Решетов встал со стула, в темпе, но спокойно прошёл по залу ресторана и оказался в центральном фойе, где увидел официанта, ожидавшего лифт рядом с двумя семейными парами, говорящих на французском языке. Он размеренной походкой остановился в двух метрах от официанта и, изобразив измученное усталое лицо, застыл, следя за этажами, мимо которых спускалась кабина. Время — интересная штуковина: скоротечность событий, долгое осознание того, чего больше невозможно изменить, и забвение. Двери лифта разъехались в стороны и в кабину зашли две семейные пары, официант со скрученной в руке газетой и Сергей, вставший в левом углу позади всех. Яркий свет в ограниченным пространстве вызывал у Решетова небольшую резь в глазах. Он опустил козырёк бейсболки и нащупал в кармане видеокамеру, которую собирался незаметно бросить в коридор этажа, где сойдёт официант. Лифт остановился на седьмом этаже и двери разъехались в стороны. Официант вышел и направился вдоль по коридору. Сергей незаметно метнул камеру ему вслед и нажал на кнопку восьмого этажа. Он вытащил из кармана куртки смартфон и произвёл сопряжение. Лифт поднялся на восьмой этаж, и Решетов, спешно покинув кабину, пробежал до лестницы, на ходу смотря на экран смартфона. Официант остановился у одной из двери и постучал по дверному полотну одного из номеров. Сергей пробежал по ступенькам лестницы на один этаж вниз и замер перед входом в коридор. Спугнуть кого-либо в подобных ситуациях легче лёгкого, но позволить себе такую «роскошь» Решетов не имел права! Дверь номера приоткрылась, и официант просунул в узкий проём свёрнутый номер «Washington Post», получив взамен денежную купюру. Он с благодарностью кивнул головой и убрал в кармашек жилетки свой скромный гонорар. Официант повернулся и раскованной неспешной походкой направился к лифту, насвистывая известный, видимо, только ему самому мотив. Сергей осознавал весь риск штурмовать в одиночку номер, где могло быть достаточно подготовленных людей, чтобы ликвидировать не только его, но и целую оперативную группу. Умение правильно выбрать позицию за минимально короткое время в любом возможном помещении очень важный навык, способный сохранить оперативнику жизнь в самых сложных ситуациях! Решетову же, помощь ждать было неоткуда, поэтому рассчитывать он мог только на себя и свой опыт. Официант зашёл в лифт, освободив тем самым, путь Сергею, который тут же оказался в коридоре, где, пройдя несколько метров, поднял с пола камеру. Нервное напряжение овладело его руками, но не сознанием, которое продолжало перебарывать страх перед неизвестностью. Он подошёл к двери того самого номера и расстегнул молнию кожаной куртки. Его правая ладонь легла на рукоять пистолета «Glock 19», торчавшего из пластиковой кобуры на ремне. Сергей плавно вытащил оружие и навинтил на ствол глушитель. Его левая ладонь легла на дверную ручку. Он точно не знал, закрыта ли дверь на замок, но, в любом случае, стоило рискнуть застать одного или нескольких оппонентов врасплох. Решетов мягко нажал на дверную ручку и стремительно просочился в номер, где в комнате увидел мужчину, убиравшего во внутренний карман пиджака смартфон. Сергей сделал несколько выстрелов из пистолета, выжав спусковой крючок. Пули прошли над головой неизвестного и просвистели рядом ухом. Мужчина обернулся и посмотрел на Решетова. Не узнать «незнакомца» Сергей не мог! Перед ним стоял подполковник Зотов, заместитель руководителя так называемого «американского отдела» контрразведки. Принципы и интересы данного индивидуума сходились на тех вариантах, когда везде должно быть: тепло, сухо и есть чем поделиться, когда цена того стоит. — Какой сюрприз?! — держа на мушке коллегу из контрразведки, смотревшего на него с ухмылкой, произнёс Решетов. — Я даже почему-то не удивлён, Илья Борисович! — с ухмылкой в ответ, добавил Сергей. — Решетов! Тебе то, что здесь надо?! — с издёвкой в голосе, спросил Зотов. — Да, в общем ничего! Тебя пришёл навестить и, как оказалось, вполне удачно! Руки то подними, а то не хочется портить твой стильный чёрный костюм и сорочку с серебренными запонками. А то, вдруг итальянский кутюрье на меня обидится за непочтительное отношение к его изделию! — продолжая держать подполковника на мушке, ответил Сергей. — Где газета? — Да… Далеко тебя занесло! — медленно поднимая руки, произнёс Зотов. — Да, не дальше, чем тебя, Илья Борисович! На колени!! — Не лез бы ты в это дело! И заодно Ивановичу бы сказал, — вставая на колени, добавил подполковник. — Да, от тебя ничего другого то и не услышать! Продаётся всё, что продаётся! Не так ли, Илья Борисович?! — ткнув пистолетом с глушителем на стволе в голову чуть выше лба, произнёс Решетов. — Ты так говоришь, потому что тебе продать нечего! — с издёвкой улыбнувшись, сказал Зотов. — Дурак ты! Честному человеку нечего продавать! Где газета? — чуть присев и потянувшись за пистолетом подполковника, торчавшего из плечевой кобуры, снова спросил Сергей. — Арестантам послал над парашей жечь! — рассмеялся Зотов и первым внезапным ударом левой руки, отбил в сторону руку Решетова, державшую пистолет, а вторым пробил в район паха. Подполковник схватил Сергея за правую руку, державшую пистолет, и ударом об угол журнального столика выбил у него «Glock 19». Пистолет брякнул о пол, и Зотов каблуком туфель нанёс удар Решетову в солнечное сплетение. — Стареешь, борец за ум и совесть народа! — вытащив из плечевой кобуры пистолет и нацелив на него «Glock 17», с издёвкой произнёс подполковник. — Не в старости дело, — откашлявшись, лёжа на спине на полу, добавил Сергей. — Кого ты хочешь победить?! — Тебе, Илья Борисович, этого не понять! Это не потому, что ты тупой или придурок-имбецил, просто для меня Родина одна и я ей не торгую! — Знаешь, Решетов, с тобой интересно разговаривать! Я искренне тебе завидую, что Родина для тебя так много значит! На самом деле, всё намного проще, тебя не бросали на произвол судьбы и не пытали до того состояния, когда согласишься не то, что Родину продать, а заодно и мать с отцом. Я это на себе всё прочувствовал в плену у одного из полевых командиров ИГИЛ в Сирии. — Я должен тебя пожалеть, мать твою?! — продолжая лежать на полу на спине с приподнятой головой и разговаривать с Зотовым, с укором спросил Сергей. — Тебе не хуже меня известно, что мы не в детском саду слюнявых карапузов до горшка водим и обратно в люльку после обеда! Ты сам выбрал этот путь, так будь обязан быть верным присяге до конца! — Люблю идеалистов и «романтиков»! — коротко бросил подполковник и потянулся за пистолетом Решетова. Сергей понял, что лучшего момента «сравнять счёт» едва ли будет и, молниеносным движением вытащил из пластиковых ножен на ремне короткий клинок, метнув его в Зотова. Остриё ножа впилось в правую руку подполковника, заставив его выронить свой «Glock 17». Решетов заплёл ногами правую ногу Зотова и сбил его с ног. Сергей резко вскочил на ноги и, подобрав свой пистолет с глушителем, сделал выстрел в левую руку подполковника, тянувшуюся к своему личному оружию. Девятимиллиметровая пуля прошила кисть Зотова, разорвав ткани и мелкие кости. Он взвыл от боли и тут же получил вторую пулю в коленный сустав. Резкий всхлип и слёзы брызнули из его глаз от сильной боли. — Где газета? — наведя ствол пистолета в район головы подполковника, спросил снова Решетов. — Её больше нет… Она сгорела в ванной в раковине, — с трясущейся от боли головой и прострелянной рукой, чуть слышно ответил Зотов. — Что на ней было? — Адрес… — Какой, чёрт тебя дери, адрес?! — с нетерпением и желанием пристрелить данное существо человеческого происхождения, спросил Сергей. — Адрес, куда перевезли «гостя» из Вашингтона. Я скинул его своим людям. — Где это?! — Дом отдыха по «новой Риге» «Филимонова слобода». Тебе не успеть, Решетов, — продолжая лежать на полу рядом с журнальным столиком и трястись от боли, отвечал подполковник. — Время покажет! — коротко добавил Сергей и ударом рукояти пистолета по голове Зотова, вырубил его. Он поправил на голове бейсболку и свинтив с пистолета глушитель, сунул «Glock 19» в пластиковую кобуру на ремне. Решетов вышел из номера и быстрым шагом направился к лифту. Брать очередной грех на душу за убийство, Сергей так и не решился. Этот список и так бы переполнен! Он опустился на лифте вниз и, в темпе пройдя по центральному фойе, вышел на улицу. Хмурое небо продолжало наливаться свинцом, предвещая очередную бесчисленную бурю для Решетова. Сергей сел в свой внедорожник, запустил двигатель и ударил по газам, вводя в навигаторе конечный пункт маршрута… Глава 25 Рим. Президентский дворец Палаццо дель Квиринале купался в лучах дневного солнца, согревая безликий фасад, где за помпезностью и высокими речами, таился холод невежества и лицемерия. Политика — это один из самых бесполезных институтов в истории человечества! Уметь красиво говорить и быть верным собственному народу, радуя за его процветание, кардинально противоположные вещи! Грибов подошёл к Андрею и, с улыбкой доброй зависти на лице, хлопнул его по плечу. — А ты говоришь, сказок не бывает! Ещё как бывают, командир! — сунув руки в карманы брюк-карго, с ностальгией в голосе произнёс Алексей. — Идём! — коротко сказал Романов, и они направились к парадному въезду, где находился усиленный пост карабинеров. Андрей и Алекс стремительным бодрым шагом подошли к посту, где предъявили служебные удостоверения ФСО службы Президентской Охраны. — Проходите, пожалуйста! В фойе вас ждёт руководитель службой охраны дворца синьор Этори Селестини, — уведомил Романова и Грибова старший поста охраны и, указав куда идти, взял под козырёк. — Спасибо, капитан! — кивнув головой, добавил Андрей и направился за Алексеем. Они вошли в фойе дворца, где стиль позднего барокко потрясал своей красотой и внутренней эстетикой. — Добрый день, синьоры! Я, Этори Селестини! — протянув руку Романову, произнёс мужчина лет сорока трёх высокого роста с отменной выправкой. Его строгий костюм «тройка» классического чёрного цвета с белой сорочкой и блестящими туфлями, рисовали образ военного, только что спустившегося с подиума недели мод в Милане. — Добрый день, синьор Селестини! Я подполковник Козырев Александр Павлович, а это мой коллега майор Вершинин Олег Дмитриевич. Мы будем руководить охраной постпреда РФ при ООН, — пожав руку руководителю службы охраны, дополнил Андрей и они с Алексом, направились за синьором Селестини, чьё чуть вытянутое лицо, голубые глаза и чёрные курчавые короткие волосы, рисовали образ коренного итальянца из мест, находившихся неподалёку от Рима. — Как видите, палаццо дель Квиринале это не только резиденция нашего президента, но и памятник архитектуры, — ведя по дворцу, начал экскурсию руководитель службы охраны. — Его строительство началось ближе к концу XVI века по проекту архитектора Мартино Лонги Старшего. По началу эта была резиденция Папы, а президентским, дворец стал не так уж и давно. — Что сказать?! Красота! — вдумчиво, подвёл итог Романов, неотрывно наслаждаясь эстетикой внутреннего убранства, где предметы мебели стиля рококо могли рассказать намного больше, любого экскурсовода, если смогли бы заговорить, как множества гобеленов на стенах вместе с фресками и высокохудожественной росписью. — Встреча пройдёт в Королевском зале или, как по-новому, то в Большом зале кирасир. Пресс-конференция планируется в Зеркальном зале, где сейчас заканчивают все работы по установке необходимого оборудования. Обед планируется в Кофейном домике, что в садах дворца. Вот вкратце распорядок завтрашней встречи, — проведя Андрея и Грибова в Большой зал кирасир, где налаживали технику у столов, на которых находились небольшие флажки государств стран саммита, дополнил глава охраны. Романов направил мимолётный взгляд в сторону Анджелины и чуть заметно улыбнулся. Она поспешила ответить тем же, находясь в окружение агентов Секретной Службы, следивших за работами по монтажу микрофонов и прочей техники… Агент Стивенсон с огромным усилием оторвала свой взгляд от Андрея, которого не видела несколько месяцев, прошедших среди серых будней, где единственным спасением оставалась улыбка и детский смех дочурки Кэти. Переплетение судеб, далеко не всегда становится счастьем, а в большинстве случаев это, так называемая, кармическая связь, про которую так любят говорить астрологи и всевозможные оракулы. В жизни очень сложно что-то найти посреди искажённой действительности, где отражение в зеркале имеет большую реальность, чем сам человек. Видимо, «Чеширский кот», сказав подобный афоризм, имел больший опыт, чем любой из людей…