Часть 19 из 34 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
– Какие причины? – спросила она, быстро взглянув на дворецкого.
Дядя Джозеф почувствовал, как рука племянницы похолодела и задрожала в его руке.
– Тише, тише! – прошептал он. – Предоставьте мне вести разговор.
В тот же момент миссис Пентрит осторожно потянула мистера Мондера за фалду и шепнула ему, чтобы он был осторожен:
– В письме миссис Фрэнкленд говорится, чтобы она не заподозрила, что мы действуем по приказу.
– Неужели вы воображаете, что я забыл то, что должен помнить? – ответил мистер Мондер, в самом деле забывший о распоряжении госпожи. – Сделайте одолжение, предоставьте мне это дело. – Дворецкий снова посмотрел на Сару. – Какие причины, спросили вы, мэм? Мы говорим теперь о фактах, а не о причинах. И позвольте мне при том просить вас выслушать, что я говорю, и не прерывать меня. Я сказал, что вас, сэр, и вас, мэм, впустили в особняк. Вас проводили к западной лестнице, вам вежливо, даже учтиво, показали столовую, библиотеку и гостиную. В этой гостиной вы, сэр, дозволили себе дерзость. Да, сэр, дерзость. А вы, мэм, вдруг исчезли или, вернее, скрылись. Столкнувшись с подобным поведением – столь беспримерным, столь беспрецедентным и столь необычным, – мы с миссис Пентрит были… – Тут мистер Мондер остановился, впервые не находя слов.
– Поражены, – подсказала миссис Пентрит после некоторого молчания.
– Нет, мэм, ничего подобного! Мы вовсе не были поражены. Мы были удивлены. И что последовало за этим? Что мы с вами слышали, сэр? – Он сурово посмотрел на дядю Джозефа. – И что вы слышали, миссис Пентрит, когда искали отсутствующую даму? Что?
– Крик, – ответила миссис Пентрит.
– Нет, нет, нет, – сказал мистер Мондер, раздраженно постукивая рукой по столу. – Вопль, миссис Пентрит, вопль. И что же означал этот вопль? Девушка! – мистер Мондер неожиданно обратился к Бетси. – Мы изложили все обстоятельства, все странные факты и нуждаемся теперь в вашем объяснении. Будьте добры, выйдете вперед и расскажите нам в присутствии обеих сторон, как вам удалось издать то, что миссис Пентрит называет криком, а я называю воплем. Достаточно простого объяснения. И, девушка, говорите громче. Вы меня поняли? Говорите!
Охваченная смятением из-за публичного и торжественного характера этого обращения, Бетси, начав свое заявление, бессознательно последовала ораторскому примеру мистера Мондера: как можно больше слов и минимум смысла. Выделим же из ее путанной речи несколько фактов.
Во-первых, Бетси как раз снимала крышку с кастрюли, стоявшей на кухонном огне, когда услышала в районе комнаты экономки звук торопливых шагов – в просторечии свидетельница это назвала «топотом чьих-то ног». Во-вторых, выйдя из кухни, Бетси услышала шаги, быстро удаляющиеся по коридору, ведущему в северную часть дома, и, движимая любопытством, последовала за ними на некоторое расстояние. В-третьих, у крутого поворота Бетси остановилась, отчаявшись догнать человека, чьи шаги она слышала, и испытывая чувство страха – свидетельница назвал это «мурашками по всему телу» – при мысли о том, что она одна, и пусть даже среди бела дня, идет в призрачную часть дома. В-четвертых, все еще колеблясь у поворота, Бетси услышала, как открылась дверь, и, подстегиваемая любопытством, сделала несколько шагов вперед, а затем снова остановилась, раздумывая над трудным и страшным вопросом: нормально для привидения, когда оно переходит из одного места в другое, отпирать любую закрытую дверь, которая оказывается на пути, или же, чтобы избежать неприятностей, оно просто проходит сквозь них. В-пятых, после раздумий и нескольких порывов вернуться на кухню, она решила, что у всех привидений издавна принято проходить сквозь двери, а не отпирать их. В-шестых, подкрепленная этим убеждением, она смело подошла к двери, как вдруг услышала громкий звук, похожий на падение тяжелого тела – свидетельница назвала его «грохотом». В-седьмых, этот звук напугал ее до ужаса, у нее сжалось сердце и перехватило дыхание. В-восьмых, когда дыхание восстановилось настолько, чтобы закричать – или завопить, – Бетси закричала – или завопила, – изо всех сил, и побежала обратно в сторону кухни так быстро, как только могли нести ее ноги, с волосами, «стоящими дыбом», и не чувствуя под собой ног.
– Именно так! Именно так! – сказал мистер Мондер, когда Бетси окончила рассказ. – Можете отойти назад, милая девушка. Здесь нечему улыбаться, сэр, – продолжал он сурово, обращаясь к дяде Джозефу, которого чрезмерно позабавила манера Бетси давать показания. – Вы бы лучше постарались припомнить, что произошло после того, как эта девушка завопила. Что мы сделали, сэр? Мы бросились на ее вопль. И что мы все увидели, сэр? Мы увидели вас, мэм, лежащую на верхней площадке первого пролета северной лестницы; и мы увидели те ключи, которые сейчас висят вон там, на полу. Вот факты, обстоятельства и события. Что вы можете сказать по этому поводу? Я обращаюсь к вам! От своего имени, от имени миссис Пентрит, от имени наших работодателей, во имя приличия, во имя удивления: как вы можете это объяснить? – Мистер Мондер ударил кулаком по столу и с безжалостным видом смотрел на виновных в ожидании объяснений или оправданий.
– Скажи ему что-нибудь, – прошептала Сара дяде. – Что угодно, лишь бы он замолчал! Что угодно, лишь бы он отпустил нас! После того, что я пережила, эти люди сведут меня с ума!
Никогда не умевший быстро придумывать оправдания и, кроме того, совершенно не знавший, что на самом деле произошло с его племянницей, пока она была одна в северной части дома, дядя Джозеф испытывал значительные трудности в принятии решения о том, что ему следует сказать или сделать. Но, желая во что бы то ни стало избавить Сару от бесполезных страданий и как можно скорее вывести ее из дома, он поднялся и, прежде чем разомкнуть губы, пристально посмотрел на мистера Мондера, который тут же облокотился на стол, приложив руку к уху. Дядя Джозеф изобразил один из своих причудливых поклонов, а затем ответил на всю длинную речь дворецкого тремя словами:
– Желаю здравствовать, сэр!
– Как вы смеете говорить подобные вещи! – воскликнул дворецкий в бурном негодовании. – Как вы смеете так шутить над серьезной темой и серьезным вопросом?! Неужели вы думаете, что я выпущу вас из этого дома, не выслушав объяснений по поводу кражи ключей от северных комнат?
– А, так вы об этом хотели узнать? – веселым тоном ответил Дядя Джозеф, заметивший, однако, всевозрастающие волнение и ужас племянницы. – Теперь понятно! Извольте, я объясню. Помните ли вы, сэр, что мы сказали, когда пришли сюда? Мы сказали, что желаем осмотреть этот дом. В этом доме две половины: одна западная, другая северная. В нем две половины, а нас тоже двое. Вот мы и разделились, чтобы осмотреть обе части. Я пошел с вами в западную часть, моя племянница пошла осматривать северную часть, но упала в обморок и обронила ключи, поскольку воздух там оказался затхлым, словно в могиле с пауками. Вот и все объяснение. Думаю, его достаточно. Желаю здравствовать, сэр.
– Черт возьми! – заревел мистер Мондер, забыв в порыве отчаяния о своем достоинстве, респектабельности и длинных словах. – Вы, господин иностранец, желаете все делать по-своему? Думаете, можете уйти отсюда, когда вам будет угодно? Посмотрим, что на это скажет мировой судья! – воскликнул мистер Мондер, вернув себе торжественный вид. – Дом поручен моему надзору, и, если я не услышу удовлетворительного объяснения кражи ключей, сэр, я сочту своим долгом задержать вас и спутницу, пока не получу законный юридический совет. Вы слышите меня, сэр?!
Румяные щеки дяди Джозефа внезапно стали еще более румяными, а его лицо приняло выражение, которое весьма обеспокоило экономку и которое оказало неотразимое успокаивающее действие на пыл мистера Мондера.
– Вы хотите задержать нас здесь? Вы? – сказал старик очень тихо и пристально глядя на дворецкого. – Вы послушайте меня. Я беру эту даму – смелее, смелее, дитя мое, здесь нечего бояться, – иду к двери, отворяю ее и теперь жду, достанет ли у вас дерзости затворить ее.
В ответ на этот вызов мистер Мондер сделал несколько шагов вперед, а затем остановился. Если бы непоколебимый взгляд дяди Джозефа хоть на мгновение дрогнул, дворецкий закрыл бы дверь.
– Я повторяю еще раз, – продолжил старик, – закройте ее, если осмелитесь. По законам вашей страны, сэр, я такой же англичанин, как вы. Если вы можете говорить в одно ухо судьи, я могу говорить в другое. Если он должен слушать вас, гражданина этой страны, он должен слушать и меня, гражданина этой страны. Вы нас в чем-то обвиняете? Или угрожаете? Или закрываете дверь перед нами?
Прежде чем мистер Мондер успел ответить хоть на один из этих трех прямых вопросов, экономка позвала его и шепнула предостерегающим тоном:
– Помни о письме миссис Фрэнкленд!
В тот же момент дядя Джозеф, решив, что он уже достаточно долго ждал, сделал шаг вперед к двери. Но его остановила племянница, которая неожиданно схватила его за руку и сказала ему на ухо:
– Смотри! Они опять шепчутся о нас!
Дворецкий ответил экономке:
– Я помню письмо миссис Фрэнкленд, мэм. И что же дальше?
– Тише, тише! Не так громко! – прошептала миссис Пентрит. – Я не собираюсь противиться вашему мнению, сэр, но хочу спросить, есть ли у нас какие-то обвинения, которые мы действительно можем предъявить этим людям перед мировым судьей?
Мистер Мондер выглядел озадаченным и, казалось, в кои-то веке не знал, что ответить.
– Думаете ли вы, – продолжала экономка, – что миссис Фрэнкленд будет рада публичной огласке того, что произошло в доме? Она велела нам обратить внимание на поведение этой женщины и незаметно проследить за ней, когда она уйдет. Я не смею советовать вам, мистер Мондер, но что касается меня, то я снимаю с себя всякую ответственность за любые действия, кроме как за выполнение указаний госпожи.
Мистер Мондер колебался. Между тем дядя Джозеф медленно пошел к двери, ведя за собой племянницу.
– Бетси, дорогая, – сказал он, обращаясь к горничной с совершенным хладнокровием и спокойствием, – мы здесь чужие, не будешь ли ты так добра показать нам дорогу?
Бетси посмотрела на экономку, но та жестом велела ей обратиться за приказаниями к дворецкому. Мистер Мондер испытывал сильное искушение, настоять на немедленном осуществлении насильственных мер, к которым он грозился прибегнуть, но возражения миссис Пентрит заставили его остановиться.
– Бетси, дорогая, – повторил дядя Джозеф. – Неужели вы, моя милая, потеряли слух? Я прошу вас показать дорогу к выходу.
– Подождите! – нетерпеливо воскликнул мистер Мондер. – Я настаиваю на том, чтобы вы подождали, сэр!
– Вы настаиваете? Хорошо, хорошо! Если вы ведете себя невежливо, то это не дает мне повода тоже быть грубияном. Мы немного подождем, сэр, если вам есть что сказать. – При этом дядя Джозеф вышел за дверь и прошелся взад и вперед по коридору. – Сара, дитя мое, я напугал этого человека важными словами, – прошептал он. – Постарайся не дрожать так сильно. Скоро мы снова будем на свежем воздухе.
Тем временем мистер Мондер продолжал шепотом беседовать с экономкой, отчаянно стараясь сохранить привычный покровительственный тон и привычное чувство превосходства.
– Во всем, что вы мне сказали, мэм, есть значительная доля правды. Но вы говорите об этой женщине, между тем как я говорю о мужчине. Неужели вы думаете, что я отпущу его, не настояв, по крайней мере, на том, чтобы он назвал мне свое имя и адрес?
– А вы настолько доверяете иностранцу, что поверите, что он назвал вам свое настоящее имя и адрес? – спросила миссис Пентрит. – Я должна признаться, что уверена в противном. Но если предположить, что вы задержите его и предъявите обвинение судье – хотя до дома судьи пара часов ходьбы от нас, – вы, конечно, рискуете оскорбить миссис Фрэнкленд, задержав женщину и предъявив ей обвинение. Ведь, мистер Мондер, хотя я считаю, что иностранец способен на всякое, именно она взяла ключи, не так ли?
– Совершенно справедливо, совершенно справедливо! – воскликнул мистер Мондер. – Странно, как я упустил из виду это обстоятельство! Совершенно справедливо!
– Я полагаю, что лучше было бы, – продолжала экономка таинственным шепотом, – следовать указаниям в письме: отпустить обоих, будто мы не хотим унижать себя ссорами и спорами, и проследить за ними. Сын садовника, Джейкоб, сегодня днем работал в западном саду, так что они его не видели и не увидят, если проводить их через южную дверь. Джейкоб – смышленый парень, как вы знаете, и если его правильно проинструктировать…
– Это весьма необычно, миссис Пентрит, – вмешался мистер Мондер с непревзойденной уверенностью, – но, когда я впервые сел за этот стол, мысль о Джейкобе тоже пришла мне в голову. Но из-за того, что мне пришлось говорить, и из-за жара спора, я отвлекся от нее самым непостижимым образом…
Тут дядя Джозеф, чей запас терпения и вежливости истощился, снова просунул голову в комнату.
– Я должен сказать вам последнее слово, сэр, – обратился к нему мистер Мондер. – Вы не думайте, что ваша грубость произвела на меня какое-нибудь влияние. На иностранцев это могло подействовать, сэр, но на англичан – нет, точно вам говорю.
Дядя Джозеф пожал плечами, улыбнулся и вернулся к племяннице в коридор. Пока экономка и дворецкий совещались, Сара изо всех сил пыталась убедить дядю воспользоваться ее знанием дома и ускользнуть незамеченными. Но старик упорно отказывался следовать ее советам.
– Я не стану убегать будто воришка, – сказал он. – Я не причинил никакого вреда. Ничто не заставит меня поставить себя или вас в неловкое положение. Я не очень умный человек, но пусть меня ведет моя совесть. Они впустили нас сюда, Сара, по своей воле, и выпустят тоже по своей.
– Мистер Мондер! Мистер Мондер! – прошептала экономка, пытавшаяся тем временем остановить новый взрыв негодования дворецкого, который грозил вырваться наружу. – Пока вы разговариваете с этим дерзким человеком, могу ли я выскользнуть в сад и передать Джейкобу указания?
Мистер Мондер сделал паузу, прежде чем ответить, пытаясь найти более достойный выход, чем предложенный экономкой, но так и не смог ничего придумать. Тогда решительно ответил двумя словами:
– Идите, мэм.
– Что это значит? Куда она побежала? – прошептала торопливо Сара, когда экономка поспешно прошла мимо них, направляясь в западный сад.
Тут в дверях появился дворецкий.
– Не угодно ли вам, сэр, и вам, мэм, выслушать мое последнее слово. Скажите мне, получу ли я от вас удовлетворительное объяснение, для какой цели взяты были ключи, или нет?
– Разумеется, получите, – ответил дядя Джозеф. – Я повторю, если вам угодно, то же объяснение, которое имел честь предоставить вам некоторое время назад. Угодно вам еще раз выслушать его? Другого объяснения мы дать не можем.
– Не можете? Тогда вот что я скажу вам обоим: немедленно покиньте дом! Сейчас же! – добавил он самым грубым и оскорбительным тоном. – Да, сэр! Мне не нужны ни ваши поклоны, ни ваша болтовня. Здесь я их больше не потерплю. Не вздумайте уходить с мыслью, что ваши кривляния и издевательства оказали на меня какое-то влияние. Проводи их, Бетси! Вы не достойны моего внимания. И я не в состоянии выразить свое презрение. Покиньте дом!
– А я, сэр, – ответил дядя Джозеф самым вежливым образом, – я лишь отвечу вам коротким «спасибо». Я, маленький иностранец, принимаю презрение от вас, большого англичанина, как величайший комплимент, который может быть сделан человеком вашего склада человеку моего. – С этими словами дядя Джозеф отвесил последний фантастический поклон, взял племянницу за руку и последовал за Бетси по коридорам, ведущим к южной двери, оставив мистера Мондера сочинять подходящий ответ.
Минут через десять возвратилась экономка и застала дворецкого, расхаживающего взад-вперед по комнате в сильном раздражении.
– Пожалуйста, успокойтесь, мистер Мондер, – сказала она. – Они оба наконец-то вышли из дома, и Джейкобу хорошо их видно на тропинке через болото.
Глава V
Моцарт играет прощальную арию
Радушно попрощавшись с Бетси, дядя Джозеф не произнес больше ни слова, пока они с племянницей не остались одни под восточной стеной Портдженнской Башни. Там он остановился, посмотрел на дом, потом на свою спутницу, потом снова на дом и наконец заговорил:
– Прости меня, Сара. Прости. Это была, как говорят англичане, плохая работа.
Полагая, что старик говорит о сцене, произошедшей в комнате экономки, Сара попросила у него прощения, за то, что стала невольным поводом к ссоре с таким неприятным человеком, как мистер Мондер.
– Нет! Нет! Нет! – воскликнул дядя. – Я не об этом человеке с большим телом и большими словами. Он меня разозлил, этого нельзя отрицать, но теперь все позади и прошло. Я отбросил от себя его и его громкие слова, как отбрасываю этот камень с тропинки. Я говорю сейчас не о Мондере, экономке и Бетси – я говорю о наших интересах. Я закончу свою мысль по дороге, поскольку вижу по твоему лицу, Сара, что тебе неспокойно и страшно, пока мы стоим поблизости от этого дома-темницы. Идем! Вот тропинка. Давай вернемся по ней и заберем наши пожитки в гостинице, где мы их оставили.
– Да, да, дядя! Не будем терять времени. Идем скорее! Не бойся, что я устану – мне уже гораздо лучше.