Записанное неразборчивым почерком доказательство, которое я искала. Аарон Дженсен был здесь. Глава 16 После второго гудка отвечает знакомый голос: – Аарон Дженсен. – Говнюк! – сообщаю я, даже не пытаясь представиться, и ураганом несусь к машине через парковку. Вернув журнал, я немедленно набрала голосовую почту моего офисного телефона и заново прослушала сообщение, которое Аарон оставил мне в пятницу вечером. Можете перезвонить мне прямо по этому номеру. – Хлоя Дэвис, – отвечает журналист; по голосу можно заподозрить, что он улыбается. – Я так и думал, что вы мне сегодня позвоните. – Вы заходили к моей матери! Кто дал вам право? – Я сообщил вам, что намерен встретиться с вашей семьей. И честно обо всем предупредил. – Нет, – я трясу головой, – вы сказали насчет отца. На отца мне насрать, но мама – это уже за гранью! – Давайте встретимся. Как вы понимаете, я сейчас в городе. И все вам объясню. – Идите в жопу, – обрываю его я. – Не собираюсь я с вами встречаться. Ваш поступок напрочь неэтичен. – Вы что, об этике со мной хотите поговорить? Я застываю на месте в двух шагах от своей машины. – Что вы имеете в виду? – Просто давайте сегодня встретимся. Я вас надолго не задержу. – Я занята, – нагло утверждаю я, открывая машину и проскальзывая внутрь. – Один пациент за другим. – Тогда я зайду к вам в офис. Подожду в приемной, пока у вас окно в расписании не появится. – Нет, – выдыхаю я, зажмуриваясь. Упираюсь лбом в руль. Ходить и дальше вокруг да около бессмысленно. Дженсен все равно не отвяжется. Он прилетел в Батон-Руж из Нью-Йорка ради того, чтобы встретиться со мной, и если я хочу, чтобы он перестал копаться в моей жизни, придется с ним поговорить. Лично. – Пожалуйста, в офис не надо. Я согласна с вами встретиться, хорошо? Прямо сейчас. Где бы вы хотели? – Час еще ранний… Как насчет кофе? Я угощаю. – Рядом с рекой есть одно заведение, – говорю я, ущипнув себя за переносицу. – «Кофе-хаус». Жду вас там через двадцать минут. Даю отбой, врубаю заднюю передачу и, развернувшись, еду в направлении Миссисипи. До кафе мне десять минут, но я хочу быть там раньше его. Когда он только появится в дверях, я уже буду сидеть за столиком, который сама выберу. В нашем разговоре я займу водительское сиденье и не стану довольствоваться ролью пассажира. Не стану защищаться, как сейчас, когда меня застали врасплох. Припарковавшись неподалеку, я ныряю внутрь небольшого кафе – замечательного, но мало кому известного заведения на Ривер-роуд, наполовину скрытого за дубовыми деревьями, с которых осыпается серо-зеленая листва. Внутри полусумрак. Я заказываю себе латте; мой взгляд останавливается на доске объявлений над стойкой с сахаром и сливками. Между рекламой уроков игры на скрипке с отрывными бумажками понизу и плакатом предстоящего концерта втиснуто фото Лэйси Деклер, сверху черным фломастером написано «РАЗЫСКИВАЕТСЯ». Фотография приколота кнопкой поверх другого листка бумаги, лишь уголки виднеются. Я протягиваю руку и отвожу фото в сторону – под ним листовка с изображением Обри; ее уже успели заменить, спрятать из виду, словно неисправный торговый автомат. Я протискиваюсь за угловой столик, сев так, чтобы видеть входную дверь. Мои пальцы начинают нетерпеливо барабанить по краю чашки; я заставляю себя держать их неподвижно, хотя нервная энергия сочится у меня из каждой поры. Потом жду. Проходит пятнадцать минут, латте совсем остыл. Я уже думаю подойти к стойке и попросить его подогреть, но не успеваю шелохнуться, как вижу входящего внутрь Аарона. Я немедленно узнаю его по фотке на сайте – на нем снова клетчатая рубашка, уже другая, и все те же дурацкие очки без диоптрий, – хотя он вовсе не так худ, как на том фото. Одежда облегает его куда плотней, чем я себе представляла; тяжело болтающаяся на плече кожаная компьютерная сумка, натянув ткань, обрисовывает неожиданный бицепс. Интересно, как давно сделана та фотография – наверное, сразу после университета. Когда он, по сути, был еще мальчиком. Я продолжаю его разглядывать, а он неспешно проходит через кафе, присматривается к витрине с пирожными, щурится на прикрученное поверх бара меню. Заказав капучино, расплачивается наличными, беззаботно лизнув пальцы, прежде чем взяться за купюры. Сдачу бросает в банку для чаевых. Ожидая кофе, изучает картины на стенах; когда кофеварка громко взвизгивает, я ежусь. От его спокойствия мне почему-то не по себе. Я ожидала, что он ворвется внутрь, надеясь поскорей со мной разделаться, – точно так же, как я надеялась разделаться с ним. Я хотела, чтобы он торопился, оказался потным, запыхавшимся. Чтобы для него стало неожиданностью, что я уже здесь. Вместо этого он опоздал. И ведет себя так, словно торопиться ему вообще некуда. Ведет себя так, словно это он управляет ситуацией… И тут я понимаю. Он знает, что я здесь. Знает, что я за ним наблюдаю. Это его спокойствие, эта беззаботность – лишь демонстрация, на меня и рассчитанная. Он хочет, чтобы я начала нервничать, задергалась. Мысль эта бесит меня даже больше, чем следует. – Аарон, – кричу я, слишком живо размахивая при этом рукой. Он дергает головой и смотрит в мою сторону. – Я здесь! – Привет, Хлоя. – Улыбаясь, он подходит к столику и ставит сумку на стул. – Спасибо, что согласились встретиться. – Доктор Дэвис, – уточняю я. – И это вы меня вынудили. Аарон ухмыляется: – Я тут ждал, пока сварят капучино… Вам, к слову, что-нибудь заказать? – Не нужно. – Я киваю на чашку у себя между ладоней. – У меня уже есть, спасибо. – Давно вы здесь? Похоже, ваш кофе остыл. Я смотрю на него, пытаясь сообразить, как это можно было заметить. Наверное, у меня озадаченный вид, поскольку Дженсен, улыбнувшись самую малость, показывает на кромку моей чашки, где уже начинает конденсироваться влага. – Пар не идет. – Я здесь всего две минуты, – говорю я. – Ну да. – Он продолжает разглядывать мой кофе. – Если хотите, я попрошу его для вас подогреть… – Не нужно. Давайте уже начнем. Он улыбается, кивает. Потом возвращается к бару, чтобы забрать свою чашку. Все верно, думаю я, поднося чашку к губам и морщась от комнатной температуры напитка; заставляю себя сделать глоток. Говнюк и есть. Аарон садится на стул напротив меня, достает из сумки блокнот, я ставлю чашку обратно на стол. Украдкой бросаю взгляд на пресс-карту, аккуратно приколотую к рубашке, на ней – крупный логотип «Нью-Йорк таймс». – Прежде чем вы начали что-либо записывать, хотелось бы кое-что прояснить, – говорю я. – Это не интервью. Это – разговор, в котором я прямо и недвусмысленно требую прекратить преследование моей семьи. – Не думаю, что два моих телефонных звонка можно квалифицировать как преследование. – Вы заявились в клинику к моей матери. – А, вот вы о чем, – говорит журналист, подтягивая рукава повыше. – Я у нее в комнате минуты две пробыл, самое большее – три. – Надеюсь, успели за это время получить уйму ценной информации. – Я меряю его яростным взглядом. – Она ведь у меня такая болтунья… Какое-то время Аарон молчит, глядя на меня. – Если честно, я не представлял себе всей глубины ее… инвалидности. Прошу меня извинить. Я киваю – хоть маленькая, но победа. – Но я ведь и не поговорить с ней туда ездил, – продолжает он. – Не за этим. Нет, я надеялся добыть какую-нибудь информацию, но в первую очередь думал привлечь ваше внимание. Я знал, что мой визит заставит вас со мной встретиться. – Только зачем вы с таким упорством добивались этой встречи? Я вам уже все сказала. С отцом я не разговариваю. Не поддерживаю никаких отношений. Никакой ценной информации от меня не добиться. Если честно, вы без толку тратите время… – План статьи изменился. Эта сторона вопроса меня уже не интересует. – Так, – говорю я, не очень понимая, к чему он клонит. – А какая интересует? – Обри Гравино, – отвечает Дженсен. – А теперь и Лэйси Деклер. Я чувствую, как в моей грудной клетке все быстрей колотится сердце. Быстро обвожу взглядом внутренность кафе, но там почти никого нет. Понижаю голос до шепота: – Почему вы решили, будто у меня есть что сказать про этих девочек? – Потому что их смерти… я не склонен считать, что это простое совпадение. Думаю, они как-то связаны с вашим отцом. И еще думаю, что вы поможете мне обнаружить эту связь. Я качаю головой, крепко обхватив чашку руками, чтобы они не тряслись. – Послушайте, все это притянуто за уши. Знаю, вам кажется, что из этого выйдет отличный сюжет – но вы ведь сами должны понимать, с учетом вашей специализации и всего прочего, что такое происходит сплошь и рядом. Аарон польщенно улыбается. – Вы постарались про меня разузнать, – говорит он. – Вы-то про меня все знаете. – Тоже верно, – соглашается он. – Но послушайте, Хлоя, наблюдается явное сходство. Вы не можете этого отрицать. Вспоминаю утренний разговор с мамой. Ползучее ощущение дежавю, в котором я сама себе призналась, неуютное чувство, что все это уже было. Но я ведь себя не в первый раз так чувствую, не в первый раз воссоздаю отцовские преступления у себя в голове. Однажды такое уже случалось, но только тогда я ошиблась. Очень и очень сильно.