Когда он закончил, Тамара облизнула губы и сказала: – Пошли в избу. Там писать удобнее. Глава 11 День был тихий, дождливый и похожий на мокрую мышь: серенький и жалкий. К одиннадцати утра Серей Бабкин, уставший как собака, добрался до квартиры напарника, свалился на диван и мгновенно уснул. Двадцать минут спустя он проснулся выспавшимся. До него доносился негромкий голос Илюшина, говорившего по телефону в соседней комнате. Несколько минут Бабкин бездумно лежал, закинув руки за голову, а потом вспомнил, что дело Егора Забелина раскрыто, и обрадовался. Пацан дома. Можно подключаться к расследованию Макара. Он сел, растер ладони и покивал головой, разминая шею. Хорошо бы вечером добраться до спортивного клуба… Проведя несколько дней без тренажерного зала, Сергей начинал чувствовать себя развалиной. В свое время он заставил Илюшина заниматься и таскал его в зал до тех пор, пока тот не оброс крепким мышечным корсетом. После этого Бабкин сдал Макара с рук на руки тренеру по восточным единоборствам и год спустя чувствовал себя куда спокойнее за судьбу напарника. От пули хорошая физическая подготовка никого не защитит, но от кулаков случайного идиота – вполне. Бабкин размял спину и успел покрутить на полу «велосипед», когда вошел Макар. – О, проснулся! Как ты себя чувствуешь? – Подозрителен мне твой интерес, – сказал Сергей, внимательно разглядывая его. – Что это ты вдруг озаботился моим здоровьем? – Я всегда исключительно заботлив. – В Карелии мое здоровье не слишком тебя волновало! – не удержался Бабкин. – Злопамятный ты, Сережа. За Карелию ты должен мне спасибо сказать. Сергей бросил упражняться и сел. – Спасибо? – недоверчиво переспросил он. – За что спасибо? Я чуть без позвоночника не остался[1]. – А мог бы болтаться в петле, как я. – Илюшин уселся в свое желтое кресло. – То есть время на восстановление тебе не требуется? – Да ну, брось! Ты один, что ли, будешь искать Ратманскую? – Бабкин поднялся и придвинул стул. – Что у нас есть на данный момент? – Расскажи сначала про Егора. Сергей коротко пересказал все, что узнал, пока искал мальчика. – И где сейчас Тамара? – спросил Макар. – Я отвез ее в отделение. Пусть дальше сами с ней разбираются. – Зачем она это сделала, как ты считаешь? Сергей задумался. Он помешивал сахар, подыскивая ответ, и заговорил не сразу: – Когда я задал ей этот вопрос, Тамара ответила дословно: «Не нравился мне Егор. Раздражал». Но что-то мне кажется, что это недостаточное основание для того, чтобы убивать собственного внука. Правда, меня еще в первом нашем разговоре удивило, что она совершенно не выглядит обеспокоенной. Нет, не так, – поправился он. – Меня удивило, что она даже не пытается имитировать тревогу или страх. В целом она казалась невозмутимой и благодушной. – Психопатия? – Может быть. Не знаю. О втором внуке Тамара заботилась, на мой взгляд, вполне искренне. В общем, надо выяснять, где она была в понедельник вечером. Кстати, она физически очень сильная тетка. – Сбежать не пыталась? – Да нет, она спокойно себя вела. Только ей, по-моему, казалось, что мы поднимаем шум из-за ерунды. Вроде как все живы, никто не пострадал, вон Егор стоит здоровый, не переломанный, а Севостьянов даже в больницу отказался ехать… В каком-то смысле она как ребенок. Ну да, нехорошо поступила. Но все же обошлось! Реально, как в бездну вглядываешься. Десять лет назад, когда пропала Нина, Тамара вела себя так же? Или ты уже не помнишь? – Почему же, помню. – Илюшин действительно запомнил все детали того расследования. – Абсолютно нормально. Была встревожена, очень занята внуками, переживала за их состояние. Мне кажется, она окончательно потеряла совесть именно после исчезновения Нины. За прошедшие десять лет она у нее атрофировалась. – Не понимаю – какая связь? Илюшин меланхолически вздохнул и пояснил: – Она из тех людей, которым нельзя вручать бразды правления. В качестве исполнителей они незаменимы, но стоит им заполучить хоть какую-то власть, в них по необъяснимой причине начинают развиваться худшие качества. Тамара стала главой семьи после ухода невестки. Нина ее все-таки худо-бедно уравновешивала. А потом она исчезла, и Тамара решила, что она теперь отвечает и за сына, и за внуков. Ума она небольшого, не способна думать даже на ход вперед. Есть помеха счастливой жизни в виде Егора? Устраним помеху и заживем припеваючи. Она не столько бессовестная, сколько тупая. – Да брось! Сотни тупых людей отчего-то никого не убивают! – Возможность не подворачивается, – невозмутимо ответил Илюшин. – А Тамаре подвернулась. Как Егор себя вел после разоблачения? Бабкин пожал плечами: – Сначала был заторможенный, потом очухался. Чаю для нее заварил. Я читал, дети легко адаптируются к самым невообразимым обстоятельствам. Ну да, бабушка рассердилась и столкнула его в яму. Бывает. Он умолчал о том, как его поразила брошенная под конец фраза Егора. Когда Бабкин уже посадил Тамару в машину и разговаривал с Севостьяновым о показаниях, Егор уныло сказал: – Отец мне этого никогда не простит… – Чего именно? – не понял Сергей. – Побега? – Не! Бабушку. Теперь она будет в тюрьме сидеть из-за меня. Бабкин прямо онемел. Его будто в сердце ударило. Он присел на корточки, подыскивая слова, которые навсегда расставили бы все по местам. Он не мог сказать то, что думал: «Парень, тебе не повезло. Твоя мать тебя бросила, твой отец – твердолобый чурбан с привычкой распускать руки, твоя бабушка, похоже, свихнулась. Ты ни в чем не виноват. Оканчивай школу, выбирай колледж, который дает хорошую рабочую профессию, и вали от отца, как только исполнится восемнадцать. Держись брата, но привыкай быть один. Потерпи четыре года. Потом все наладится». – Твоя бабушка будет сидеть в тюрьме, потому что совершила попытку убийства, – сказал он наконец. – Я вроде как довел ее… – А Севостьянов? Тоже довел? Егор молчал, глядя вниз. Кажется, он собирался заплакать. Бабкин не знал, что нужно делать с такими взрослыми детьми, когда они плачут. Он бы обнял пацана, но сомневался, что ему это понравится. Взрослый прокуренный мужик лезет обниматься… Тьфу. Поэтому он как можно аккуратнее похлопал Егора по плечу. Тот вскинул на него глаза. Ну точно, весь в слезах. «Маленький он совсем, – вдруг понял Сергей. – Только выглядит взрослым». – Запомни одно. – Бабкин заговорил тихо и жестко. – Люди сами отвечают за всю херню, которую они творят. Понял меня? Это у твоей бабушки проблемы, а не у тебя. Может, ты ее и довел, но до подзатыльника, а не до убийства. И не надо валить с больной головы на здоровую. Это же додуматься надо – виноват он! Если твой отец это скажет… Бабкин запнулся. Скажет – и что дальше? Ответить: «Папочка, ты заблуждаешься?» – …Двинь ему в харю сапогом, – проскрипели за спиной. Севостьянов подошел к ним и слышал часть разговора. – За такое надо сразу бить. Дискуссий разводить не следует. Сапог в харю – самый доходчивый аргумент. – Ага, как же! Отец меня тогда вообще убьет! – Ну и будет сидеть со своей мамашей в соседних колониях, – без всякого намека на сочувствие в голосе отозвался Севостьянов. – Идеальная семья. Внучок в могилке, бабка с отцом на шконке. К удивлению Бабкина, Егор засмеялся. Непритязательный юмор Севостьянова сделал свое дело. – Наверное, махать на прощание бабушке – это лишнее, да? – Егор вытер нос ладонью. – Пойду в дом. Жрать хочется. – Это на нервяке, – сказал Севостьянов. – Поищи на полках в кладовке, там у меня мясные консервы. Ща с макаронами их замутим, я воду поставлю. – Куда это вы оба собрались? – поинтересовался Сергей. – А ну иди в машину, Егор. Попрощайся с Василь Семенычем и топай. – Не буду я прощаться, – буркнул мальчик. – Я сюда еще приеду. Правда, дядь Вась? – Правда, Егор. Бабкин смотрел вслед мальчику, садившемуся в машину. «Дети – это отстой. Скажу Маше, что я передумал». – Дети легко адаптируются, – повторил Сергей. – Слушай, я о другом хотел… Пока я разыскивал Егора, выплыла одна любопытная история, не имеющая к нему отношения. Знаешь, чем на самом деле занимался Юрий Забелин в тот день, когда пропала его жена? Макар задумался. – Сидел с друзьями, пил пиво, насколько я помню… Забелин нервничал, но это было вполне объяснимо. Алиби у него железное, соседи его приятеля подтвердили, что видели их втроем. Мордовин, кажется… Сергей восхищенно покачал головой: – Память у тебя, как у слона. Мордовин, да. Он меня едва не убил. Макар вскинул на него удивленный взгляд: