Он посмотрел на своё отражение в зеркало заднего вида, которое в очередной раз испугало его. В нём больше не было искрящего взгляда и улыбки, а оставались лишь морщины, застывшие от гримасы, пропитанной насквозь телесной и душевной болью. Решетов вытер взмокший от пота лоб несколькими одноразовыми платочками и, скомкав их, бросил на заднее сиденье своего старенького внедорожника «Хонда». Сергей сделал небольшой глоточек воды из бутылки, безуспешно продолжая бороться с непрекращающейся жаждой. Он опустил свой взгляд на экран планшета, куда приходил видеосигнал с замаскированных камер наблюдения, контролировавших все входы и выходы посольства США. Решетов закурил сигарету, вспоминая о том, что он знает о Рексе Торховски намного больше, чем было указано в материалах, переданных ему полковником Громовым. Их встреча состоялась много лет назад в одной из банановых республик. Тогда Сергей в составе группы «геодезистов» проводили сбор информации о возможном участии сотрудников местной резидентуры в связях с наркокартелями. Отец Рекса был польским военным, а мать лингвистом, родившейся и прожившей часть своей жизни во Львове. Городе неотъемлемо связанным с западной культурой, который однажды вернётся «домой» в состав Польши, став одним из воеводств. Семья Рекса переедет в Нью-Йорк, когда он будет подростком, после падения Берлинской стены. Целая эпоха канет в лету, оставив лишь руины и нарастающую агрессию, выгодную только «серым кардиналам». Национализм — это тяжёлая болезнь, на низменных порывах которой, так любят играть «добрые миссионеры», надевающие маски общественных деятелей и духовных лиц. Решетов почувствовал сводящую боль в висках, смешивавшую прошлое и настоящее и выносившую тем самым приговор неизвестному будущему, чьё дыхание прервал метафорический удар клинком со спины в самое сердце. Сергей улыбнулся самому себе и его отражение скользнуло по зеркалу заднего вида, а тяжесть во взгляде, фантомом исчезло среди прокуренного салона внедорожника. Решетов закурил очередную сигарету и вспомнил тот короткий стремительный бой посреди скал высокогорья, где навсегда остался он сам, преследуя группу американских военных сил специальных операций, эвакуировавших очередного в истории ЦРУ «перебежчика». Капитан Рекс Торховски был старшим группы спецназа. Позже он получит правительственную награду и повышение, а Сергей неизлечимую болезнь и исковерканную жизнь. Народная мудрость говорит, что всё, что случается с человеком в жизни к лучшему! Возможно, если есть силы и мужество верить в чудеса, встречающиеся в нашем мире считанное число раз. Лекарство заволокло дурманным туманом разум, оживив давно умершего человека. Иначе Решетов не мог воспринимать происходящее с ним, но желание доползти до самого конца и самых глубин небытия, снова воскресили его физическую оболочку и способность хладнокровно мыслить. Сергей затушил окурок в пепельнице и, поправив на ремне брюк под кожаной курткой пластиковую кобуру, из которой торчал «Glock 19», вернул взгляд на экран планшета, чувствуя, как к вспотевшей груди, прилипла футболка с принтом надписи «Molon Labe»… Москва. Парк Победы Громов завернул на парковку и остановил служебный внедорожник. Он сморщил на мгновение лицо, ощутив сердцем страх, причину которого не мог объяснить. Пальцы его правой руки коснулись кнопки в стороне от руля и нажатием заглушили двигатель. В памяти всплыли, ушедшие навсегда образы, изо дня в день звавшие к себе в небесные чертоги, где продолжалась тризна, среди цветущих садов находящихся вне времени, бед и тревог. Там росли незабудки, на ветвях деревьев висели сладкие и сочные груши, чей сладкий медовый вкус исцелял смертельные раны, запах сочной луговой травы творил чудеса, берёзы зеленели в стороне, красуясь своими серёжками, а плакучая ива звала к озеру с «живой водой». Михаил Иванович ухмыльнулся сам себе и вылез из «Мерседес-Бенца», прихлопнув за собой дверцу. Он поставил внедорожник на сигнализацию и, закурив сигарету, выпустил горьковатый дым изо рта. Его взгляд устремился ввысь московского неба, где маленькие чуть заметные облачка проплывали над крестом купола храма Георгия Победоносца. Громов сделал очередную затяжку табачного дыма и направился к музейному комплексу. Для Михаила Ивановича это место было знаковым. Здесь жила его молодость, давно развеянная на семи ветрах временем и пылью бесконечных дорог. Глупость и тревоги двадцатилетнего пацана вызывали у Громова лишь ностальгическую улыбку, как и курсантские погоны на повседневном мундире зеленоватого цвета. Фуражка с чёрным козырьком, которую он крутил в руках, будто, послушник в монастыре, деревянные чётки с крестом. Он продолжал подниматься, контролируя обстановку в поле зрения, чтобы не прозевать возможный «сюрприз». По ступеням ребятишки и подростки катались на велосипедах и скейтах, кто-то предпочитал самокаты, соревнуясь друг с другом в мастерстве владения средством передвижения. Жизнь — быстро пролетает! Не успел обернуться, а позади уже несколько десятилетий. Только глубоко вдохнул воздух свободы и редких побед, как седина начинает серебрить виски, распространяясь по всей голове. Время прошло, а пожить по-человечески так и не получилось! Однако, эту возможность Михаил Иванович предоставил другим: тем, кого встречал на улице, во дворе у дома, в шумных ресторанах, наполненных праздничными торжествами. Всё было не зря! Громов спустился по ступеням вниз и оказался на аллее. Лёгкий прохладный ветерок ласково скользил по его лицу, а шум Кутузовского проспекта, не давал окончательно провалиться в философские рассуждения и мудрость тысячелетий. Он подошёл к скамейке и, присев, осмотрелся по сторонам. Его взгляд замер на циферблате наручных часов, показывавших, что до встречи оставалось порядка шести с небольшим минут. — Хороший день сегодня! — присев на край скамейки, соблюдая дистанцию, произнёс приятный молодой человек одетый в антрацитовый вельветовый пиджак из-под которого торчала чёрная футболка, а светло-голубые джинсы и сероватые туфли «дерби», завершали его образ. На кругловатом лице молодого мужчины сияла искренняя улыбка, чарующе действовавшая на девчонок и более зрелых женщин. — В твоём возрасте любой день хороший, Игорь! — неотрывно смотря на хвойные деревья, росшие на противоположной стороне аллеи, добавил Громов. — Для меня есть работа? — с интригующей ноткой в голосе, спросил Волков. — Да! Нужно расшифровать материалы. Едва ли у тебя получится подобрать криптографический ключ, но, если что «напишешь» новый, — положив накопитель на скамейку чуть в стороне от себя, произнёс Михаил Иванович. — Интересная работа! Сроки? — взяв со скамейки накопитель и сунув его в боковой карман своего пиджака, спросил Игорь. — Как всегда! Нужно было ещё вчера! — Понял! Постараюсь сделать всё, как можно быстрее, — добавил Волков и, встав со скамейки, прогулочным шагом направился вдоль по аллее. Громов закурил очередную сигарету и снова поднял голову вверх, продолжив наблюдать за небом и маленькими рваными облачками… Москва. Новинский бульвар Густые облака затянули вечернее московское небо, напоминая в начале июня о том, что осень неизбежно придёт, но позже. В воздухе пахло надвигающимся дождём, готовым омыть своими небесными чистыми слезами грязь и прибить дорожную пыль. Вот она знаковость среди пустоты! Решетов перестроился в другой ряд, продолжая наружное наблюдение за седаном «Кадиллак» военного атташе посольства. Сергей включил габариты и обогнал впереди едущие такси и грузовичок доставки. Машина Рекса оставалась в поле зрения Решетова, готового в любой необходимый момент к резкому перестроению или набору скорости. Торховски спокойно вёл свой «Кадиллак» и перестроился в крайний правый ряд, собираясь уйти на поворот. Сергей моментально отреагировал на манёвр военного атташе, и ушёл за ним, слегка подрезав на пути, внедорожник премиум-класса с разукрашенной «макакой» за рулём, у которой вместо гранаты в правой руке находился флакончик с туалетной водой. Решетов сбросил немного скорость, интуитивно контролируя необходимую дистанцию, однако, это не гарантировало, что его не могли «засветить». Рекс завернул под арку основательных сталинских домов, молча напоминавших об истинном качестве строительства. У архитекторов тех времён было чему поучиться, но новое поколение дизайнеров, чья фантазия, порой, парит где-то в ином измерении, забывает спуститься вниз для выполнения ограниченного площадью проектного задания. Сергей аккуратно завернул на повороте, остановившись около арки. Старый трюк с ограниченным пространством для выявления возможного наружного наблюдения, мог не знать только «зелёный» курсант. Решетов поднял рычаг стояночного тормоза и выскочил из машины, прикрыв за собой дверцу, но не став глушить двигатель. Он надел на голову бейсболку и застегнул наглухо молнию кожаной куртки, спрятав «опознавательный» характер своей футболки с принтом. Сергей прошёл под арку и увидел, как Торховски зашёл в один из подъездов, использовав свой магнитный ключ к замку домофона. Решетов вернулся к внедорожнику и подогнал его поближе к арке, чтобы он не мешался пешеходам, идущим по тротуару. Сергей заглушил двигатель и, взяв в правую руку планшет, вылез из машины. Шансов, что он не упустит в итоге объект наблюдения было мало. Для подобной работы нужна целая группа, а не один калека-энтузиаст, который был один за всех. Автомобиль встал на сигнализацию, издав короткий световой сигнал поворотниками, и Решетов вернулся во двор, где выбрал небольшую скамейку в стороне от детской площадки. Оказаться в роли педофила в сознании сумасшедших мамашек, видящих угрозу даже в блестящей сопле, висящей на кусте, в планы Сергея не входило. Он сел поудобнее на скамейке и, закинув ногу на ногу, положил на них планшет. Его рука потянулась в карман куртки за пачкой сигарет. Вечер с жадностью осваивал свои временные рамки, напоминая о том, что ночь уже совсем близко. Сергей выпустил изо рта табачный дым и вернул взгляд на экран планшета, куда приходил видеосигнал с камеры, установленной в металлической коробке входной двери подъезда… Рим. Посольство РФ. Резидентура Волна накатывала на песчаный берег, подмывая остывшие следы. Безмятежная морская даль, с лёгкостью нажимая на клавиши рояля играла мелодичную песню ветра, бродившего по водной глади. Лучи солнца подмигивали, играя на зеркальной неровной поверхности и стремительно пролетали года. Детские следы сменялись на взрослые, а в памяти звучали бессмертные строки Гёте об исканиях доктора Фауста, напоминавшие о смысле жизни и вечности, которая всегда холодит затылок. Вера и надежда обретают особый смысл, а любовь, как сказочные саламандры воскрешают истину бытия. Любовь — бессмертна! Смертен — только человек! Романов медленно открыл глаза, понимая, что сон исчез среди темноты углов кабинета. Андрей слегка зевнул и, взяв в руки смартфон, проверил электронную почту и мессенджеры. Отсутствие сообщений, особенно тревожных, это огромное счастье, но такое короткое, что не успеваешь им насладится. Стук по стеклянному полотну двери окончательно вернул Романова в рабочее состояние и на пороге кабинета появился Грибов. — Добрый вечер, командир! — улыбнувшись с усталым выражением лица, произнёс Алексей. — Что по Майлзу? — сосредоточенно спросил Андрей. — А ничего! Сидит в посольстве или лазает по местным калоотстойникам, оставшихся в наследие от древнеримских времён, а вместо фонарика использует палочку с губкой, смоченную в бензине, а не в ведре с уксусом, — присев на стул, стоявший рядом с рабочим столом, ответил Алекс. — Смешно! — Да, нет! Скорее грустно! — Грусть и сарказм всегда рядом, Лёша! — слегка улыбнувшись, добавил Романов. — Увы, профессор! У посольства остались две машины. Главное теперь, чтобы наша «молодёжь» не обделалась! — Это вопрос философский! Сам знаешь, пока пару раз штаны не простирнёшь «в поле» опыта и капельки мудрости не получишь! — достав из ящика стола два стакана и поставив их на стол, произнёс Андрей, принявшись разливать виски. — Пару раз — это маловато! Я раз пять, шесть стирался! — взяв в правую руку стакан, добавил Грибов. — Ну, так физиология у каждого индивидуума индивидуальная! — брякнув стеклом стаканов друг о друга, сказал Романов и сделал пару небольших глотков виски. — Знатное дерьмо! — выпив содержимое стакана и сплюнув в сторону, дал оценку напитку после дегустации Алексей. — Видимо, последний гость этого кабинета решил сэкономить! — предположил Андрей и снова налил по двойной порции в стаканы. — Лёша, дело есть для тебя! Поручение важное и очень ответственное. Проверь, интернет-кафе по этому адресу, — протянув Алексу свёрнутый пополам листочек, вырванный из блокнота, произнёс Романов. — У них есть видеонаблюдение уверен, попробуй добыть фото или видео. Дата и время на листке указаны. — Сделаю, Андрей! Похоже, что ты приехал в Рим не только из-за Петровича. — Оставим пока разговор на эту тему! Сейчас нужно сосредоточится на Майлзе, — выпив виски в стакане, дополнил Романов.