Я удивился, как это Уиллерс их не снес, чтобы они не портили ему вид. По сторонам входной галереи располагались большие окна эркером. Они состояли не из встроенных в стену отдельных рам, а были искусно сделаны из изогнутого стекла, что придавало им слегка увеличивающую кривизну аквариума с золотыми рыбками. Сквозь них я видел призрачные белые фигуры полицейских экспертов. – Когда-то служил летней семейной резиденцией, – объяснил Ланди, пока мы шли мимо кустов рододендронов. – Долго стоял заброшенным, пока Лео не решил сюда вселиться. И разумеется, первым делом приказал половину всего ободрать и «модернизировать». Увидите внутри. Словно картинки из журнала. – Траск и Эмма Дерби приложили к этому руку? Инспектор кивнул. – Было бы намного лучше для всех, если бы отказались. Ну вот, пришли. Мы остановились в нескольких ярдах от группы экспертов в испачканных комбинезонах, которые небольшими лопатками снимали очередной слой земли. Яма под оранжевой сеткой была примерно четыре фута в длину, три в ширину и около восемнадцати дюймов в глубину. На первый взгляд слишком мала для могилы взрослого человека, но это вовсе не означало, что она таковой не являлась. Мне приходилось видеть согнутые пополам тела – убийца, чтобы спрятать жертву, безжалостно ломал ей кости и рвал суставы. – Что-нибудь нашли? – спросил Ланди. Один из экспертов прервал работу и поднял голову. – Пока нет. Но, судя по запаху, мы близки к цели. Лицо эксперта прятал капюшон, но по голосу я узнал того, который был на протоке. Крупный малый, это он предположил, что раны на запутавшемся в колючей проволоке теле нанесены лодочным винтом. – Доктора Хантера вы помните по прошлому разу, – начал Ланди. – Он согласился нам помочь. – Ну, слава богу, – пробормотал эксперт-великан, но, давая мне место, подвинулся. Я не мог себе позволить тратить энергию на пререкания и опустился рядом на колени. – Почва на вид мягкая. Как давно, по-вашему, ее вырыли? Эксперт-великан под маской фыркнул. – Самое большее несколько месяцев назад, возможно, меньше. Землю сверху навалили, но чтобы все тут устоялось, времени не хватило… – Что-то есть. Как только женщина-эксперт произнесла эти слова, атмосфера сразу изменилась. Все уставились на ее лопатку, которой она осторожно снимала почву. Что-то появилось над темной поверхностью земли. – Какой-то материал. Возможно, пальто. Я покосился на Ланди. Тот изогнул брови, но ничего не сказал. Обнажалось все больше материала, и появился характерный запах разложения. – Что-то в это завернуто, – сообщила эксперт. – О! Шкура! Какое-то животное. – В ее голосе сквозило разочарование. – Похоже на собаку. Обстановка разрядилась, словно кто-то щелкнул выключателем. Ланди вздохнул то ли от разочарования, то ли от облегчения. – Продолжайте. Надо убедиться, что под этим не зарыто что-нибудь еще. Такое тоже случалось. Я с этим тоже сталкивался. Инспектор дал мне знак подняться. Я снял маску и встал с ним рядом в нескольких шагах от могилы. – Бигль Уиллерса, – процедил он, глядя на раскапываемую экспертами рыжую с белым шкуру. – Усыпил его, перед тем как пропасть. Я кивнул, вспомнив его рассказ о том, что последним Уиллерса видела ветеринар. По крайней мере, нам так было известно. – Лео, видимо, любил собаку, если сам похоронил. Многие поручают это дело ветеринару. – По всем свидетельствам, этот пес у него с детства. Ветеринар подтвердила, что Лео был явно расстроен тем, что его пришлось усыпить. Это работает на теорию самоубийства – последняя капля в море. – Ланди снова посмотрел на могилу; его усы неодобрительно топорщились. – Хотя бы эту смерть он не имитировал. – Хотите, чтобы я подождал, пока эксперты не убедятся, что здесь больше ничего не зарыто? Ланди покачал головой. – Нет. Думаю, что больше здесь нам ничего не найти. Прошу прощения за ложную тревогу. Можете возвращаться в морг. Чем скорее станет известно, кого мы выловили в устье, тем лучше мы будем представлять, что происходит. Я аккуратно снял перчатки, стараясь не сорвать вместе с ними пластыри. Переодевался я напрасно, но от таких случаев никто не избавлен. – Может, кто-нибудь из местных. – Нам об этом ничего неизвестно. В нашей округе заявлено всего о двух пропавших: Эмме Дерби и Лео Уиллерсе. Но теперь мы знаем, что это ни тот, ни другая. – Кто бы это ни был, – заметил я, – ему было двадцать с чем-то лет. – Молоткообразное искривление пальцев на ногах вводит в заблуждение. Что бы его ни вызвало, это не связано с возрастом. По состоянию костей я бы сказал, что труп принадлежит человеку взрослому, но не достигшему тридцати лет. Вынимая из раствора кости, я в первую очередь брал те, которые могли обладать наибольшей информативностью. Грудинные ребра и подвздошная кость со временем изменяются – становятся грубее, пористее. В данном случае некоторая огрубелость наблюдалась, но пористость отсутствовала. Требовалось дальнейшее изучение, но я не сомневался, что моя оценка недалека от истины. – Следовательно, моложе Лео Уиллерса, – заметил Ланди. – Полезная информация, но больше вам нечего добавить? Мы даже не знаем, это черный или белый. Я сам пытался это установить, но безрезультатно. Люди в смерти так же непросты, как в жизни, и определение происхождения дело хитрое, даже если труп цел. Цвет кожи и изменения могут ввести в заблуждение, если покойник начал разлагаться. Смерть – маститый уравнитель: бледную кожу превращает в смуглую и наоборот. Существуют характеристики скелета, указывающие на определенную генетическую основу, но даже на них далеко не всегда можно положиться. Это относилось и к данному случаю. Пока считалось, что найденные останки – Лео Уиллерс, само собой разумелось, что они принадлежат белому. Но теперь это предположение было поколеблено. Возникала другая проблема. Большинство наследственных характеристик отображаются в черепе. Но череп найденного у форта трупа сильно поврежден выстрелом. Нижнюю челюсть оторвало, верхняя челюстная кость с зубами вдребезги разбита. Остались только обломки задних коренных и лунки, где находились передние. Информация недостаточная даже для судебного дантиста. – Остатки переносицы выступают не сильно, что намекает на африканское или азиатское происхождение, – сказал я Ланди. – Но глазницы остроконечные, а не закругленные и не угловатые, что характерно для белых. – То есть, возможно, смешение рас? – Не исключено. Или у него особое строение лица. Извините, больше ничем помочь не могу. Ланди шумно выдохнул. – Хотя бы что-то. Но вот если бы он был продуктом смешанных рас… – Что бы это давало? – спросил я. – Ничего. Просто рассуждаю вслух. Я провожу вас до машины. Мы прошли всего несколько шагов, когда зазвонил его телефон. Инспектор остановился, ответил, и я заметил, как изменилось выражение его лица. – Уже здесь? – Его грузные плечи поникли. Что бы ему ни сообщили, это его не обрадовало. – Господи! Он убрал телефон. – У нас гости. Сэр Стивен Уиллерс и на этот раз был не один. Хотя его не сопровождали высшие полицейские чины, зато приехали три адвоката: двое мужчин средних лет в дорогих, но консервативных костюмах и женщина, чьи матово-черные волосы выдавали ее неудавшиеся попытки их обесцветить. Троица держалась чуть позади хозяина, всем своим поведением бессознательно выражая почтение: старший – разворотом плеч, остальные, держась на полшага за ним. Впечатление было таким, будто утка вела свой выводок. Только гораздо более хищный. Я решил, что Ланди предпочтет говорить с отцом Лео без свидетелей, и сказал, что отправляюсь обратно в морг. Он рассеянно кивнул, но затем позвал обратно. – Пожалуй, задержитесь ненадолго. Если не возражаете, это может мне помочь. – Когда компания приблизилась, он изобразил на лице любезную улыбку. – Чем могу служить, сэр Стивен? – Где ваше начальство? Тон был холоднее льда. Отец Лео Уиллерса был, как всегда, безукоризненно одет: в серое кашемировое пальто поверх серого, но более темного оттенка костюма. Все в нем было точно подогнано – от коротко постриженных ногтей до пробора в слегка редеющих волосах. Но бриз с моря уже взъерошил волосы, и за выверенным поведением чувствовалась едва сдерживаемая ярость. – Ее сейчас здесь нет, – ответил Ланди. – Она извещена о вашем приезде. Не сомневаюсь, если бы она знала, то непременно… – Извольте покинуть мою собственность. Брови полицейского удивленно поползли вверх. – У меня сложилось впечатление, что это дом вашего сына. Возможно, я ошибался? Немедленно вмешался старший из адвокатов: – Дом и территория вокруг являются частью владений Уиллерсов. Предлагаю немедленно уйти, иначе вам будет предъявлено обвинение в незаконном проникновении и нанесении ущерба. – Нам это было бы весьма неприятно, – спокойно ответил Ланди. – Но у нас есть ордер на обыск. Вы его, вероятно, видели. Но если вам угодно, я могу… – Мы не признаем юридическую силу этого ордера. Мы считаем, что он выдан на фиктивных основаниях и не имеет никаких иных целей, кроме волнения убитого горем отца. Адвокат говорил с большим пафосом, чем его работодатель, которой так же холодно смотрел на инспектора. Ланди это как будто нисколько не тронуло. – По поводу «фиктивности» можно спорить, поскольку обнаружение трупа с развороченным ружейным выстрелом лицом можно считать достаточным основанием. Одежда Лео Уиллерса и все прочее. – Ланди повернулся к сэру Стивену. – Помните, вы сами ее опознали? – Вы обвиняете меня во лжи? – взвился Уиллерс-старший. – Боже упаси! – В устах кого-нибудь другого восклицание могло бы показаться неискренним. – Мы не ставим под сомнение, что одежда принадлежит вашему сыну, вопрос стоит о теле. И в качестве отца Лео вы, вполне естественно, хотите понять, что происходит. – Тут нечего понимать. Мой сын стал жертвой трагического инцидента, и три дня назад найдено его тело. Я видел его своими глазами, и до сего момента полиция также не сомневалась, что это он. Должен ли я понимать это так, что ваши прежние утверждения ложны? Это сильно попахивает непрофессионализмом. – Отнюдь. Речь идет о выявлении новых фактов. Перед вами судебный патологоанатом доктор Хантер. Он считает, что тело слишком долго пробыло в воде, чтобы принадлежать вашему сыну. Полагаю, старший следователь Кларк вас об этом проинформировала. Теперь мы обнаружили и другие свидетельства того, что это не ваш сын.