– Ким, какой сюрприз! – Его удивление быстро сменилось радостью. – Прошу тебя, заходи. – Он сделал шаг в сторону. Инспектор вошла на террасу дома на две спальни, полную запаха яичницы с беконом, который она знала так же хорошо, как и самого хозяина дома. Она прошла в кухню и села, в то время как Морган взял чайник, наполнил его водой и включил. – Как твои дела, милая? – У меня все хорошо, Тед. – А как Барни? – С ним тоже все в порядке. – Я приготовлю кофе, а потом ты расскажешь мне о том, что тебя беспокоит. Ким почувствовала укол совести, потому что посещала Теда, только когда ей было что-то от него надо. Впервые она обратилась к нему за помощью, когда имела дело с социопатом Александрой Торн[43], и с тех пор продолжала консультироваться по трудным случаям. – Не чувствуй себя виноватой передо мной, – сказал мужчина, знавший ее лучше всех на земле. – Для меня большая честь, что ты делишься со мной своими проблемами. Стоун мгновенно расслабилась. Сколько она себя помнила, Морган всегда был частью ее жизни. В разные ее моменты Ким посылали к нему на консультации. Она никогда не раскрывала перед ним душу и сомневалась, что это может произойти когда-нибудь в будущем. Обо всем плохом, что с ней когда-либо случалось, Тед узнавал только из ее личного дела. И несмотря на то что во время их встреч она всегда хранила молчание, он никогда не прекращал своих попыток достучаться до нее. – Не повезло этой твоей девочке несколько месяцев назад, – заметил хозяин дома. Ким догадалась, что он имеет в виду похищение Стейси[44]. – Думаю, что отчеты не соврали? – поинтересовался Морган, повернувшись к гостье. – В чем? – уклончиво спросила та. – В том, что ты без оружия зашла на территорию, на которой находились вооруженные преступники? Ким не стала отвечать. Вопрос был риторическим. – Наверное, она неплохой детектив, – заметил Тед, – если ты решила рискнуть своей жизнью. Можно даже сказать, что она для тебя важна, как ты думаешь? Стоун хотела ответить, но передумала. Морган никогда не задавал вопросы просто так. Все, что он говорил, было рассчитано на реакцию, которую он сможет позже обдумать, разобрать по косточкам и проанализировать. – Тед, я хочу, чтобы ты кое-что мне рассказал, – попросила инспектор. – Конечно, милая, – ответил мужчина, ставя перед ней кружку с кофе. – Что тебя интересует? Ким глубоко вздохнула: – Меня интересуют дети-убийцы. Глава 40 – Боже ж ты мой! – воскликнул Кевин, откидываясь на стуле. Стейси проигнорировала его восклицание и продолжала печатать. – Я сказал: «Боже ж ты мой», – повторил сержант. – Это я уже слышала, Кев, – отозвалась констебль. – Так же, как и твои громкие вздохи, которые ты издавал в последние полчаса лишь для того, чтобы привлечь мое внимание. – Она отодвинула клавиатуру. – Считай, что ты своего добился. Что у тебя там? – Ты хоть представляешь себе, что происходит в таких местах? – Кевин недоверчиво покачал головой. – О каких местах речь? – уточнила его коллега. – О школах вообще и частных школах в частности. Обо всех этих закрытых клубах и тайных обществах. Стейси покачала головой. – Даже в Йельском университете[45] есть суперэлитарное секретное общество студентов, которое называется «Череп и кости», – сообщил ей сержант. – Его члены встречаются во всяких гробницах. Они называют себя «костями», и в их число входят президенты, члены Верховного суда, министры и промышленные лидеры. – И что из этого? – Вуд пожала плечами. – Для каждого важного события в жизни у них есть специальный цифровой код. Здесь говорится, что связи между «костями» превосходят по силе все другие связи в их жизни. – Кев, что ты хочешь… – У тебя от этого мурашки по телу не бегут? Стейси отрицательно покачала головой. – Люди вообще любят быть членами каких-то эксклюзивных групп и другого подобного дерьма. Разве тебе никогда не хотелось стать членом какой-нибудь группы или банды в школе? – поинтересовалась она. Доусон покачал головой. Ему было достаточно, когда его не шпыняли и не издевались над ним ежедневно. – А вот мне хотелось, – призналась констебль. – В две тысячи седьмом мне было десять лет. Поппи Мидоуз… – Она закатила глаза. – Классное имя, не так ли? Она была самой популярной девочкой в школе. Хорошая семья, роскошная одежда, хорошие друзья. У нее все было в превосходной степени, и мне хотелось быть членом ее банды. Улыбка на губах Стейси подогрела интерес Доусона. Может быть, она поможет ему разобраться в том, что он только что прочел? – И что же ты сделала? – спросил сержант. Вуд задумалась, надув губы. – Она была лучшей гимнасткой в школе, и ее группа состояла из лучших спортсменов. Поэтому я решила, что если смогу поразить ее своими акробатическими способностями, то она меня в нее примет. – Продолжай, – поторопил ее Кевин. – Всю ночь я тренировала колесо на заднем дворе. К тому моменту, когда я легла, кисти рук у меня отваливались, но я была уверена, что мое колесо почти идеально. – И?.. – спросил Доусон, чувствуя, что конец будет несчастливым. – Я подождала, пока они все соберутся вместе, досчитала до трех и прошлась перед ними колесом. – Неужели? Стейси покачала головой. – Это все произошло лишь в моем воображении. В реальности я не увидела, что мои руки оперлись о землю как раз в том месте, где сидела умирающая пчела, которая ужалила меня прямо в ладонь. Я завизжала и свалилась на землю настоящей кучей, из которой торчали ноги и руки. – А они хоть заметили тебя? – расхохотался Кевин. – Конечно, заметили. И ржали надо мной еще целых два года. Сержант стал серьезным. Вуд рассказывала эту историю не восторженно, а абсолютно объективно и даже печально, так, чтобы другим была понятна обыденность того, что с ней произошло. Это был просто один из фактов ее жизни. – Но что заставило тебя это сделать? – спросил Доусон, не понимая, почему ей так хотелось унизить самое себя. – Наверное, хотела утвердиться в жизни. – Стейси пожала плечами. – Я хотела быть такой же крутой, как и они, хотела, чтобы меня любили, уважали, чтобы мною восхищались. Они были ни на кого не похожи, и я тоже не хотела ни на кого походить. – И что же ты готова была сделать, чтобы тебя приняли в это сообщество? – спросил сержант. – Послушай, Кев, откуда такая серьезность? – Не увиливай, – потребовал Доусон. – Так на что ты готова была пойти, если б тебя попросили? Стейси задумалась. – Честно – не знаю. А почему ты спрашиваешь? – А ты хоть представляешь себе, – с этими словами Кевин ткнул пальцем в экран компьютера, – сколько человек умерли от случаев, очень похожих на дедовщину, из-за своего желания во что бы то ни стало стать членами подобных сообществ? – Дедовщину? – переспросила констебль. – Во время вступительных испытаний. Вот смотри: Струана Пирсона в Игоне, Цинциннати, отвели в лес, и там он попал под поезд. Никому даже обвинений не предъявили. Паренек по имени Майкл Дэвис в тысяча девятьсот девяносто четвертом году был жестоко избит, получил множество ударов по туловищу, а потом его вернули в общежитие, где он умер от внутренних повреждений несовместимых с жизнью. Джека Иви заставили принять участие в соревновании «кто больше выпьет», после чего раздели догола, привязали к грузовику и таскали за собой по дорогам, а потом бросили умирать. Преступников приговорили к общественным работам. – Сержант издал утробное рычание. – Но как…