Но уже под утро, часа за два до рассвета, вдруг все успокоилось. Слышались только отдельные выстрелы — люди добивали уползающих неживых. То, что это победа, тогда никто не думал. Но именно такие, обычно, и бывают победы — просто чудовищное напряжение, кровь, смерть, страх, а потом томительная пауза, которая никак не кончается. Сейчас, когда все немного успокоилось, сверху было ясно, что Мертвые Волны вовсе не были столь уж неисчеслимы, как показались тому же Биллу вечером. Если армия Дивизии насчитывала десяток, а то и два, тысяч человек, то против них вышло не больше пяти, ну может десяти тысяч. Если допустить, что половина убежала. Люди лихорадочно укреплялись. Возводили целые холмы из земли и камней, и втаскивали туда гантраки. Рыли рвы, опутывали все вокруг проволокой, выносили вперед ловушки. Волчьи ямы, колья — все шло в ход. Чуть поодаль работали гробари. Споро и быстро расленяя некро туши. Некроплоть — в реку, на корм рыбам. Она быстро разложится. А вот внутренние органы и кости — вместилище заразы — сортировалось. Что-то — сразу в печи переносных крематориев. Что-то можно и в большой костер. А что-то — в деревянные, похожие на гробы сундуки из осины, которая защищает от зла. Из этого можно будет сделать лекарство или полезное зелье. Работали гробари так слаженно и быстро, что это было даже красиво. Работы у них было много. Поэтому до спрингвудского холма они добрались только за полдень. Билла признали раненым. Он и в самом деле ходил, как мешком ударенный. На вопросы не всегда реагировал, иногда и вовсе “залипал” в одну точку уставившись. отправили его к раненым. Вторая ночь прошла тревожно. Люди не спали. Даже Билл не спал. Слушали землю — не идут ли некры тоннелями? Смотрели на небо — не будет ли налета горгулий? Чуящие почти все после первой ночи или оглохли на время, или померли. Приходилось только на себя полагаться. Светили ракетами, выпускали собак, иногда неожиданно бросали горшок с горючей смесью в подозрительное место. Вторая ночь была долгой, тревожной и скучной. Лагерь Дивизии больше никто не атаковал. Билл только под утро забылся тревожным сном. А проснулся ближе к полудню — его никто не трогал, давая отоспаться. Зато, как только он проснулся его ждал шикарный завтрак. Яичница с беконом! Настоящая роскошь, словно он лейтенант, не меньше. Хотя, тарелку с яишнецей держал сам Лейтенант! Его молодое и обычно розовое лицо, потемнело за эти два ня, глаза запали. Левая рука лейтенанта была на перевязи, и по левой стороне лица ветвился уродливый рваный шрам от удара чего-то вроде когтя. Поверх еще не успевшего поджить шрама был щедро намазан отталкивающе студенистый заживляющий гель гробарей. Лейтенант, увидев что Билл проснулся, улыбнулся ему и протянул глиняную миску. — Эта, — попытался было вскочить и стать “смирно” Билл, но лейтенант толкнул его обратно на тюфяк, на котором Билл спал. Потом снова протянул тарелку. — Доброе утро, — весело сказал Лейтенант. — Это… Мне? — Билл покосился на тарелку. Мозги соображали медленно и с трудом. Приходилось думать с усилием, словно проворачивая ржавые шестеренки. — Тебе, — хмыкнул подозрительно довольный Лейтенант. — Ты ж Билл? Ну вот. Билл с опаской взял завтрак, который пах как царсво божие. Но есть не стал, а осторожно спросил, на всякий случай: — А за что? — За то, — снова хмыкнул Лейтенант, и стал еще более довольным, что начало будить в Билле панику, — Зато, что ты Билл… Герой! Глава 15. Непредвиденные осложнения Йем не знал, что их преследует Белый Доктор. Но вел себя он так, будто его кто-то погонял. Йем разогнал свой броневичок до сумасшедших семидесяти километров в час. Не останавливался лишний раз на перекус. И сбавлял скорость только там, где это заставляла сделать дорога. Конечно же, это оказалось ошибкой. Они сломались на второй день. По счастью, место тут было оживленное. Увидев, что в беду попал рейнджер, местный фермер посадил сынишку верхом на лошадь и отправил по соседям. Просить помощи. Те приехали, так же верхом, но ведя с собой по паре, а то и и по тройке, тягловых быков. Йем привычным взглядом отметил небрежность, с которым фермеры держали оружие. Привычка к ношению оружия, выработанная годами. К его удивлению, фермеры были вооружены не только двуствольными “старыми друзьями” огромного калибра, но у каждого был еще и револьвер. Даже у двенадцатилетнего парнишки. Эти места никогда не были землями неживых, и пока еще не были и землями Дивизии. И было очевидно — в этих землях немертвые были куда меньшей опасностью, чем живые. — Последнего упыря видел мой отец. Мне тогда было лет семь было, — поделился с Йемом воспоминаниями пятидесятилетний сухой старик с седой бородой, — Но рейнджеров мы помним. Так что, ты уж не серчай, но мы тебя сейчас быками поволокём. По-другому никак. Малыш Джимми вел себя молодцом. А именно — молчал и не отсвечивал. Сначала броневичок отволокли на ранчо местному умельцу. Но и без него было понятно — полетела ось. И, судя по могучему дыму из выхлопной трубы, кажется что-то случилось с двигателем. — Тут не починим, — сказал умелец, здоровенный лысый мужик, с усами висящими прядями до самой груди. — Это ж гномская работа. Хрен её разберешь. Хрен её соберешь. Хрен поймешь, как чинить. Но вещь, конечно, нехреновая. К счастью, всего милях в двадцати был небольшой городок с пристанью. Грузовичок Йема отволокли туда. Упряжка в двенадцать волов и еще шестеро сменных. Управились за два дня. Непривычно тихий ночлег прямо в поле, у ничем не замаскированного костра. Много лет назад, когда Йем уходил к границам пустошей, это считалось большой не осмотрительностью. Или вынужденной мерой. На такой огонь упыри сбегались ночью за тридцать километров. А сейчас люди явно не ждали нападения из темноты, просто по старой привычке выставили часового на ночь. И все же, Йем с Малышом Джимом спали в своем броневичке. Они прибыли в городок в обед. И уже через час их погрузили на паром и отправили вниз по реке. Еще полтора дня неспешного плавания и они пристали к древнему, но ухоженному бетонному пирсу. Джим стоял раскрыв рот, пялясь на каждого бородача, что показывался ему на глаза. Все как один заросшие бородами до самых глаз, широкие в плечах, с бочкообразной грудью и могучими руками, но с короткими маленькими ножками, которые и делали их ниже большинства людей, местные не обращали внимания на очередного дурачка. — Назовешь их гномами, получишь гномьим кулаком в нос. Это может быть смертельно, — запоздало предупредил Йем Малыша. — А как их тогда называть? — удивленно спросил Малыш Джим. Йем в ответ посмотрел на него не менее удивленно. И ответил: — Как называть людей, если нельзя называть их так, как им не нравится чтобы их называли? Джим задумался. Их отвлекли. — Тридцать баксов за разгрузку и транспортировку. Кстати, куда вам отвести эту рухлядь? Свалка у нас за городом, придется доплатить еще двадцатку, — проворчал низким басом, подошедший к ним гном. Его лицо, та часть, которую было видно над бородой, напоминала морду бульдога. Джим видел таких собак на картинке. Трудно сказать, что поразило Джима больше, внешность подошедшего, цены, или же бесцеремонность, с какой он обратился к Йему. — Вы возможно не поняли, но это рейнджер Ордена… — пролепетал Джим. — Вижу, — хмыкнул гном. И тут же придвинулся вплотную к Йему и хмуро уставился на него снизу вверх, но при этом крайне злобно, — Потому и говорю сразу! Деньги есть? — Денег нет, — равнодушно ответил Йем, слегка отшагнул от гнома, потом осторожно обошел его, открыл дверь броневичка. Достал свою сумку, кинул сумку Джима ему, надел через плечо свою. на другое плечо повесил винтовку в футляре. — Тогда забираю это ведро в качестве платы за разгрузку с парома! И, еще за парковку на пирсе! — рявкнул гном, и упер руки в бока, явно готовясь к долгому спору. Йем молча пожал плечами и пошел прочь. Растерявшийся Джим еще некоторое время таращился на раскрасневшееся от гнева лицо гнома, который никак не мог придумать, что еще сказать. А потом бегом кинулся догонять Йема. — А как же мы теперь… Без машины? — выждав паузу, наконец спросил Джим. Они уже вышли с территории порта, и шли по невероятно уютному, застроенному двух и трех этажными домами. Непривычно большие окна, впрочем с могучими ставнями укрепленными стальными полосами и широкие, но низкие двери. Красная черепица, серый камень, гранитные плиты на дороге, клумбы — город был красив. Но сейчас Джиму было сильно не до видов вокруг. — Без машины мы никак, — ответил Йем. — Но люди здесь… Специфичные. Поэтому попробуем поговорить сразу с главным. Йем кивнул вперед. Джим осмотрелся, и обнаружил, что они вышли на небольшую, но уютную площадь, окруженные домами, которые малость отличались от других. Чуть больше в размерах, чуть выше в межэтажном пространстве. Высокая башня с колокольней и большими часами. — Это часы? Настоящие? — поразился Джим. Идущий рядом гном притормозил, с подозрением смотря на него. Но Джим этого не заметил, продолжая фонтанировать восторгом: — Они сами их сделали?! — Живущие в этом городе люди славятся своим мастерством в механике, — осторожно сказал стоящий рядом бородач. — Это невозможно! Ну, то есть, я хочу сказать, что если это так, то это потрясающе! Просто невероятно! Как вам удалось?! — Вы не первый из приезжих, кто удивлен, но первый, кто задает правильные вопросы, — благодушно улыбнулся гном. Он был высоковат для гнома, лишь на полголовы ниже Джима. И, если подавляющее большинство других гномов предпочитали грубые рабочие штаны со множеством карманов, клетчатые рубашки и кожаные куртки, этот был одет в черный шерстяной костюм и белую рубашку. На вид ему было не меньше шестидесяти, но возможно так казалось из-за бороды, а на самом деле он был моложе. — Я Трак Тимбер, главный инженер города, — с гордостью представился он. — Вам повезло, юноша, у меня как раз пара свободных минут… — Значит, мы шли к тебе, — неожиданно перебил его Йем. Он подошел ближе и, оттянув ворот, показал татуировку рейнджера на шее. Почти скрытый под грязью и загаром язык пламени. — Ах ты ж, кувалду мне в зад, попрошайка! — отшатнулся от него Трак Тимбер. Потом развернулся. Главный инженер тут же заторопился к одному из зданий на площади. Надо полагать, местной ратуше. На ходу он отмахивался руками, словно Йем вился вокруг него как шмель и громко возмущался: — Мне некогда! Приходите завтра! Джим стоял рядом с Йемом. Они не сделали попыток догнать главного инженера. Джим молча повернулся к Йему и вопросительно приподнял бровь. — Говорят, иногда приятно найти место, где ничего не поменялось с дней твоей юности, — хмуро сказал Йем. — Но это не тот случай. Боюсь, мы тут застрянем надолго, парень. Глава 16. Непредвиденные осложнения бывают разные img13.jpg — Седьмой патрон всегда не к месту. Зарядил ты в револьвер шесть патронов, а куда последний девать? В карман? — сказал Гарри Топор. Последнее время он говорил и старался вести себя с достоинством. Как это бывает у людей непривычных к подобному с детства, это выглядело нелепо. Он просто говорил медленно и двигался как будто находится под водой. К счастью, он делал так не очень часто. Только когда вспоминал, что он теперь человек важный. — Отстрелять все шесть и зарядить последний, — прогудел Тихий Джефф. Он был одет в кожаный плащ и огромную шляпу. С его и так могучими габаритами, теперь он и вовсе подавлял одним видом. — Отстрелял все патроны и ради одного револьвер перезаряжать? Это же тупо! — не отступал Гарри. — Непонял. Чо его, выкидывать? — Джеффу тоже было упорства не занимать. — Ну вот, и я о том! — попытался провернуть какую-то свою хитрую уловку Гарри. — О чем? В смысле? Не выкидывать же патроны. Ну, подумаешь, один остался. И чо? — не попался Джефф. — Для себя можно оставить, — съехидничал Валентин. — Непонял?! — нахмурился Джефф. — Да не суть. Просто типо неудобно, когда семь патронов. Надо брать больше, — не стал вдаваться в объяснения Валентин. — Ну так и скажи, камень в ботинке, или там кастрюля без ручки. Что за глупость такая, “седьмой патрон”. Как это, ну, для красоты вроде как сказано, а глупость, — развернул свою мысль Джефф. — С претензией! — сказал Валентин. Он вообще много загогуленных слов знал. Где только нахватался. — Во-во, с претензией на глупость! — хохотнул Гарри Топор. Остальные тоже заулыбались.