– Младшие дети Ратманского. Им нужно было пристроить куда-то своего бестолкового дружка. Этот тип и раньше отирался по благотворительным фондам. В открытую ему никто не предъявляет претензий… Но какие-то слухи циркулируют… – О чем именно? Ладыженская молчала, покусывая губу. – Ольга Ивановна, любая информация может оказаться полезной, – проникновенно сказал Макар. – Детали, которые вы сейчас считаете несущественными, могут стать ключом в расследовании. Я давно занимаюсь поисками пропавших людей. Доверьтесь мне, пожалуйста. – Ох, да я вполне вам доверяю! Вы же не с улицы пришли, вас нанял Ратманский… Илюшин мысленно усмехнулся. Похоже, для сотрудников «Примулы» это была лучшая рекомендация. – Но мне просто нечего вам рассказать, – досадливо продолжала Ладыженская. – Поймите, я ни от кого не слышала, что Новохватов нечист на руку. Но он производит впечатление человека, который в подходящей ситуации окажется нечист на руку. Он не сбывшийся подлец, а потенциальный. Держать такого под боком – значит не замечать мину замедленного действия. Я говорила Нине, что она совершает ошибку! Но здесь замешаны родственные связи. Нине очень хотелось продемонстрировать жест доброй воли, и она пошла навстречу Алле. – Вы говорили Нине прямо о своих опасениях по поводу Новохватова? – Разумеется! Нина предсказуемо ответила, что существует презумпция невиновности. И потом, на испытательном сроке он показал себя отлично, – неохотно признала Ладыженская. – Быстрый, цепкий, исполнительный. Глаза горят. Произносит правильные фразы типа «Рад быть частью общего дела». Уступает девушкам очередь к кофемашине, придерживает дверь. Этим, кстати, он сразу упрочил свою репутацию. Ему нельзя отказать в обаянии. – Кто мог избить Новохватова, как вы думаете? – Кто угодно! Задолжал кому-то, или увел чужую жену, или нагадил в чужой огород… Кто угодно! – повторила она. – В хулиганов я не верю. В хулиганов Илюшин тоже не верил, но не стал делиться этим с Ладыженской. Он пометил: проверить со всех сторон заместителя Ратманской. Сверился со списком сотрудников и вопросительно поднял брови: – А где главбух? Вы отдаете дела на аутсорсинг? Ему показалось, что Ладыженская замялась. – Не совсем. Наши дела ведет бухгалтерия холдинга Ратманского. У него собственная организация, раз в десять больше нашей. Илюшин отчетливо расслышал точку в конце предложения и понял, что финансовую сторону вопроса Ладыженская не станет с ним обсуждать. Глава отдела по связям с общественностью готова была говорить о сотрудниках, о новом заместителе начальницы, о больницах и квотах на лечение – о чем угодно, кроме денег. – Почему фонд называется «Примула»? – напоследок спросил он. – Это придумала Нина. «Примула» на языке цветов – «всепобеждающая благодать». . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . «Всепобеждающая благодать, значит», – сказал про себя Илюшин. Он позвонил Ратманскому и пре- дупредил, что заедет. Ратманский как будто постарел за те несколько часов, что они не виделись. Дожидаясь, пока он закончит разговаривать по телефону, Макар сел в кресло и стал подбирать слова для предстоящего разговора. Заполучить врага ему не хотелось. Но, взвесив все, он с сожалением признал, что бессмысленно заниматься поисками в комнате с затемненными углами. Можно долго и аккуратно вынюхивать, что в этих углах. Использовать эвфемизмы. Ловить каждый намек собеседника. Через час осторожных плясок вокруг Ратманского, возможно, он добьется результата. Илюшин откинулся на спинку кресла и сцепил руки в замок, задумчиво разглядывая отца Нины. Ратманский положил телефон. – Константин Михайлович, для чего в действительности вы используете фонд вашей дочери? – Это Петя звонил, – сказал тот, будто не слыша сыщика. – Нашел камеру, которая засняла Нину. В шесть пятнадцать на Больших Каменщиках. Камера над входом в аптеку. Вчера в шесть пятнадцать Нина прошла мимо нее. Это хорошие новости, правда? – Для чего вы используете фонд? – повторил Макар. – Что? – Ратманский будто проснулся. – Что вы имеете в виду? – Вы умолчали о том, для чего вам нужна «Примула». Это важная информация, и работать без нее я не смогу. – «Примула» организована Ниной, – с недоумением проговорил Ратманский. – Она нужна ей, не мне. Формально я вхожу в попечительский совет, но на практике всем занимается моя дочь. Макар помолчал. – Не хочется, чтобы вы расценили мои слова как ультиматум, – сказал он наконец с сожалением, – но если вы не будете со мной откровенны, я уйду. Я – не уголовный розыск и не налоговая полиция. Мне безразлично, что за бизнес вы ведете под прикрытием благотворительного фонда. Но я привык хорошо делать свою работу. Мне нужно знать до мельчайших подробностей, в чем именно была замешана Нина. – Бизнес? – переспросил Ратманский. Илюшин увидел, как на его лице медленно проступает гнев. Ратманский встал, оперся ладонями о стол и подался к сыщику. В глазах блеснула ярость. – Я никогда в жизни не использовал «Примулу» для своего, как ты выразился, бизнеса! Ты что, додумался обвинить меня в том, что я подставил Нину?! Да она подстрахована со всех сторон! Юристы, бухгалтерия – я все сделал для того, чтоб она была в безопасности! Слышишь, ты?! А теперь она неизвестно где, и все это оказалось бесполезным…. Бессмысленным… Я оказался бесполезным!.. Ратманский побагровел и тяжело задышал. Илюшин вскочил. – А ну сядь! – рявкнул тот. – Я кому сказал… – Да щаз, – без всякого почтения огрызнулся Макар и заорал: – Белла, помогите! Ему показалось, что секретарша появилась на пороге прежде, чем он успел закончить фразу. Ратманского, невзирая на его возражения, уложили на диван. Все происходило необычайно быстро. Пока Макар открывал окно, Белла расстегнула Ратманскому ворот, закатала рукав и сделала укол. Илюшин, обернувшись, увидел только торчащий вверх острый подбородок. Возле дивана вырос медицинский штатив. На нем вздулся пакет с прозрачной жидкостью. – Белла, все в порядке, что ты разводишь панику, – бормотал Ратманский. – Нахлестались кофе ночью! Я вас предупреждала. – Белла отрегулировала капельницу. – Умрете – и зачем? Мертвым вы Нине не поможете. – Может, Нина и сама уже не живая… – Может, и так! А если нет? Лежите, я скоро приду. Рукой не дергайте. – Да уж соображу как-нибудь! Секретарша вышла, Макар придвинул кресло ближе к дивану и сел. – Надеюсь, ты отказался от мысли, что я проворачивал в «Примуле» грязные делишки, – как ни в чем не бывало буркнул Ратманский. – Пожалуй, – согласился Илюшин. – Вы можете разговаривать? – А что я, по-твоему, делаю? Свяжись с Петей, он покажет и эту аптеку, и местных аптекарш… Перетряси их всех! Пусть выложат все, что помнят про Нину. Петя сделал что мог, но личное общение ему не дается – отрицательная харизма. При виде его у свидетелей языки не развязываются, а каменеют. С тобой все наоборот… – Свяжусь, – пообещал Илюшин. – Но сначала мне нужно кое-что у вас узнать. «Примула» создана на ваши средства? – Верно. Я учредитель и один из попечителей фонда. Но он от начала до конца придуман Ниной. Она горела этой идеей! Думаешь, я купил ей карманную игрушку? «Папики» приобретают для своих девок салоны красоты, а я для дочери расщедрился на целый благотворительный фонд? Это не так. Мне хотелось увидеть, на что способна Нина. Ты в курсе, что она работала в «Примуле» главой юридического отдела? – Я думал, «Примулу» ведут ваши юристы. – Это сейчас. А в первые годы Нина тащила на себе этот воз. Ты знаешь, скольким детям помог ее фонд? Да что там помог – спас! Это все Нинина заслуга, не моя! А как она людей отбирала! У меня Гришковец так не отсеивает своих безопасников, как Нина отсеивала сотрудников. Остались лучшие. Энтузиасты, умницы, работяги! Я бы сам кое-кого у нее переманил, да они не пойдут… Нина идеально умеет налаживать рабочие процессы. Ратманский перевел дух. – Мне симпатичны увлеченные люди, – уже спокойнее добавил он. – Я бы даже сказал, это необходимая, хоть и не достаточная черта характера, без которой не существует полноценной личности. Нина занималась юридическим сопровождением фонда, затем взялась за привлечение средств – я ведь не единственный жертвователь, есть и другие. Она добралась по карьерной лестнице до заместителя директора. Я, что ли, ее протолкнул? Ничего подобного! У нее хваткий ум, она обожает свое дело… У тебя дети есть, Макар Андреевич? – неожиданно спросил он. Илюшин отрицательно покачал головой. – Тогда, боюсь, ты меня не поймешь. Тебе будет трудно представить, что это такое – годами наблюдать за своими детьми, ожидая, что вместо жадности и лени в них проклюнутся любопытство, предприимчивость, стремление проявить себя, – и год за годом сильнее разочаровываться… А затем увидеть дочь, которая в избытке обладает всеми этими качествами: и любопытством, и открытостью ко всему новому, и готовностью пахать до седьмого пота – вот ведь что важно! Пахать, пахать! – Ратманский рубанул воздух ребром ладони. – Но не убиваться! Пахота должна быть в радость. А мои младшие дети даже не понимают, как это: работа – и в радость! В радость может быть только отдых, как они полагают, а работа – тяжкий крест, и добровольно нести его согласится лишь идиот. Алла и Алик – два самых бесполезных человека во Вселенной. Я был постоянно занят, их воспитывала мать, а она далеко не Песталоцци. – Как они отнеслись к появлению Нины в вашей жизни? – А ты как думаешь? – Ратманский растянул губы в кривой усмешке. – Они мне поначалу скандалы закатывали. Такие предсказания делали – куда там Ванге! И горло мне Нина перережет, и обдерет меня до нитки, и бог знает что еще… Неприятный сюрприз для них вышел. – А для вашей жены? Ратманский скосил на Илюшина слезящийся глаз. – Мы с Эльвирой разъехались, дай бог памяти, лет пятнадцать назад. Она живет в свое удовольствие, путешествует, картины малюет… Ее никто ни в чем не ограничивает. Никакого личного интереса у нее не было и нет ни ко мне, ни к Нине. А вот Алик с Аллой чувствуют себя ущемленными. Однако мы с тобой много внимания уделяем ничтожной теме. Тебе необходимо прямо сейчас поговорить с Петей… – Я сам решу, когда мне говорить с Петей, – жестко сказал Макар. – Что значит «ничтожной теме»? У вас трое детей. Двоим не по душе третий, свалившийся на вас из ниоткуда. Они ведь, надо полагать, понятия не имеют о ее реальной истории? – Как ты с больным стариком разговариваешь… – укоризненно начал Ратманский. – Вы не старик и не больной, – отрезал Макар. – А если заболеете, у вас филиал сердечно-сосудистого отделения под боком. Что известно Алле и Александру о Нине? Ратманский вздохнул. – Отвык я от таких, как ты, – с непонятным выражением сказал он. – Ну да ладно. Я познакомил Нину с ними через полтора года после ее появления, когда у нее лицо окончательно село… – Что село? – не понял Макар. – Лицо уселось после пластических операций. На это требуется время. Алик и Алла увидели Нину в том облике, в котором ее знают все. Они, конечно, не раз пытались установить ее личность. – Ратманский усмехнулся. – Хрен им на босу морду!