– Ну, пожалуй… – Дейву Стэнли было двадцать пять лет, и он никогда не видел миллиметровку. – Может быть. – Раньше делали такую бумагу – не знаю, может быть, делают и сейчас. Она разделена на квадратики для счетов, карт, графиков, рисунков – ее можно использовать самыми разными способами. И все, что ты на ней изображаешь, разбивается на части одинаковым образом. Именно так я поступаю, когда оцениваю вещи, – располагаю их на такой бумаге, но здесь. – Капрал постучал себя по лбу, оставив на нем отпечаток из красного перца. – Ладно. – Офицер никак не мог решить, гений его напарник или идиот. – Мы почти на месте. Джанетто допил остатки содовой, выбросил банку в окно, и она застучала по бетону. – Так следует поступать только с тем, что можно переработать. – Разумная мысль. – Так им будет чем заняться. – Капрал рыгнул. – Слушай, может, наденем бронежилеты? – Этот вызов – полный ноль. – Итальянец погладил свой живот, свисавший над ремнем, точно второй подбородок у англичанина. – К тому же я не уверен, что сейчас сумею влезть даже в самый большой. Патрульная машина катила на юг. Полицейские вглядывались в ночь. На перекрестке они увидели пятнистую дворняжку, дрожавшую и умиравшую от холода. – Бедняга, – сказал Дейв Стэнли. – Есть способы умереть похуже. – Джанетто крутанул руль против часовой стрелки, посмотрел направо, и их автомобиль покатил дальше. – СПИД. Голод. Рак. Утопление. Концентрационный лагерь. – Я думаю, концентрационный лагерь хуже всего. Капрал направил машину на узкую темную дорогу. – Леонора. – Как ты можешь помнить все улицы? Джанетто постучал себя по лбу. – Миллиметровка. Посреди дороги появилось что-то большое и темное. Капрал ударил по тормозам, завизжали шины. Остановившуюся патрульную машину и коричневый грузовой фургон, перекрывший улицу, разделяло всего сорок футов. Итальянец принялся сигналить. Другая машина не двигалась. – Ты видишь, кто внутри? – спросил Дейв. Капрал включил фары дальнего света, который отразился от чего-то со стороны пассажирского сиденья фургона и ударил полицейским в глаза. Джанетто поморщился и выключил фары. – Солнечный рефлектор? – предположил Стэнли. – Будем действовать по правилам, – сказал его коллега и включил мигающий красно-синий свет. Наклонившись вперед, молодой офицер взял микрофон и поднес его к губам. – Немедленно уберите машину с дороги! Приказ эхом разнесся по улице, но не вызвал никакой реакции. Дейв Стэнли оглядел старые дома по обе стороны улицы, а затем посмотрел назад и разинул рот. Второй грузовой фургон блокировал выезд с улицы. Красно-синий свет окрашивал выхлопные газы, поднимавшиеся вверх, и тускло отсвечивал от темной поверхности асфальта. Второй фургон был таким же загадочным, как первый. – Нас взяли в тиски, – сказал младший из полицейских. – Если со мной что-то случится, – попросил Джанетто, – скажи моей жене, что я считал ее восьмеркой. – Не десяткой? – В это она не поверит, – капрал фыркнул. – На самом деле она пять с половиной. – А я бы сказал: восемь. Дейв Стэнли подумал о секретарше участка Шэрон, с которой ходил на свидания уже почти год, но так и не сумел придумать, что ей сказать. Джанетто отобрал у напарника микрофон и включил его. – Уберите машины с… Боковая дверь коричневого фургона отошла в сторону, открыв темный квадрат, и в темноте что-то щелкнуло. – Вниз! – закричал капрал. Полицейские распростерлись на полу своей машины. Грянул белый огонь. Ветровое стекло прогнулось, и на нем появились тысячи паутинок. Затем раздался выстрел второго дробовика, и затуманенное стекло разбилось. Искрящиеся осколки посыпались на спины сжавшихся в комок стражей порядка. Холодный воздух ворвался внутрь, и Дейва Стэнли затрясло. Снова щелкнул затвор дробовика. Джанетто поднял пистолет над приборной доской и выстрелил вслепую, отвечая на огонь невидимого противника. – Вызывай поддержку! – крикнул он напарнику. – Скажи им… Что-то ударило капрала по голове и упало у него за спиной. – Проклятье, что это было? – спросил он, потирая голову. Дейв заглянул ему за спину. Рядом с педалью газа лежала ручная граната. Опустошив мочевой пузырь, молодой офицер распахнул дверцу и вывалился наружу с криком: – Граната! Мостовая ударила его в грудь, и он оглянулся через плечо. Джанетто рванул другую дверь, но его задержал ремень безопасности, зацепившийся за кобуру. – Дерьмо! – крикнул капрал. Стэнли прикрыл голову. Солнечный свет вспыхнул в ночи, и тут же грянул гром. Шрапнель ударила в ноги, ягодицы, руки и спину распростертого офицера, и у него возникло ощущение, что все тело оказалось в огромной жаровне. Послышался звук тяжелого удара. Рука Дейва, в ушах которого звенело, скользнула по горячему асфальту. Движение вызвало острую боль от осколка, попавшего в лопатку, но он продолжал движение, стараясь не обращать на нее внимания. Пальцы коснулись кобуры, и он прошептал одно слово: – Ублюдок. Пистолет исчез. Молодой человек оглянулся через плечо. Над патрульной машиной поднимался красно-синий дым, а в трех футах от глушителя валялся исчезнувший пистолет. Оружие выглядело исправным. Стиснув зубы, офицер приподнялся на руках, встал на четвереньки и пополз. Шрапнель терзала его мышцы и кости, он стонал, но продолжал двигаться к оружию. Бросив быстрый взгляд в сторону машины, увидел мертвое, лишенное рук тело, которое в последнее мгновение жизни пыталось схватить гранату. Обугленный воротник окружала масса, похожая на гнилой гранат. Слезы наполнили глаза Дейва Стэнли, и весь окружающий мир стал красно-синим. – Этот еще жив, – сказал кто-то со стороны коричневого фургона. Дейв потянулся к своему пистолету. Грянул выстрел дробовика. Крупная дробь пробила голову офицера, и он рухнул на мостовую. Холодные, как лед, шарики застряли в самом центре его черепа. – Возьми его значок, – сказал хриплый голос. Утративший подвижность умирающий Стэнли почувствовал, как чья-то рука срывает с его груди значок. – Придурок обмочился.