Табличка у дверей желтого здания гласила, что здесь находится лабораторный корпус больницы. Далее шли объявления: часы работы, «вход посетителям только в бахилах», «анализы на сахар принимаются по вторникам и пятницам». Жанна потянула Камаева за рукав. – Идем, все равно это не наша забота. Есть вещи, которые мы разгадать не в силах. – Неужели небесная мисс Марпл сдалась? – Просто смирилась, что я не всесильна. Да и что можно сделать за оставшиеся три часа? – Чтобы понять истину, иногда достаточно пяти минут. – Истину? Например? – Она иронично усмехнулась. Вместо ответа он поймал ее за шею и поцеловал. Криво. Не в губы, потому что она попыталась увернуться, а куда-то между носом и глазом. – Пилот Камаев, что с вами делали в больнице, вы как с цепи сорвались?! – Хорошо, что с цепи, а не в штопор, – пробормотал он. – Привыкайте, Жанна Викторовна. В нашем экипаже командиром буду я. Глава 22 Отец всегда говорил: «Нора, люди делятся на тех, кто везет, и тех, кого везут. Не позволяй на себе ездить». На самом деле он много чего говорил. Любил поучать. Для подчиненных устраивал «политинформации». Нора была хорошей ученицей. Как-то отец завел свою вечную шарманку: – Ты же Князева! Продолжатель династии… – Фамилия Князев не говорит о том, что ее обладатель представитель княжеского рода, папочка. Вероятнее всего, наши предки были крепостными у какого-то князя и при отмене крепостного рабства получили эту фамилию. Так что нет у нас никакой династии. Отец редко спорил, был твердо уверен, что истина в спорах не рождается. Он лишь усмехнулся. Норе было пятнадцать. Она тоже не спорила. На все ее выходки отец реагировал примерно так: – Наш предок, хоть и черная кость, как ты правильно заметила, дочь, но сумел капитал сколотить. И Князевы до семнадцатого года не самые последние купцы на Волге были. Ясно? Так что династия есть. И позорить ее не смей! Нора опускала глаза. Позорить династию она начала сразу, как только появилась на свет не мальчиком, как того хотел отец. В глазах отца позором могло считаться все что угодно: тройка по математике, четверка за лабораторную по физике, поход на концерт не той музыки или просмотр не того фильма. А уж то, что Нора учудила на втором курсе института, и вовсе ни в какие ворота не лезло. Элеонора Васильевна Белковская, в девичестве Князева, ни на минуту не колебалась в вопросе, менять ли фамилию в браке. Если бы фамилия мужа была не Белковский, а, к примеру, Дураков, она бы и тут не задумалась. Кем угодно, только не Князевой. Эту фамилию она больше ни видеть, ни слышать не желала. Позор династии? Будет вам позор! Когда отца выперли с весьма почетной должности за коррупцию и еще три года мотали по уголовному делу, Нора была давно и прочно замужем, жила в другом городе и знать не хотела ничего о династии. Отца за недоказанностью от срока отмазали, выкачав немалые суммы. От всех капиталов остались лишь особняк на берегу реки и небольшой пакет акций, приносивший хилый процент. Нора думала об этом не без удовольствия. Можно было лишить папочку и этого дохода, но она оставляла это на закуску. Месть – блюдо холодное. Мужа Нора не любила, но признавала, что ей достался не самый плохой вариант. Да, карьерист, да, женился на ней из-за денег и влияния отца. Ну и что. Не факт, что брак по любви принес бы ей больше счастья. А вот несчастье бы точно принес. Если бы ей изменял любимый муж, ее сердце болело бы в сто раз больше. А так – просто небольшая досада. Еще одно неудобство. Преодолимое. Конверт в сумке шуршал, напоминал о себе. Вскрывать его Нора не стала. Не время. Даже сама себе она бы никогда не призналась, что ее страшит его содержание. Уже давно она перестала бояться чего бы то ни было. И вот поди ж ты! Ключ легко повернулся в замке зажигания. Мотор чуть слышно заурчал. Нора привычно погладила рулевое колесо. С техникой дело иметь приятнее, чем с людьми. Техника или работает, или нет. И ты всегда знаешь, как с ней поступить. А с людьми одна морока. Краем глаза она увидела мужчину и женщину, топтавшихся на краю автостоянки. Женщину она узнала. Стюардесса. А мужчина – это, видимо, тот пилот, которого ранили. Это же та парочка, что целовалась в больничном дворе! Она даже шаг замедлила, проходя мимо. Зависть тонкой иглой кольнула ее под ребро. У нее такого никогда не было. Вернее, было однажды, но так давно, что уже и не вспомнить. А еще лучше забыть вовсе. Потому что одна сплошная горечь и сосущая нутро тоска по ночам. От нее спасали лишь работа и полное забвение. Но иногда, вот как сегодня, морок рассеивался, показывая всю бездну и мрак, которые она тщательно прятала от всех и от себя. Рука непроизвольно потянулась к сумке, но тут же отдернулась. Нет. Потом. Отец всегда говорил: «Решай проблемы по мере поступления». «Да, папа, я решу. Я все решу». Нора подрулила к тротуару, опустила окно, позвала: – Садитесь, молодые люди. – Оба уставились на нее как на нечто невиданное и неведомое. Ей даже стало смешно. – Когда начальство предлагает подвезти, не стоит отказываться. Они переглянулись, Нора явственно увидела, как между ними произошел быстрый немой диалог, потом мужчина открыл заднюю дверь автомобиля, пропустил вперед спутницу и тоже сел. Пока они елозили на заднем сиденье, рассаживаясь и явно чувствуя неловкость, Нора вырулила с парковки и вскоре влилась в оживленное движение на проспекте. – А вы нас знаете? – спросила женщина. – Ильяс Камаев, Жанна Румянцева, – выдала Нора. – Получается, знаю. – Когда начальство помнит тебя в лицо, да еще и по имени, то это не к добру. Нора услышала эти слова, сказанные не ей, но явно так, чтобы она услышала. Эта Румянцева вдруг напомнила ей себя восемнадцатилетнюю: она так же пыталась хорохориться, показать отцу, что не боится, что дела ей нет до его силы и власти. – А ведь я могу вам помочь, – сказала она, посматривая на них в зеркало дальнего вида. Оба ее пассажира уставились на нее. У обоих на лицах застыло удивление. – Читала ваши досье, так сказать. Личные дела. Кстати, слияние компании с «Руслайном» могло бы пойти вам на пользу. – А мне кажется, что наоборот, – откликнулась Жанна. – Зачем им сотрудники с подмоченной репутацией? – Надеюсь, вы хорошо понимаете, что в наше время любая репутация не имеет значения, если у вас правильные знакомства. – А вам-то это зачем? – подал голос теперь уже Камаев. Лицо его было хмуро, ничем не напоминало лицо пилота первого класса. Как все же бритва и пена для бритья или их отсутствие могут изменить облик мужчины. – Считайте это актом благотворительности. – Спасибо. – Камаев сделал попытку поклониться и тут же скривился. В зеркале отразилось, как Жанна пихнула своего спутника в бок локтем. Нора коротко хохотнула: умная девочка, но влюбилась не в того. Ясно же, что им не ужиться с такими-то характерами. – Простите, если задела ваши чувства. Я понимаю, что вы рисковали жизнью не ради интересов компании. Спасибо, что спасли мальчика. Думаю, Олег должен будет как-то оценить это… – Нора замялась, подбирая слова. – Да-да, я вполне осознаю, что мой муж имеет ребенка на стороне. И меня это не парит, как сейчас говорят. Она выжала педаль газа, машина рванула вперед, распугивая хищным бампером более тихоходных особей. Остаток пути Нора молчала, мысли ее были заняты текущими вопросами, но где-то на периферии сознания она даже позабавилась внезапным решением подвезти эту парочку, да еще и затеять с ними разговор о семейных проблемах. Возможно, это был способ отвлечься от конверта, что лежит в ее сумке. Парочка на заднем сиденье тоже молчала и смотрела каждый в свое окно. Только пилот проводил глазами памятник истребителю Ил-2. Мальчики любят такие вещи. Грудь стиснула привычная боль. Ее сын наверняка любил бы небо. * * * До отъезда в аэропорт было менее трех часов. Чемодан был собран. Оставалось примерить новенькую форму, еще всю в заломах от длительного хранения на складе. После отпаривания, оказалось, что Вардун ошибся с размером. Юбка свободно вращалась вокруг талии, пиджак топорщился. – Это не форма велика, это ты схуднула, – сделала вывод Наталья, посмотрев бирку, и провела рукой по бедру. – Мы все в этом рейсе как-то потеряли в весе. – Она подмигнула Жанне и показала глазами на Майю, которая уткнулась в экран телефона. Майя подняла глаза, в них стояла безмятежность. – Вот что влюбленность делает, – шепнула Наталья. – Не узнать человека. Даже лицо умнее стало. – В такой юбке нельзя в рейс выходить, – пропела Майя. – Это же ужас! – Ушью потом. – Нет уж. Давай ты мои брюки форменные наденешь? Если они на тебя налезут. – А что, это выход, – обрадовалась Наталья. – Пиджак, бог с ним. Можно его не застегивать. А вот с низом надо что-то делать. Пришлось согласиться. Майкины брюки сели идеально, стало ясно, что Наталья права: она скинула как минимум пару килограммов со всеми этими приключениями. – Немного коротковаты, но не критично, – сделала вывод Наталья. – Ох, даже не верится, что мы летим домой. Что-то какой-то рейс выдался суматошный. В этом Жанна не могла с ней не согласиться. Еще какой суматошный. Особенно у нее. И у Камаева, естественно, тоже. В дверь постучали. Все трое переглянулись. В глазах всех троих зажглась надежда – не к ней ли? Поэтому появление Славы вызвало у всех легкое разочарование, а у Жанны еще и тревогу. – Олег Валерьевич просит подняться к нему в номер, – обратился он к ней. – Ненадолго. Типа совещание какое-то. Жанна накинула пиджак, повесила на плечо сумочку и пошла за ним. Чемодан девочки заберут, а вот документы должны быть с ней. Знаем мы эти совещания «ненадолго». * * * В номере Белковского уже находился Камаев. Белковский стоял, опираясь на спинку кресла, в котором сидела Нора, небрежно покачивая ногой в туфле на десятисантиметровом каблуке. Слава занял привычную позицию у дверей. Жанна чуть помедлила и пристроилась рядом с Ильясом. – Так. – Белковский вышел из-за кресла и прошелся по гостиной. – Надеюсь, вы понимаете, зачем мы вас пригласили? Камаев промолчал. Жанна кивнула. – Да, в нашей компании произошел небольшой инцидент, который мы не хотим выносить на публику. Поэтому в ваших интересах забыть о том, что произошло. В свою очередь от лица руководства заявляю, что ваша лояльность не будет оставлена без внимания. Прозвучало это слишком высокопарно и неожиданно обидно. Конечно, наград она никаких не ждала, Камаев скорее всего тоже, но вот это «ваша лояльность»… Спасение ребенка с риском для жизни – это, значит, всего лишь лояльность? – Благодарю, – сказал Камаев. – Мы можем идти? У нас рейс. – Не совсем. – Малинин вышел из темного угла, где прятался как паук в засаде. – Олег Валерьевич озвучил свое видение вопроса. Я же, как начальник службы безопасности, хочу предупредить о возможных последствиях за разглашение конфиденциальной информации.