях рук. Его светло-синий строгий костюм припекало солнце, а воротничок голубой сорочки, пропитавшийся потом, вызывал дискомфорт. Он ослабил однотонный тёмно-синий галстук и поправил солнцезащитные очки в пластиковой оправе… Романов оторвал взгляд от текста книги, который бегло читал лишь для того, чтобы придерживаться собственного образа. Допускать, даже малейшего промаха, не входило в его планы, ведь, на кону стояло слишком многое. Это была не простая спецоперация по задержанию двойного агента! Главным действующим лицом этой «пьесы» являлся куратор! Петрович свернул в сторону, прошёл несколько десятков метров и остановился около скамейки, где расположился в ожидании появления дипломата из МИДа Италии. Андрей был почти уверен, что Майлз не появится, стараясь, тем самым, избежать любой своей причастности к данному процессу. Подобные профессионалы всегда и всеми силами предпочитали оставаться «чистыми» и далёкими от непосредственного участия, но это не означало, что не могли внезапно всплыть из небытия другие «сюрпризы». — Объект в поле зрения! Ожидает встречи, — тихо пробормотал в канал связи Романов. — Принято! Вижу контакт. Он приближается с востока. Идёт спокойно по аллее, — произнёс отчётливо Грибов, продолжая контролировать запись с камеры трикоптера, и активировал работу лазерного микрофона. — Понял! Действуем согласно плану, — добавил тихим голосом в канал связи Андрей и опустил взгляд на текст книги… Дипломат итальянского МИДа расстегнул пуговицу чёрного пиджака и верхнюю пуговичку белой сорочки, ослабив перед этим чёрно-белый галстук в полосочку. Его правая ладонь сжала ручку кожаного портфеля, а сам он продолжил испытывать сильнейшее нервное напряжение. Ему совсем не хотелось играть выбранную куратором ЦРУ роль, ощущая неуверенность в собственных силах. Джан-Луиджи своим отношением к жизни был далёк от игр в разведчиков, но отказать Джейку Майлзу он не мог. Компромат, имевшийся у куратора ЦРУ на него, где на видео он в борделе принимает участие в садо-мазо оргиях в беспамятстве наркотического опьянения, мог раз и навсегда завершить карьеру дипломата Спинацоллы, оставив после себя лишь огромный скандал с неизвестным итогом. Джан-Луиджи присел на скамейку с краю на небольшом расстоянии от Хабарова и, продолжая ощущать нервозность в руке, снял солнцезащитные очки в металлической оправе золотистого цвета. По его волосам на голове пробежался лёгкий ветерок, появившийся неизвестно откуда, и он положил кожаный портфель на сиденье скамейки. — Доброе утро, мой пугливый друг! — не поворачиваясь к Спинацолле лицом и сковывая, по возможности, движение губ, произнёс Петрович. Это было стандартной практикой для подобных встреч, где осторожность — главное правило! — Доброе утро! Давайте, как можно скорее закончим с этой формальностью, — с нервозностью в голосе, сказал дипломат. — Вы, слишком напряжены! Предательство — требует лёгкости и алчности, а не обгаженных жидким дерьмом брюк! Естественней! Впереди ещё предстоит полиграф, где нужна убедительность! Нет, страх в таком деле — естественный фактор, но всегда нужно думать о своём будущем банковском счёте в офшоре, который должен греть душу, — ехидно, заметил Хабаров, поправив свои солнцезащитные очки на переносице. — Вам, легко говорить! Ведь, вас в худшем случае ждёт статус персоны «нон-грата», а меня длительный тюремный срок. Пусть, контрразведка здесь у нас не настолько искушённая, как в вашей стране или стране мистера из… Ну, вы сами знаете откуда! Однако, их тоже не вчера из детского дошкольного учреждения выпустили! — Не стоит волноваться, синьор Спинацолла! У этого мистера всё схвачено и опасаться форс-мажора не стоит так сильно, — спокойным голосом продолжил Петрович и достал из бокового кармана пиджака пластинку жевательный резинки в обёртке. — Пусть, так! А с вашей стороны, тоже нет поводов опасаться?! — волнительным тоном, спросил дипломат, сжимая в левой руке ручку портфеля, лежащего на скамейке. — Риск есть всегда и во всём! Даже в ванной можно повеситься и утонуть одновременно, не говоря о других возможных несчастных случаях, — цинично улыбнувшись, ответил Хабаров и тут же сменил выражение лица на нейтрально-задумчивое. С таким видом обычно раздумывают о работах Галилео Галилея или трагической участи Николы Коперника, погибшего за свои убеждения, но никак не играют в «шпионов», для которых, на вид, нет ничего святого на этом свете. — Не надо мне угрожать! — недовольно возразил дипломат, стараясь сидеть спокойно на скамейке и смотреть в противоположную сторону. — Это не угроза, малыш! Это допустимый риск! В каждой сфере деятельности он есть, если вы ещё не знали, конечно, — едва заметно и снова цинично улыбнулся Петрович, внеся в разговор уточнение. — Чёрт бы вас всех побрал! — разозлившись на самого себя, заметил синьор Спинацолла. — Всему своё время! Кстати, как вы относитесь к современному искусству? — Ну, если вы имеете в виду испачканный краской унитаз с непонятными кляксами в качестве экспоната за стеклом, то резко негативно! — Нет! Я не имел в виду экскурсию по уборной в картинной галерее, — оценив шутку, добавил Хабаров. — К примеру, Моне или Пикассо? — Я сторонник классической живописи! — Тогда самое время внести в жизнь свежую струю! Следующая наша встреча будет в национальной галерее современного искусства. Детали встречи по установленному каналу связи… Рёв моторов двух чёрно-зелёных спортивных байков «Кавасаки» и резкое торможение перед поворотом на аллею парка, ввели посетителей в замешательство, заставив отшатнуться в стороны, чтобы не попасть под колёса психованных мотоциклистов в чёрных коротких кожаных куртках и тёмно-синих шлемах с затемнёнными забралами… — Командир, у нас гости! Два спортивных байка влетели на аллею и уверен направляются к нашим объектам, — управляя трикоптером с помощью смартфона и видя видеопоток на экране, произнёс Грибов.