– Да как хотите! – Ее уже порядком утомил его снисходительный тон за эти два дня. – Можете не проверять. Повесьте все на бедную Ингу. А кто там на самом деле хотел стырить ваши ценные документы, не так уж и важно. Мало ли кто. Вдруг ответ вам не понравится? – Не надо бросаться словами. Мне не все равно. Мне, как и вам, нужна истина. Это моя работа. – А мне истина не нужна, – пробормотала она. – Мне все больше справедливости подавай… На это Малинин не ответил: уже набирал чей-то номер, уже отдавал приказы и распоряжения. Можно было потихоньку смыться, но не тут-то было. – Вы поедете со мной, чтобы опознать вашего Зябу. Вдруг это не он. Фотографии бывают обманчивы. Пришлось согласиться, что бывают. * * * Самый большой и красивый магазин электроники «Техносам» находился на первом этаже торгового центра, недалеко от главной площади города. Один из людей Малинина сходил внутрь и вскоре вернулся с сообщением, что Павел Зябликов на рабочем месте. Это не могло не радовать. Значит, не боится, что Инга его сдаст, потому что она не знает его и не причастна к этой истории. – Сидим и ждем, – скомандовал Малинин. – Насколько я понял, этот Зябликов курит. Значит, рано или поздно выйдет на перекур. Действительно, вскоре из дверей магазина вышел человек, который отдаленно напоминал Зябу. В белой рубашке с черным галстуком признать было его трудно. Жанна неуверенно пожала плечами. – Далеко, я не вижу четко. – Значит, подойдем поближе. Зябликов тем временем отошел от магазина в небольшой скверик: квадратный пятачок зелени, окруженный высокой и плотной живой изгородью с двумя проходами. Внутри стояла пара скамеек с урнами. Еще табличка «Место для курения». – Ничего не бойтесь, – ободрил Малинин. – Место под наблюдением. Мои ребята страхуют. Подойдите поближе, если это он, то дайте знать. – Прокукарекать? Или лучше уткой? – Достаточно будет махнуть рукой. Лицо у Малинина при этом было такое, словно его заставили есть лимон без коньяка. Хотелось даже что-то колкое ему сказать, но потом Жанна глянула в его глаза: там плясали искры. Ну вот еще один стойкий оловянный солдатик. Вид важный, как у вахтера в женском общежитии, а на самом деле еле смех сдерживает. Что это с ними со всеми? Кто внушил им, что мужчина – это обязательно каменная физиономия как у Терминатора? Но ничего такого спрашивать, конечно, не имело смысла, поэтому она вышла и неторопливо направилась к скверику. Павел Зябликов как раз уселся на одну из скамеек, выбил из пачки сигарету, сунул в рот. Щелкнул зажигалкой. Жанна шла прямо к нему, ей хотелось что-то сказать. Но что? «Здравствуйте, я ваша тетя?» Или: «Попался, который кусался?» Глаза Зябликова округлились. В них мелькнуло некое удивление. Да, он узнал ее, а она его. «Ничего, зато теперь ты все расскажешь, и я улечу домой с чистой совестью!» – успела подумать она, когда Зяба вдруг дернулся, словно ехал на машине и затормозил изо всех сил. Раздалось негромкое «пых!». Или сначала раздался звук, а потом уже Зябликов дернулся и принялся клониться набок? Падал он медленно, как в замедленной съемке. И на груди его, чуть пониже пластикового бейджика с именем и должностью, расплывалось темное пятно. А для нее в этот момент пропали и звуки, и свет, и даже цвет. Поэтому Жанна не сразу поняла, что пятно красное, а звуков на самом деле много. Просто они доносятся до нее с задержкой, как раскаты грома после вспышки молнии. Она сама покачнулась и очутилась на земле почему-то в позе цыпленка-табака. Мимо мелькали ноги в мужских ботинках. Прижимаясь щекой к земле, подумала, что утренние старания пропали втуне: придется ехать в больницу к Камаеву, не сияя румянцем от французской косметики, а с отпечатком мелкого гравия на лице. Кто-то помог ей подняться. – Зябликов все? – Она и сама не поверила в то, что спросила. Просто любые слова казались сейчас пустыми и нелепыми. – Кажется, да. Похоже, Малинин сам был растерян не меньше ее. Подбежал один из его людей. – Стреляли с того угла. Пистолет бросили там же. Малинин взял протянутый пакет с каким-то необычно маленьким пистолетом. – «Глок», – заключил он, быстро осмотрев находку. – Компактная игрушка. Дамская. – Хотите сказать, что стреляла женщина? – Нет. Вряд ли. Тут нужен мужской характер. Зная, что здесь полно моих людей, убить свидетеля… – Почему вы думаете, что этот кто-то знал?.. И хотя Малинин не ответил, она и сама догадалась. Кто-то сдал Зябу заказчику похищения. Кто-то из людей Малинина проболтался. Интересный поворот. Вскоре приехал наряд полиции во главе с капитаном Убориным. Высыпав из бело-синего «уазика», парни в форме быстро отгородили место происшествия лентой и создали на первый взгляд хаотичную суету. Уборин руководил процессом, бросая на Малинина и остальных неодобрительные взгляды. Капитана можно было понять: то журналистов мочат, то дома горят, то трупы на скамейках. Скорее бы эти гости нашего любимого города свалили к себе в свою культурную, так ее растак, столицу. Вся эта суета была утомительна, а терпение никогда не входило в список добродетелей Жанны Румянцевой. Возле Малинина и его людей показался Слава. Он немного поговорил с ними, потом увидел ее, подошел. – Сижу в машине, смотрю, тут суета началась. Наши бегают, ты здесь. А я вот Олега Валерьевича с женой в магазин привез, – пояснил Слава. – Они там одежду мальчишке покупают. – У него же температура вчера была. – Да вроде нет. Нормальный пацан. Смешной такой. Рыжий. На мать похож… Показалось, или в голосе Славы послышались нежные нотки? Этот суровый парень с эллинским носом любит детей? Сама Жанна не считала себя, как сейчас говорили, чайлдфри. И иногда прикидывала на себя роль матери. И эта роль ее не пугала. Вернее, пугала, но не сильно. Дети казались ей всего лишь забавными человечками, такими же, как и взрослые, с ними просто надо уметь разговаривать. Когда в рейсе случались пассажиры с детьми, ее это не раздражало. Наоборот, даже нравилось сказать плаксивому надоеде что-то смешное, подарить конфету или какой-нибудь сувенирный магнитик. Когда малыш утирал слезы и начинал улыбаться, родители искренне благодарили. – Маленькие все смешные, – улыбнулась она. – Не скажи. Просто рожать надо от нормальных мужиков. А то белая раса скоро вымрет. Останутся одни абдурахманы… – Слава посмотрел на задумчивое лицо Жанны. – Скажи, что я не прав? Она не знала, что ответить. И как. – А что, Элеонора Васильевна тоже здесь? – спросила она, просто чтобы что-то сказать. – Ну да, втроем. Одежду парню лучше ее никто не выберет. Жанна кивнула. Очень странные отношения в этой семье. Очень. А может, так и положено в этих кругах? Странно ведь, что Инга, что Нора Белковская были одинаково чужими для Жанны людьми. Почему же ее так заботит их судьба? Возможно, дело в той пресловутой справедливости, о которой она пусть и мельком, но заикнулась Малинину? Инга не вызывала у Жанны теплых чувств, особенно после всех этих фантазий про семью. У женщины явные проблемы с головой. Есть ведь даже какой-то научный термин для таких паталогических лжецов – псевдология, кажется. Как бы там ни было, теперь доказать невиновность Инги будет сложно. Главное, что человек, который все это затеял, останется неизвестным. Умно. Как он узнал о том, что нашли Зябликова? И как осмелился выстрелить почти в упор, не боясь быть пойманным? Или он такой отморозок, что ему все нипочем? Вопросы и никаких ответов. Все ответы под белой простыней на носилках сейчас поедут в театр. Анатомический. – Нет, такой поездки у нас еще не было… Жанна вернулась в действительность. Оказывается, Слава все время что-то говорил, она все пропустила. – Олег Валерьевич часто в Самаре бывает? – Да почти каждый месяц, я ж говорил. Тут у него всякий разный бизнес, надо держать руку на пульсе. – А личный охранник – это престижно? Прости за глупый вопрос, но любопытно. Слава понимающе улыбнулся. – Да. Лучше, чем простым охранником: куда пошлют, туда и бежишь. Тут и живешь всегда рядом с шефом, и ешь в одном с ним ресторане, и на мероприятия ходишь. Есть, конечно, нюансы. В случае чего придется шефа телом закрыть. Но не такой уж Олег Валерьевич крутой олигарх, чтобы его убить хотели. Да и будь он олигархом, меня бы к нему и близко не подпустили. Все ж квалификация у меня не та. Моя задача – это быстро и безопасно возить, в случае чего шефа из-под удара вывести. – А у Элеоноры Васильевны тоже свой охранник? Слава поджал губы. – Есть. Но она часто одна ездит и по городу ходит. Не боится ничего. У нее даже как-то пытались авто угнать: выкинули из машины на стоянке и хотели уехать. – И? – Она скинула туфли, догнала их, распласталась на капоте, как они ни старались, так и не смогли ее скинуть. Бросили машину и сбежали. Картина, нарисованная Славой, была столь великолепна, что Жанна засмеялась против воли. – Я эту сцену собственными глазами видел. Как раз тогда еще на служебной стоянке «Скайтранса» работал, потом меня уже в личную охрану перевели. Говорю же, это не женщина – валькирия. Говорил Слава без тени иронии, даже с неким восхищением. Еле заметным. Но ей, с ее чувствительным к малейшим интонациям ухом, было слышно. – А валькирия знает, что ее муж в Самару не только по делам ездит? – А вот это не надо. – Лицо Славы помрачнело. – Элеонора Васильевна выше всего этого. – Да я просто… Чисто женское любопытство. Ты же к Инге вроде хорошо относишься? Она тебе доверяла? Про семью даже рассказывала. Не верю, что она могла все это затеять. Не в ее природе такие вещи. Да и ума не хватит. – А вот в этом пусть другие разбираются. Мое дело – это шефа возить и смотреть, чтобы ему кто на ботинок не плюнул. – Слава глянул на дисплей телефона. – Все. Олег Валерьевич велит машину подавать. Пока-пока. – Пока-пока, – откликнулась Жанна. На крыльцо торгового центра вышла чета Белковских. Олег Валерьевич держал на руках сына, тот крутил головой в бейсболке, задевая козырьком лицо отца. Нора переложила пакеты с покупками из правой руки в левую и перевернула бейсболку Рони козырьком назад. Они что-то сказали друг другу, засмеялись. Рядом с ними остановился автомобиль, из него вышел Слава, принял у Элеоноры пакеты с покупками, открыл багажник. Белковский начал усаживать сына на заднее сиденье. Со стороны все выглядело просто замечательно: будни идеальной семьи. «Ну и зачем тебе чужие проблемы? – спросила себя Жанна в который раз. – Никто ведь своей судьбы не знает. Может, для Рони это как раз благо». Жизнь вполне серьезно воспринималась ею как труба калейдоскопа. Чуть тронешь, встряхнешь камешки – новый узор. Лучше, хуже – никто не знает. То, что для одного горе-злосчастье, другому – новые возможности и подарок судьбы. Не уйди отец из семьи после двадцати (вроде как счастливых) лет совместной жизни, Жанне бы и в голову не пришло бросать институт. Зато теперь она летает, зато она почти счастлива. Почти. Но если разобраться, даже эту ее невообразимую аэрофобию можно записать в плюс, а не в минус.