Они уже седьмой день плыли на речном параходике, который тащил баржу с пшеницей вверх по реке. Груз, может, и не самый впечатляющий, но по эту сторону Скалистых гор было достаточно людей, готовых убить и за мешок муки. А половина из оставшихся, вполне могут переступить через совесть за три мешка. Даже на землях Дивизии нет-нет, а случался голод. Поэтому охранять такой груз было делом, пусть и не прибыльным, зато нужным. Скажи Биллу, сразу после битвы, что он наймется сюда, да и все остальные сержанты Спрингвуда, с ним вместе, в охрану — в жизнь бы не поверил. Потемневшие от времени дощатые крыши Спрингвуда — вот что стояло у всех них без исключения перед глазами, когда они думали о возвращении. Но нет, судьба лягнула их неожиданно, как смирная корова. И от того, было даже больнее. Как только Полковник, проторчав после битвы у Лысого холма в лагере два дня, понял, что победил — первым делом он немедля начал на радостях отсыпать щедрот своих. Тут то Билл и подвернулся. Отрекомендовал его Полковнику сам Капитан. Начал сразу с него. Гляньте, мол, господин Полковник. Вот так — вот, сержант-молодец. Связал ближний боем аж живоглота, перетерпев его мозгокрутсва, благодаря чему монстр был расстрелян и повержен его товарищами. Но на том Билл-молодец не успокоился, а потом еще и сбил… Кхм, — мужественный капитан, не боявшийся стрелять в огромное чудище посреди гиблой ночи, полной огня и крови, сейчас, при свете дня, так и не смог выдавить из себя официальное название, ограничившись простонародным: — Древнего, в общем. Полковник Джон VI, молодой еще, и тридцати нет, посмотрел на Билла как на потерянного и вновь обретенного сына. Обнял, расцеловал. Билл только и смог, что пробормотать что-то про то, что он не один, вон его друзья сержанты ему всячески подсобили… — Жалую тебе Золотую Медаль Почета! Да откуда ты, такой молодец? Сприеэрвуд?! Ай да молодцы, вы сприеэрвудцы! Всем твоим друзьям Серебряную Медаль Почета! Полковник Джон не правильно произносил название города. Поправлять его, конечно же, никто не стал. Если не считать этого, то казалось бы — все устроилось хорошо. И заслуги признали, и все такое. А вот только потихоньку, полегоньку, стало вдруг выясняться, что Золотой Медалью Почета то уже давненько только офицеров награждали. Нет, была еще железная. Для солдат. С алой лентой, с мечами, листьями и револьверами — если уж решил комплект собрать. Но из стали. И ладно бы дело только в металле. Золотая Медаль шла в комплекте со всякими там послаблениями… Короче, вызвали господ сержантов под белы очи, в саму столицу. Некоторое время Билл со товарищи ходил по приемам всяким, кланялся, руки жал, улыбался. Не подозревая, что тучи-то над ним сгущаются. А потом вызвал к себе Билла один тип, с коротким носом и длинной родословной. Вроде как дядюшка нынешнего полковника. Билл этого не знал. Да и кто бы ему рассказывал. Вызвал, в кресло усадил, и давай всякое рассказывать. Так мол и так, Золотая Медаль не только награда, но и ответственность. Ну и дальше гладко, как по ледяной горке — вроде хвалил, хвалил, а потом бац, и Билл вроде как кругом виноватый. А потом ему, уж без любезничаний, прямо в лоб сказали — проваливай-ка, ты Билли, отсюдова. Из столицы точно, да и подальше от Дивизии бы не помешало. А то ты, как седьмой патрон… Примерно так Билл весь разговор и запомнил. Вернулся, всем своим все так и рассказал. Парни рассусоливать не стали — велено катиться нахрен, причем велено лицом которое бить нельзя, то надо бы и катиться. Гарри Топор, молодцом — сверкая новеньким нагрудным знаком, в форме установки “Небесного огня” на фоне походного храма, и надписью “За Лысый Холм”, а в добавок нашивками на плече “За рукопашную с особо опасным Врагом” и, чего говорить, вещью совсем уж редкой, Серебрянной Медалью Почета — ходил по тавернам и угощался на халяву. В порту сдружился с моряками, они и рассказали про работенку не пыльную, если надо на дно залечь. Неделю пароходик будет только до гномов добираться. Потому как остановок много — на барже попутно всякое можно везти. Потом у гномов стоять неизвестно сколько — пока еще товар наберется. Потом назад. На месяц можно потеряться. А если повезет, то и на два. При этом кормят, поят, и жалование строго раз в неделю. Речной флот-то дивизионный. Маленькое жалованье, зато на всём готовом. Откладывать можно. Гарри тут же рассказал об этом своим. Пошли на пристань, спросили, есть ли места. Комендант порта на грудь их посмотрел и кивнул молча. Взяли всех и на одно судно. Вот не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Билл-то думал, что Гарри тупее всех свою медаль использует. Валентин вот, умно поступил. Пошел в торговые ряды. И ловкий черт, хитрый. Найдет улицу, где лавок похожих много. Зайдет и спросит: “Хозяин, а нет ли желания к вывеске прицепить присказку о том, что у вас сам Билл Герой отоваривается?”. Если хозяин не дурак, то он сразу смекает. А надо сказать, что публика столичная очень почему-то Билла полюбила. И в самом деле его так и кликали на улице — Билл Герой! В общем, и Билл, и сержанты сначала в паре лавок нахаляву едой затарились. Потом приоделись. Потом и оружье себе присмотрели. Последнее трудно было — выбор был не так чтобы велик, и каждая лавка больше на своем специализировалась. Кто на пистолетах, кто на револьверах, кто винтовки, кто Старых друзей пучками продавал. Можно было в каждом свое взять. Но Билл настоял — это не дело. Надо чтобы один был. Ну, его фирменный, магазин. Ну дальше переговоры Валентин вел. Кончилось тем, что у всех дорогущие — долларов по шестьсот, не меньше, — ружья оказались, да и по револьверу на боку. Билл глянул на парней. Эх, сейчас бы вот такими, ладными да справными, в Спрингвуд вернуться. Каждый в шляпе, новой, крашенной. Плащи, что твои лейтенантские. Костюмы из шерсти пошитые, сапоги кожаные… Красивые какие все сержанты, аж дух захватывает. У них в Спрингвуде, даже мэр и то поскромнее был. Валентин говорит, что уже и на лошадей почти договорился… Но да ладно. В следующий раз. Джефф же уже через день, как в столицу прибыл, так и запропал. Через два дня пришел, шляпу в руках мнет. У меня, говорит, свадьба завтра. Нашел себе цветочницу какую-то… Ну, тоже дело. Выглядел счастливым, а как уехать пришлось, злым стал. Только-только отошел. Болтун тоже пропадал целыми днями. А где — так и не сказал. — Гномтаун! — крикнул капитан. — И я вам, господа герои, еще раз говорю, не вздумайте людей тамошних, гномами назвать. Самое малое морду набьют, а то и еще чего похуже будет. Билл и остальные, даром что взрослые тертые дядьки, а кинулись на нос пароходика, как ребятня. Толкаясь и радуясь. — Надо будет сразу к голове бородачей идти, — рассудительно сказал Гарри. Он то у гномов бывал. Вот и строит из себя бывалого. — Гномы они прижимистые, но честные. А работа для четверых парней с хорошими ружьями у них завсегда найдется. Билл глянул на ставшее каким-то отрешенным и сосредоточенным лицо Гарри Топора. Всяким его Билл видел. И самым злым Гарри казался, когда на спрингвудское пополнение орал. А вот сейчас Билл понял — именно, что казался. Наигранное то было. Ненастоящее. Вот сейчас Гарри страшно зол. И в предвкушении. Ах, ну точно. Ведь гномы с вампирами граничат. И грызутся с кровососами постоянно. Значит, мести Гарри хочет… Вот оно что… Ай да Гарри, завел их в свои разборки. Вслух Билл ничего не сказал. Поздно теперь уже варежкой хлопать. — А я назад поеду, — вдруг заявил Джефф. — Меня дома ждут! Сказал так, с претензией. Готовясь, видать, лаяться. — Это правильно, — сказал Гарри. Джефф посмотрел на него с подозрением — не ёрничает ли? Но Гарри молчал и смотрел вдаль. — У меня ж жена. Она говорит, что этому, медали нашей значит, — начал было Джефф заготовленную речь, еще не понимая, что никто его не отговаривает. Но от волнения запутался в словах, — Медали Почетной кама… кака… — Кавалеру? — подсказал Болтун. — Да, ему, то есть мне… дом, в общем, от города положен. Она конечно похлопочет, но и я явиться должен буду. А то мало ли! — Дом? В столице? — изумился Валентин. — Да, что-то мы не подумали узнать, что нам положено-то вообще… — озадачился Билл. Они получили по четыреста долларов за битву и обещание получать еще по сто шестьдесят каждый год, в течении десяти лет. Сумма хорошая. На радостях и не подумали поузнавать, не положено ли еще чего. Но ведь то только за битву, с тех трофеев, что они все вместе набили. А ведь, за награды-то, наверняка что-то еще положено. — А Лейтенант то наш, промолчал… — задумчиво сказал Гарри. — Так, это. Время то у него не было. Как его вон наградили, — сказал Джефф и ткнул ручищей в Билла, — мы его, почитай, и не видели больше. — На пару слов время было, — не согласился Валентин. — Зато, теперь все становится яснее… — Это дело. Ты Джефф, возвращайся, — неожиданно сказал Болтун. — Жена у тебя, женщина хозяйственная. Своего не упустит. Но и из своих, городу не чужая. А как ты получишь, все что причитается, то и нам полегче потом будет. Болтун выдал самый длинный спич за всю поездку и оглянулся на удивленно застывших товарищей. А потом и еще добавил: — Обычно, только в первый раз больно. А потом, если нежно и по очереди, то даже приятно будет. — Чего? — не понял Джефф. — Потеряться нам надо. Месяца на два. А лучше на три. И разузнать, что там с этой Звездой Почетной такое, что мы неудобные стали, — объяснил Билл. — Ты, Джефф, вот что. Ты возвращайся. Но одну нам вещь обещай. Поузнавай там немного, но очень осторожно. Ты не умеешь, но попытайся. Прикинься дурачком, это ты умеешь, и послушай, что тебе говорят. И жену тоже слушай, и не обижай. — Значит, решено. Идем к гномам наниматься! — радостно подытожил Гарри. Услышал только то, что хотел. Вот стервец, ловко он. Ладно, чего уж им бояться. Вампиры, говорят, штука опасная. Но не опаснее живоглота будет. img14.jpg Глава 17. Спокойное место Остаться без транспорта в незнакомом большом городе. Не так плохо, как застрять посередине пустоши. Но, все же, не так хорошо, как ехать дальше. Уж не застряли ли они тут на месяцы? Джим старался унять свое беспокойство и не донимать Йема расспросами. К тому же, рейнджер был спокоен и выглядел уверенным. Со стороны казалось — это человек, который знает, что делает. Сразу после “разговора” с главным инженером на площади, Йем направился по главной улице. Это была оживленная транспортная магистраль, по которой проезжали не только телеги и фургоны, но и огромное множество машин. Джим чувствовал себя дикарем из каменного века, оказавшемся в мегаполисе двадцатого века. Он то и дело останавливался, глазел на очередную диковинку, залипал на фасады домов, пялился на решетки ливневой канализации, провожал взглядом блестящие автомобили с лакированными поверхностями… А потом бегом догонял Йема. Гномтаун был очень большим городом, не меньше десяти тысяч жителей. Чем дальше от портового района, тем больше на улицах попадалось людей. И тех, кого трудно было однозначно причислить к гномам или людям. Видимо, гномы легко смешивались с людьми, что говорило, как минимум, о том, что это один вид. Джим всерьез задумался, что же могло вызвать столь яркие фенотипические отличия в этой популяции людей. У него в Убежище, люди приходились друг-другу родственниками, пусть и с дальней степенью родства. Пожалуй, чужакам жители убежища бы показались очень похожими друг на друга. Но даже там не было столь ярких различий. Явно, с гномами дело было в другом. Джим видел и рыжих, и темноволосых гномов. С большими и длинными носами, как клюв птицы, и с носами, похожими на картошку. Создавалось впечатление, что словно кто-то взял довольно разнообразную популяцию людей и превратил их в гномов. — Слушай, Йем. А откуда взялись, эээ, местные жители? Ну, эти… — спросил Джим. — Я понял, — перебил его Йем. — Ты о шахтерах. Местные-то жили тут всегда. Маленькие фермы и городок на реке, с причалом. Выше по течению большой город, оставшийся от старых времен. А в половине дня пути к северу, есть шахты. Тоже еще от старых времен. Там и живут бородачи. Они шахтеры. Добывают там железо, испокон веков. И только лет двадцать назад стали выносить за свои стены торговые поселения. Вот и этот город — такой. — А откуда они взялись? — спросил Джим. — Шахтеры. — Откуда берутся все люди? — спросил Йем. — Тебе мама не рассказывала? Джим вздохнул. Вряд ли Йем улавливает суть его вопроса. Ладно, просто стало еще одной тайной больше. Они топали около двух часов, пока не дошли до перекрестка. Тут дорога, выходящая из города, разбегалась сразу в нескольких направлениях. Со всех сторон её подпирали аккуратные каменные заборчики, но прямо у перекрестка, стоял каменный крест. Очень древний, судя по по тому, как потемнел от времени и заветрился камень. Йем достал из своей сумки белый листок бумаги, свечу. На листе он написал крупными печатными буквами “Свет разгоняет тьму”, а ниже, гораздо мельче, “Гостевой дом миссис Поли”. — Надеюсь старушка еще жива, — сказал Йем. Немного подумал, и дописал слово “бывший”. Положив листок в небольшую нишу в кресте, он поставил поверх него свечу и зажег. После чего отправился дальше. Джим молча пошел за ним. Джим шел, "наслаждаясь" усталостью. Ему вдруг стало одиноко и грустно. Вдруг, Йем сказал: — Тут так принято. Оставлять послания у дороги. В таких делах, куда надежнее объявление в газете, но важно придерживаться традиций, если хочешь от людей того же. Слухи как ветер, они пролетят по городу и коснуться каждого. Думаю, уже завтра, все будут знать, что в городе рейнджер. Наверняка к нам придут и предложат работу. А по традиции, я могу попросить то, что мне нужно для работы. Джим с сомнением поджал губы. Ему не верилось, что кто-то отдаст Йему грузовик за убийство пары упырей. Вслух, впрочем, Джим ничего не сказал. Еще через десять минут они остановились у большого двухэтажного постоялого двора. Этот был больше похож на привычные Джиму дома — обнесен могучей, высокой стеной, со стрелковыми площадками по углам. Окна первого этажа узкие, похожие на бойницы. Забраны решетками и с массивными ставнями. Скорее укрепление, чем жилище. Но большие, окованные железными полосами ворота, были открыты. День клонился к закату. Йем и Джим зашли внутрь. Прошли через заставленный повозками и машинами двор, поднялись по старой лестнице, украшенной потемневшими от времени каменными львами, и зашли в само здание. Там их уже встретил слуга. Это был молодой парень, даже младше Джима. Не больше шестнадцати. — Рад приветствовать вас в нашем заведении! Помочь вам с багажом? — заученно начал он и тут же замолчал, осматривая их. Выражение его лица сменилось с внимательно-услужливого на брезгливое. — Миссис Поли, полагаю, отошла от дел? — сказал ему Йем, вместо приветствия. — А кто это? — спросил слуга, делая шаг назад. — Кто хозяин этого гостевого дома? — спросил Йем. — А вам зачем? — нахмурился слуга. — Не важно. Нам нужна еда и комната. Пока, на одну ночь. — Не уверен… — протянул слуга. — Насчет комнат. У вас есть шестьдесят центов за ночь? Ужин на двоих будет стоить еще восемьдесят. Слуга назвал цены так, словно произнес заклинание изгоняющее бесов. Бедных и вонючих бесов, надо думать. — У меня нет денег, — сказал Йем ровным голосом. И привычным жестом оттянул воротник, показывая парнишке татуировку. Впрочем, похоже, тот если и заметил, то не понял, что видит.