Она перевела на следователя свои темные навыкате глаза и указала подбородком на Илюшина: – А чего это он мне вопросы задает? Разве он в своем праве? Он к вашей организации никакого отношения не имеет… Я на такое и пожаловаться могу. – Жалуйтесь, – равнодушно сказал следователь. – Если вы настаиваете, вопросы вам буду задавать я. Вы зарегистрированы в каких-нибудь соц- сетях? – Зачем же я буду настаивать! – испугалась Забелина. Сергей был уверен, что страх ее напускной. Никого из них троих она не боялась. – С кем скажете, голубчики, с теми и буду беседовать. Вот прямо пальчиком мне покажете, и я ему всю жизнь свою выложу, непростую, даже бедственную… Зарегистрирована я в «Одноклассниках», но ничего не пишу, только читаю изредка. – Это вас сын обучил компьютерной грамоте? – предположил Илюшин. – А кто же еще! – И вы отплатили ему тем, что умолчали о письме Нины, которое она прислала после исчезновения. Благодушное выражение исчезло с лица Тамары. Она долго смотрела на Макара и наконец протянула: – Раскопали все-таки… Может, и Нину нашли? Я слыхала, она снова пропала. Бабкин перегнулся через стол: – Вы знаете, где она? – Откуда! – безучастно отозвалась Тамара. – Мне до этого нет никакого дела. «Врет! – подумал Сергей. – Врет, старая сволочь!» – Письмо, – напомнил Илюшин. Тамара вздохнула, одернула рукава. – Ну а что – письмо? Я прибиралась в Юриной комнате, ноутбук у него на столе стоял открытый. Дзыньк! – и письмо упало. Я, конечно, посмотрела. У сына от матери секретов быть не должно. Нинка писала, стервоза… А мы к этому времени так славно обжились без нее! – Лицо Тамары приобрело мечтательное выражение. – По вечерам с ребятишками устраивались на кухне, затевали какой-нибудь пирог или супчик… Я кашеварила, они помогали. Недавно Егор стал вспоминать, как они вместе с матерью пекли шарлотку. Вовсе не с матерью они пекли, а со мной. Ну, мне не обидно. А тогда… Я за эти полгода поняла, что Нина в нашей семье лишняя. Без нее спокойнее. И к детям я очень привязалась. Она бы перетянула их на себя. – Какие полгода! – не удержался Бабкин. – Нина написала через два месяца! – Да ты что? Память уже не та. – Вы ответили ей от имени Юрия… – Ну, ответила, – согласилась Тамара. – А что мне оставалось делать? Нина предложила, что будет деньги присылать. От денег только дурак отказывается! А с мальчиками видеться – этого не надо. Два месяца она без них пережила, значит, и всю жизнь переживет. Нечего им душу теребить. Да и Юрке моему не надо… – Вы ж ему жизнь изломали! Десять лет пустили псу под хвост, – изумленно сказал Бабкин. – Он чуть не рехнулся, когда увидел Нину! – Насчет десяти лет псу под хвост – не смей так говорить! – отрезала Тамара. – Матери видней, что лучше для ее сына. А что увидел – да, неудачно вышло. Он мне все и выложил в тот же вечер. Жалко Юрку было – аж до слез! Нина ему всю жизнь испортила… Бабкин от такого бесстыдства потерял дар речи. – А может, это вы испортили? – сочувственно поинтересовался Макар. – Когда решили за Юрия, какую жизнь он будет проживать. – Решила – и была права! Нина ему ни к чему. С детьми она не справилась, с собой не справилась… Вон, на Шурыгину посмотри! Тащит на себе и работу, и больную мать, и ничего – не жалуется! Такая жена ему и нужна. Даст бог, все у них еще сложится. Тамара снова успокоилась и скрестила руки на груди. – А где деньги? – поинтересовался Илюшин. – На банковском счету, где! Часть я, понятно, потратила. Рыночное мясо и творожок на одну Юркину зарплату не укупишь! Я участок с домом нам присмотрела. Не такой, как в Красных Холмах, – хороший… И мальчишкам бы там понравилось. Оставалось только продать дачу, чтобы Юрка решил, будто новый дом куплен с дачных денег. Славно я рассчитала! Жаль, Егор все испортил. Тамара с сожалением поцокала языком. – А вы небось почту мою вскрывали? – Она хитро прищурилась на Илюшина. – И ничего не нашли, да? Я не дура, все стерла отовсюду. Если вы решите Юрке меня заложить, поклянусь, что вы врете. Поклеп на старуху возводите. Макар лучезарно улыбнулся ей в ответ: – Деньги тоже стерли, Тамара Григорьевна? Забелина вздрогнула и испуганно уставилась на него. – А что деньги… – Когда мы покажем Юрию сумму, которая скопилась на вашем счете, он захочет от вас объяснений. – Будет втирать, что насобирала милостыней возле Ново-Иерусалимского монастыря, – прогудел Бабкин. – Новоспасского. Верно, Тамара Григорьевна? – Это деньги на дом и Ленечке на университет! Он учиться пойдет, станет художником, будет бабушке благодарность с трибуны произносить! Не трогайте деньги! Это для Ленечки! «А ведь она именно так и видела свое будущее, – понял Сергей. – Ее взрослый внук произносит благодарственную речь перед солидными людьми. Тамара поднимается на сцену. Ей аплодируют. Сначала швейный цех, потом торговля на рынке – и вот наконец заслуженная награда. А что он там малюет – это дело десятое. Она все повернула по своему желанию. Распорядилась и сыном, и внуками. Нина не присутствует в их жизни, лишь платит алименты. Мальчишки при бабушке. Юра снова женится, у него все будет хорошо». – А ты что на меня так смотришь? – встревожилась Тамара, взглянув на Бабкина. – Товарищ следователь! Что он на меня вылупился! Вы посмотрите, какой у него взгляд-то тяжелый! Придушить хочет! – Вас не душить надо, а в палату мер и весов, – устало сказал Сергей. – Богом клянусь: лично приду к Лёне и расскажу ему, как вы скрыли, что его мать жива. Это из-за вас Юрий озверел и срывался на сыне. Из-за вас Егор сбежал из дома. – Он вспомнил слова Илюшина, что таким, как Тамара, нельзя вручать бразды правления, и горько усмехнулся. – Лихо же вы управились с их жизнями! Он не ждал, что в Тамаре проснется совесть. Но напоминание о том, к чему привели ее поступки, могло выжать из нее хоть каплю раскаяния… – А я тебя еще лечо своим угощала, – разочарованно протянула Тамара. – Мерзкий ты человек, неблагодарный. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Когда они вышли на крыльцо, Бабкин привычно полез за пачкой и обнаружил, что сигареты кончились. Он уставился на Илюшина: – Это что еще за фокусы?! – Не понимаю, о чем ты, – невинно сказал Макар. – А ну верни взад. Илюшин пожал плечами и протянул ему десяток смятых сигарет. – Когда ты успел их вытащить? И какого, собственно, рожна! – Экспериментировал с карманными кражами. – Новый вид деятельности осваиваешь? – съязвил Сергей. – Все, кончился Макар Илюшин как частный детектив? Не нашли мы Ратманскую – ни живую, ни мертвую, ни фрагментами, ни целиком… Он закурил и отошел за угол здания, прячась от ветра. Разговор с Тамарой произвел на него тягостное впечатление. – У нее была техническая возможность убить Нину, – сказал Макар прямо у него над ухом. Сергей, задумавшись, не услышал, как он подошел. – Я тебя самого когда-нибудь прибью! Сколько раз просил – не подкрадывайся! Была возможность, да. Но зачем резать курицу, которая несет золотые яйца? – А зачем Алик и Алла делают все, чтобы испортить отношения с отцом, хотя он для них такая же курица? Вопрос риторический. Ладно, докуривай и поедем к Алику, он нас заждался. Хотя нет, подожди… Макар вытащил из своего кармана еще одну сигарету Бабкина и принялся вертеть в пальцах. Табачные крошки подхватывал и уносил ветер. – Нина понятия не имела, что ее письмо не дошло до адресата, – правильно? – Ну правильно, – неохотно согласился Сергей, наблюдая за своей истерзанной сигаретой и гадая, сколько еще прикарманил Макар. – Она полагала, что Юрий и Тамара считают ее живой. – Тоже правильно. И? Илюшин сломал сигарету пополам. – А как получилось, Сережа, что Нина регулярно виделась с Шурыгиной и за десять лет у них ни разу не зашел об этом разговор? Бабкин вполголоса выругался.