– Ничего, – улыбаюсь я опять. – Ничего особенного, Мелисса. Подумаешь, пациентку убили да свадьба через месяц… Пытаюсь рассмеяться над собственной жалкой попыткой пошутить, но горло не повинуется. Так что я кашляю. Мелисса не улыбается. – У меня правда в последнее время сильный стресс, – говорю. Похоже, впервые за долгий срок я действительно сказала ей правду. – Нужно передохнуть. Для душевного здоровья нужно. – Хорошо, – произносит она неуверенно. – А тот детектив? – У него возникли дополнительные вопросы по делу Лэйси, только и всего. Я ведь последняя, кто видел ее живой. Но если я до сих пор основной свидетель, похоже, дела у полиции не очень. – Хорошо, – говорит она снова, уже несколько уверенней. – Ну, счастливо тебе отдохнуть. Надеюсь, к понедельнику вернешься веселой и бодрой. Я иду к машине, кидаю сумку на пассажирское сиденье, словно ненужную рекламу из почтового ящика, сажусь на водительское, завожу двигатель. Потом достаю телефон, открываю список контактов и вбиваю короткое сообщение. Еду. До мотеля недалеко, от офиса примерно сорок пять минут. Номер я зарезервировала еще в понедельник, сразу после того как велела Мелиссе отменить приемы. Выбрала в «Гугле» самый дешевый из тех, у которого рейтинг хотя бы три звезды, – платить я собиралась наличными, да и проводить много времени в комнате вряд ли придется. Заезжаю на парковку, вхожу в вестибюль, забираю у портье ключ, стараясь избежать обычного в таких случаях трепа. – Номер двенадцать. – Он протягивает мне ключ, я хватаю его и неуверенно улыбаюсь, словно в чем-то провинилась. – Повезло вам, холодильник со льдом совсем рядом. Открывая дверь, я чувствую, как в кармане вибрирует телефон. Выудив его оттуда, читаю сообщение – «Я приехал», – посылаю в ответ номер комнаты, бросаю сумку на единственную внутри двуспальную кровать. Потом осматриваюсь вокруг. Блеклое флуоресцентное освещение – такое только в придорожных мотелях и встретишь. Попытки украсить комнату придают ей даже более грустный вид: над кроватью криво висит стандартное фото с изображением пляжа, заботливо уложенная на подушку шоколадка теплая и чуть расползается под пальцами. Смотрю на прикроватную тумбочку, выдвигаю ящик. Внутри – Библия без обложки. Зайдя в ванную, я плещу себе в лицо водой, потом завязываю волосы над головой в узел. В дверь стучат, я медленно выдыхаю и еще разок украдкой гляжу на себя в зеркале, стараясь не замечать особенно заметные в резком свете мешки под глазами. Наконец заставляю себя щелкнуть выключателем и подойти к двери; снаружи за задернутыми шторами уже маячит силуэт. Я твердо берусь за ручку и распахиваю дверь. На тротуаре, глубоко засунув руки в карманы, стоит Аарон. Ему явно неуютно, и я не могу его за то винить. Пытаюсь улыбнуться, чтобы чуть поднять ему настроение, отвлечь внимание от того обстоятельства, что у нас назначена встреча в комнате неприметного мотеля на задворках Батон-Ружа. Я не сказала Аарону, зачем ему нужно быть здесь, что мы собираемся делать. Не сказала, почему не могу заночевать в своем собственном доме, до которого отсюда меньше часа езды. Все, что я сказала ему в понедельник, – у меня есть след, который он не захочет упустить. Но чтобы идти по этому следу, мне потребуется его помощь. – Привет, – говорю я и прислоняюсь к косяку. Под моим весом тот издает натужный стон, так что я выпрямляюсь, скрестив вместо того руки на груди. – Спасибо, что приехали. Я сейчас, только сумочку возьму. Жестом я приглашаю его войти, что Аарон и делает, неуверенно переступая через порог. Осматривается вокруг – мое новое жилище его явно не впечатлило. С прошлых выходных, когда я попросила его разузнать про Берта Родса, мы почти не разговаривали, и у меня такое чувство, что это было вечность назад. Он ничего не знает про мою встречу с Бертом, про поездку в полицейский участок и про то, как впоследствии детектив Томас угрожал мне, чтобы я не совалась в расследование, – чем я, если подумать, сейчас и занимаюсь. Он также понятия не имеет, что мои подозрения переключились с Берта Родса на собственного жениха и что его помощь требуется мне для подтверждения этой теории. – Как движется статья? – спрашиваю я, тем более что мне и в самом деле интересно, не накопал ли он больше моего. – Редактор дал мне время до конца недели, чтобы я хоть что-нибудь обнаружил, – говорит Аарон, присаживаясь на уголок матраса, кровать скрипит. – В противном случае я могу собирать чемодан и возвращаться. – С пустыми руками? – Именно. – Но вы ведь не зря сюда ехали? Как там ваша теория? Насчет подражателя. Аарон пожимает плечами. – Я все еще думаю, что она верна, – говорит он, ковыряя пальцем шов на одеяле. – Но прогресса, откровенно говоря, никакого. – Возможно, я смогу вам помочь. Подойдя к кровати, усаживаюсь рядом; просевший матрас придвигает нас ближе друг к другу. – Каким именно образом? Ваш таинственный след поможет? Я смотрю на собственные руки. Слова для ответа нужно подбирать со всей тщательностью, сообщая Аарону только то, что ему следует знать. – Мы собираемся побеседовать с одной женщиной по имени Диана, – говорю я. – Ее дочь – юная, симпатичная старшеклассница – пропала примерно тогда же, когда совершал свои преступления мой отец. Ее тело так и не нашли, как и тела его жертв. – В ее убийстве ваш отец не признавался? Только в тех шести? – Нет, не признавался, – отвечаю я. – И украшений ее в шкатулке тоже не было. В схему она не слишком укладывается… но раз ее похитителя так и не нашли, вероятно, тут есть чем заняться. Понимаете, мне подумалось, что, быть может, он и есть подражатель. Кем бы он там ни был. Быть может, стал имитировать отца куда раньше, чем мы решили, – возможно, даже прежде, чем его поймали. Потом на какое-то время затаился, а теперь, в двадцатую годовщину, снова вылез из мрака наружу. Аарон смотрит на меня, и я уже думаю, что он сейчас вскочит и ринется за дверь, возмущенный, что я притащила его сюда ради такой дурацкой версии. Он, однако, хлопает себя по ляжкам, громко выдыхает и только потом поднимается с просевшей кровати. – Ну, хорошо. – Подает мне руку, чтобы помочь встать. Я не уверена, купился ли Аарон на мою историю, или настолько уже потерял всяческую надежду, что готов слепо двигаться за мной по подобному следу, или просто согласился, чтобы сделать мне приятное. В любом случае я ему благодарна. – Едем к Диане. Глава 36 Аарон за рулем, а я слежу за навигатором телефона, который заводит нас все глубже в район, где модульные дома среднего класса постепенно сменяются развалюхами, и на Батон-Руж-то не похожими. Изменения столь медленные, что почти не бросаются в глаза. Вот я смотрю в окно и вижу плещущегося в надувном бассейне малыша; его мать со стаканом лимонада в руке тоже опустила ноги в воду, не отрываясь от телефона, – а минуту спустя за окном скелетоподобная женщина толкает перед собой магазинную тележку, наполненную мусорными мешками и пивом. Дома вокруг начинают буквально рассыпаться на части – окна заколочены, краска облезла, – и мы сворачиваем в длинный немощеный проезд. Увидев наконец двухэтажный дом, к пластиковой обшивке которого приколочена табличка с номером 275, я даю Аарону знак остановиться. – Приехали, – говорю, отстегивая ремень. Бросаю на себя еще один взгляд в зеркале заднего вида – мое лицо полускрыто большими очками для чтения, я надела их в мотеле перед выходом. Очки, используемые для маскировки, – есть в этом что-то карикатурное. Словно в плохом кино. Не думаю, что Диана когда-либо видела мое фото, но полной уверенности у меня нет. Поэтому я и решила изменить внешность – а еще рассчитываю, что говорить в основном будет Аарон. – Хорошо, давайте еще раз: какой у нас план? – Стучим в дверь, говорим, что занимаемся убийствами Обри Гравино и Лэйси Деклер, – повторяю я. – Можете помахать перед ней своим документом. Надо, чтобы все выглядело официально. – Хорошо. – Говорим ей, что знаем – ее дочь пропала двадцать лет назад, похитителя так и не нашли. Не может ли она нам что-нибудь рассказать о деле своей дочери? Аарон без дальнейших вопросов кивает, достает с заднего сиденья компьютерную сумку и кладет себе на колени. Похоже, он нервничает, но явно не хочет, чтобы я это заметила. – А вы? – А я – ваша коллега, – говорю я, выхожу из машины и захлопываю за собой дверцу. Иду к дому; воздух вокруг пропитан табачным дымом. Запах не производит впечатления свежего, как если бы кто-то недавно выходил на крылечко выкурить сигаретку перед обедом. Запах здесь глубоко укоренен, он словно испускается через равные промежутки времени автоматическим освежителем воздуха; устойчивый аромат, который впитывается в одежду и никогда до конца не выветривается. Я слышу, как Аарон сзади тоже закрывает дверцу и спешит за мной. Мы поднимаемся на крыльцо. Я оборачиваюсь к нему, чуть приподняв брови, словно спрашивая: «Вы готовы?» Аарон кивает, легонько наклонив голову, потом дважды стучит в дверь кулаком. – Кто там? Наружу из дома вырывается женский голос, визгливый и скрипучий. Аарон смотрит на меня; теперь уже я поднимаю кулак и бью им в дверь. Я еще не успеваю опустить руку, как дверь распахивается. Пожилого вида женщина сердито смотрит на нас из-за сетки от насекомых. В сетке застряла дохлая муха. – Чего? – спрашивает она. – Вы кто такие? Чего нужно? – Меня зовут… э-э, Аарон Дженсен. Я журналист, пишу для «Нью-Йорк таймс». – Аарон опускает глаза и тычет пальцем в приколотую к воротнику рубашки пресс-карту. – Позволите задать вам несколько вопросов? – Какой еще журналист? – Взгляд женщины от Аарона перебегает ко мне. На секунду задерживается; она морщит лоб, справа от носа у нее темно-синее пятно. Глаза желтые и желеобразные, консистенции бытового пятновыводителя, словно никотин ей даже слезные протоки успел забить. – Из газеты, говорите? На какой-то момент меня охватывает ужас – она меня узнала. Она знает, кто я. Однако ее взгляд почти сразу же снова перескакивает с моих глаз на Аарона, она щурится на его пресс-карту. – Да, мэм, – отвечает он. – Я пишу статью об убийствах Обри Гравино и Лэйси Деклер, и мое внимание привлекло то обстоятельство, что и вы двадцать лет назад потеряли дочь. Которая исчезла и не вернулась. Я рассматриваю женщину, ее лицо, измученное, словно она никому в целом свете не доверяет. Окидываю ее взглядом с головы до ног, вижу грязную мешковатую одежду; на рукавах – проеденные молью микроскопические дырочки. Пальцы толстые и искривлены артритом, словно небольшие морковки; предплечья покрыты красными и фиолетовыми ссадинами. Я почти что угадываю в них отпечатки пальцев и тут понимаю, что пятно у нее под глазом – никакое не пятно, а синяк. Откашливаюсь, отвлекая ее внимание от Аарона к себе. – Мы очень хотели бы расспросить вас, – говорю я ей. – Про вашу дочь. Выяснить, что с ней случилось, так же важно, как и выяснить, что случилось с Обри и Лэйси, пусть даже с тех пор прошло много лет. И мы надеялись… я надеялась, что вы сможете нам помочь. Женщина снова смотрит на меня, потом бросает взгляд через плечо и вздыхает – кажется, обреченно. – Ладно. – Она распахивает раму с сеткой и делает нам знак проходить. – Только постарайтесь побыстрей. Надо будет закончить, пока муж не вернулся. Мы проходим внутрь, и царящая там грязь обрушивается на все мои органы чувств одновременно. Повсюду, в углу каждой комнаты, – кучи мусора. На полу – целые башни из бумажных тарелок с присохшей к ним едой; вокруг пакетов из фастфуда, заляпанных жиром и кетчупом, вьются мухи. На краю дивана расположилась облезлая кошка, шерсть у нее драная и влажная. Женщина сбрасывает кошку с дивана, и та с мявом удирает через комнату. – Садитесь, – говорит женщина, указывая туда. Мы с Аароном быстро переглядываемся, прежде чем снова уставиться на диван в попытке разглядеть под журналами и грязной одеждой достаточно обивки. Я в конце концов решаю садиться как есть; бумага под моим весом неестественно громко хрустит. Хозяйка же усаживается на кушетку рядом с журнальным столиком, берет с него пачку сигарет – такие пачки в комнате повсюду, разбросаны на каждой поверхности, как в иных домах очки, – и вытягивает оттуда одну тонкими влажными губами. Взяв зажигалку, подносит сигарету к огню, глубоко затягивается и выпускает в нашу сторону струю дыма. – Так что вам рассказать-то нужно? Аарон достает из сумки блокнот, листает его, пока не находит чистую страницу, несколько раз щелкает ручкой себе по ноге. – Давайте, Диана, вы сперва назовете мне свое имя полностью, я его запишу. А потом перейдем к исчезновению вашей дочери. – Ладно. – Вздохнув, женщина втягивает в себя очередное облако дыма. Когда она выдыхает, ее взгляд устремляется куда-то вдаль, в сторону окна. – Меня зовут Диана Бриггс. Моя дочь Софи пропала двадцать лет тому назад. Глава 37 – Что вы можете рассказать нам про Софи? Диана бросает в мою сторону такой взгляд, словно успела напрочь позабыть о моем существовании. Как-то неправильно, что с возможной будущей свекровью приходится знакомиться подобным образом. Она явно понятия не имеет, кто я такая, и если мне удастся избежать вопросов о своем имени, то и хорошо. «Фейсбука» у меня больше нет, так что свои фото я в интернете не размещаю – собственно, даже будь они там, Патрик все равно с родителями не общается. На свадьбу они не приглашены. Да и знает ли она про свадьбу?