Андрей отбросил штурмовую винтовку «HK 416 A5» в сторону тротуара. Её корпус ударился о бордюрный камень, а из-за поворота появился первый экипаж карабинеров, стремительно спешивший на помощь. Романов сменил магазин в пистолете и, сбросив затворную задержку, услышал загрохотавшую автоматическим огнём штурмовую винтовку в руках наёмника, находившегося в кузове грузовика. Боевик целился в патрульную «Альфа-Ромео» карабинеров, собираясь прикрыть отступление остатка группы. Отчаяние — это особое острое психическое состояние человека, когда совершаются 99 % ошибок и только один малюсенький процент даёт шанс не ослепнуть от собственной глупости! Две патрульные машины карабинеров затормозили, образовав клин, и стражи порядка повыскакивали из автомобилей, открыв ответный огонь из пистолетов-пулемётов «Spectre». Андрей воспользовался данной ситуацией и, пригнувшись, ринулся за оставшимися двумя нападавшими, спешившими к своему внедорожнику. Едкий дым, поднимавшийся вверх от гревших машин, был отличной маскировкой, но было очень тяжело дышать. Оперативник вылезал с заднего сиденья, искорёженного пулями «Мерседес-Бенца», чья броня местами не выдержала плотный автоматический огонь из штурмовых винтовок. Романов проскочил между грузовиком и посольским «Мерседес-Бенц», оказавшись на линии огня. Он встал на правое колено, поймал на мушку, собиравшихся залезть в салон внедорожника наёмников, и выжал спуск. Грохот выстрелов и призрачность увидеть наступавший рассвет не останавливала Андрея. Ратную стезю выбирают не для того, чтобы стать героем, принимать почести, награды, чья истинная цена, не имеет ничего общего с деньгами и разного рода покрытиями штампованных железяк! Главная награда состоит в возможности служить своей Родине на передней и одновременно последней линиях обороны, где стоят обычные погрязшие в собственных грехах мужики, выкованные временем из стали. Пули сорокового калибра нашпиговали модульный бронежилет одного из наёмников, закончив его земной путь точным попаданием под бронешлем. Ответный огонь не заставил себя долго ждать. Наёмник у внедорожника, закрывшись телом своего мёртвого напарника, как щитом, несколько раз прицельно выстрелил из пистолета и девятимиллиметровые пули разорвали кевлар бронежилета Андрея в районе левой части груди. Романов почувствовал резкую боль и, отшатнувшись падая с наклоном вправо, дострелял до конца весь магазин. Наёмник резко всхлипнул, поймав несколько шальных пуль от стрельбы карабинеров, разобравшихся перед этим с боевиком в кузове грузовика. Андрей рухнул на асфальт правым плечом, держа в руке вставший на затворную задержку пустой «SIG-Sauer», и распластавшись на спине сомкнул веки… Рим. Отель. Временная резиденция президента США Облака тихо плыли над водной гладью реки, бежавшей своим быстрым течением в сумеречную даль. Ночная тишина исцеляла рубцы стылых ран. Яркий свет молодого месяца пробивался через дыры рваных облаков. Увядающая трава вдоль берега напоминала о прошедших годах, а чистая прозрачная вода реки времени зеркалом показывала искажённое отражение. Здесь мудрость зрелости сменяла глупость молодости. Изменчивый ветер никогда не станет другом! Он лишь предвещает скорую бурю, а затишье схоже с иллюзией счастья. Всё тленно, кроме приближающейся зимы! Анджелина открыла глаза, продолжая лежать на кровати и всматриваться в пустоту предрассветного полумрака своих апартаментов. Мисс Стивенсон спустила ноги на пол, где был постелен ковёр, и села на кровати. В груди ныло сердце, а необъяснимая тревога сводила с ума. Она встала с кровати, ощутив, как пижама из шифона, пропитавшаяся потом, холодила спину. Анджелина включила торшер, стоявший неподалёку от стола, который агент Мэтьюс реквизировал на время из свободного номера. Её рука вытащила пробку из бутылки и налила в хрустальный стакан порцию односолодового виски. Мисс Стивенсон обхватила стакан, собираясь выпить и попытаться отогнать от себя, захватившую её врасплох тревогу. Внезапный стук в дверь, барабанной дробью, отразился в ушах Анджелины и отвлёк её от стакана со скотчем. — Кто там? — подойдя к двери, спросила агент Стивенсон. — Анджелина, это я! — Диллон! Что случилось? — открыв дверь, спросила она. — Включай скорее телевизор! — стремительным шагом ворвавшись в номер Анджелины, произнёс агент Мэтьюс и схватил со стола пульт. Жидкокристаллический экран «ожил» и Диллон переключил на новостной канал, где вели репортаж с места нападения на кортеж постпреда РФ при ООН. На заднем плане пожарные заливали пеной кузова изрешечённых пулями автомобилей. Парамедики активно работали, проводя сортировку, и оказывали первую медицинскую помощь. Камера оператора сделала обзор места нападения, пытаясь передать зрителю весь ужас произошедших событий… Глава 23 Предместье Рима Приближалось утро. Яркий багрянец поднимался всё выше на линии горизонта, там, где поле сливалось с бесконечностью, пытаясь поделиться своей немой мудростью с людьми. Говард стоял у окна в своём временном заброшенном пристанище и смотрел в даль, держа в руках кружку с горячим чаем. Боль и тяжесть на душе отступали после горсти обезболивающего с психотропными препаратами. Не любить себя можно по-разному! Кто-то играет с судьбой в «русскую рулетку», кто-то спивается, жалея себя и сетуя на судьбу, пуская тем самым свою жизнь под откос, а кто-то продолжает оставаться верным себе и искать истину, стремясь, принести в этот мир капельку справедливости. Льюис сделал глоток крепкого горячего чая, пытаясь забыть прошедшую ночь, подобно одному из своих многочисленных ночных кошмаров, но память, наверное, один из самых злейших врагов для человека. Её непримиримость, порой, пугает даже самого сильного и искушённого воина. Говард сделал глоток чая и вернулся к столу и аккуратно сел на рассохшийся стул. Он открыл ноутбук и ввёл пароль доступа, собираясь посетить новостной сайт и посмотреть происшествия за ночь в Риме. Льюис поставил кружку на стол и, вытащив из пачки сигарету, закурил. Ниточка дыма вытянулась в тонкую струну, начиная подниматься вверх. Он открыл новости, стукнув два раза указательным пальцем правой руки по тачпаду и немедленно включил запись видеорепортажа с места нападения на кортеж посольства РФ. Искорёженные кузова автомобилей, окутанные пеной из брандспойтов пожарных машин, мёртвые тела в пластиковых мешках на асфальте перекрытой улицы, стрелянные гильзы, свет синих проблесковых маячков патрульных экипажей и предрассветная тьма проклятой ночи, уносившей ввысь судьбы и тревоги. Говард сделал пару затяжек табачного дыма и продолжил просматривать новости. Он понимал, что о его «подвиге» не расскажут в газетах! Как можно рассказать о том, чего нет и что отрицается большей частью общества, как возможное?! Сейчас, в принципе, это уже не имело никакого значения! Льюис до сих пор не мог себе объяснить, зачем полез в самое пекло. Конечно же, он понимал, что спасти младенца ему не удастся, но иногда ненависть настолько застилает глаза, что здравый смысл теряется среди устойчивого желания убивать. Льюис затушил окурок в консервной банке и сделал глоток чая. Его взгляд скользнул по пистолету «SIG-Sauer», лежавшему на столе, среди рваных пачек из-под патронов. Искать смерти от дня ко дню, вполне, может стать смыслом жизни! Так некоторым людям намного проще, ведь, разрушать куда легче, чем что-то попробовать построить. Сигнал одного из датчиков движения в виде частого противного писка на планшете, отвлёк Говарда от размышлений, и его правая рука обхватила, лежавший на столе пистолет. Он встал со стула и, разблокировав экран, нажал на воспроизведение видеопотока камеры, контролировавшей дорогу. По грунтовке медленно ехал внедорожник «Ауди» с дырками от пуль в кузове, частично разбитым лобовым стеклом и частью зеркала заднего вида, висевшего на тонких проводах и бьющегося о переднюю левую дверцу. Машина остановилась рядом с ангаром, немного не доехав до дома, и её двигатель заглох. Льюис понятия не имел, что за незваный гость решил посетить его обитель на рассвете. Он сунул пистолет в пластиковую кобуру на ремне и, взяв с дивана бронежилет, надел на себя, закрепив «скелетные» камербанды на фастексы. Говард подошёл к входной двери и, чуть приоткрыв её, вытащил из кобуры «SIG-Sauer». Он вышел из дома и, подняв пистолет перед собой, направил в район лобового стекла, поймав на мушку водительское сиденье. Льюис осторожными движениями продвигался к внедорожнику, сжимая в руках рукоять пистолета, и держал его перед собой. Говард мысленно был готов к любому возможному развитию событий, но, едва ли, в машине с искорёженным от пуль кузовом мог находится противник, жаждущий свести с ним счёты! Он подошёл к водительской двери и плавно потянул на себя ручку. Замок чуть слышно щёлкнул. Опасаться «подарка» в виде осколочной гранаты, находилось где-то на уровне подсознания у Льюиса, но всё, как всегда, разрешилось само собой. Из салона с водительского сиденья на растрескавшийся от сухости грунт вывалился окровавленный «историк-публицист» города Сиены Серджио Белотти. — Твою ж, мать! — растянуто произнёс Говард и сунул пистолет в кобуру на ремне. Он присел на корточки, собираясь осмотреть «коллегу» по братству, и первым делом попробовал прощупать пульс на сонной артерии. Сердечный ритм был крайне слабым, а дырка от пули под ключицей слева и раненный плечевой сустав чуть в стороне, как и общая синюшность говорили о серьёзной потере крови. Льюис осторожно поднял Серджио, находившегося без сознания, и, взвалив его на себя, потащил в дом. Спасти «историка-публициста» ещё можно было попробовать, но медицина и Божий промысел постоянно ведут спор за человеческие судьбы… Рим. Посольство РФ. Лазарет Рассвет — это не только природная смена временных составляющих суток, но и неотъемлемая часть человеческой жизни. Начало, стремление идти вперёд, и только с годами осознание бесконечности души, а также бренности и несовершенства собственной физической оболочки. Романов неспешно встал с кушетки в процедурном кабинете, ощущая тупую боль от полученной запреградной травмы, после двух попаданий в бронежилет девятимиллиметровых пуль. Наложенный дежурным врачом бандаж слегка стягивал грудную клетку, а сильнодействующее обезболивающее затуманивало рассудок, который и так уже был в частичном ступоре. Андрей подошёл к окну и, раздвинув жалюзи пошире, чуть приподнял голову вверх. В очередной раз он почувствовал, что какая-то его часть, на этот раз, осталась на асфальте среди искорёженных свинцом автомобилей и противного едкого дыма. Истинную цену жизни можно понять, только тогда, когда мысленно с ней попрощался! Не так страшно потерять надежду! Гораздо страшнее потерять себя среди копоти, запаха сгоревшего пороха и безжизненных тел погибших боевых друзей. — Спокойной ночи, — тихо прошептал Романов, смотря в окно, где багрянец света вернул этому миру долгожданный рассвет. Андрея клонило в сон после обезболивающих и психотропных препаратов, но он боялся заснуть. Мир грёз опасен и коварен! Искажённая действительность, несбыточные иллюзии, после которых намного больнее, чем от привычных кошмаров и допущенных компромиссов собственной совестью. Человек сам для себя одновременно исцелитель и палач, а также мнимый праведник и безудержный грешник… — Андрей Викторович, как вы? — зайдя в процедурную, спросил полковник Соловьёв, держа в руках кружку с кофе для Романова. — Терпимо, Геннадий Викторович! — обернувшись, ответил Андрей и медленным шагом направился к кушетке. — Я кофе принёс, только сваренный с кардамоном, — добавил Соловьёв, поставив кружку на металлический столик, стоявший рядом с кушеткой, где находились расходные и перевязочные материалы. — Спасибо, за заботу, товарищ полковник! — устало кивнув головой, сказал Романов и сел на кушетку. — Где Грибов? — Он в резидентуре. Скоро подойдёт! — Хорошо! — Андрей Викторович, что же теперь будет дальше?