– Доминик? – Для тебя – детектив Уильямс. – Капрал принялся колотить кулаком по двери, и дерево треснуло. – Подожди! Да подожди же! – взмолился мужчина внутри. – Прямо сейчас! – Я открываю, мужик… Послышались шаги, а потом щелкнули два замка. Дверь открылась, и Беттингер увидел высокого белого парня со светлыми волосами, скрученными в дреды, с золотыми зубами и в черном джинсовом костюме. – Что тебе… Доминик оттолкнул стража в сторону и вошел в розовый вестибюль. Жюль не отставал от него. – Подожди секунду! – умоляющим голосом заныл Шизик. Дверь захлопнулась, и Уильямс взглянул на напарника. – Забирай его. Детектив достал пластиковые наручники. – Повернись. – Он стянул руки парня за спиной и добавил: – Лицом к стене, на колени. Шизик опустился на колени. Капрал подошел к креслу, обитому тканью с «турецкими огурцами», на ручках которого стояло пять коробок с китайской едой; наклонившись, засунул руку под подушку сиденья, достал полуавтоматический пистолет и приставил дуло к кнопке интеркома. Переговорное устройство затрещало, и женский голос спросил: – Да? – Детектив Уильямс. – Доминик? – Пусть спустятся Иззи, Лестер и Китти. Прямо сейчас. Снова послышался треск переговорного устройства. – Зачем они тебе? – В голосе женщины появилось беспокойство. – Отправь их сюда немедленно, или мы с напарником поднимемся наверх и спустим их в окно в невидимом лифте. – Я скажу им. – У них две минуты. – Уильямс взял яичный рулет, проглотил его в два приема и, нахмурившись, посмотрел на Шизика. – Сколько лет этому дерьму? – Он сегодняшний. – Жуткая гадость. Беттингер приоткрыл дверь, выглянул наружу и увидел пустую улицу. – Чисто, – сообщил он. Доминик положил три пары наручников на ручку кресла и окинул напарника взглядом. – Присматривай за лысым белым типом, его зовут Лестер. Иззи и девушке хватит ума не устраивать безобразий. – Понял. Капрал снова нажал на кнопку интеркома. – Осталось девяносто секунд. – Повернувшись к креслу, он окинул взглядом коробки с китайской едой, стоявшие на ручках, и ткнул в одну из них стволом пистолета. – Проклятье, что это за дерьмо? – Острый ролл с тунцом, – ответил паренек. – Может, еще съедобный. – Суши из китайского ресторана? – с отвращением заявил Доминик. – Вы, наверное, обкурились, когда их заказывали. Парень пожал плечами. На лестнице в дальнем конце вестибюля послышались шаги, и полицейские обменялись взглядами, говорившими: «Приготовься». Беттингер снова приоткрыл дверь и выглянул наружу. На дальней стороне улицы с равнодушным видом болтался тощий белый мужчина в солнечных очках, рабочих сапогах и громадном плаще. – Полиция проводит в районе расследование! – крикнул детектив, показывая ему значок. – Если вы останетесь на месте, то лучшее, что с вами случится, – это полный обыск. – У него за спиной послышались звуки шагов в мягкой и жесткой обуви, которые становились все громче по мере приближения к первому этажу. – Так что либо положите руки на голову, либо уходите. Тощий мужчина сорвался с места и под парусом громадного плаща помчался прочь. Жюль закрыл дверь, повернулся и поднял пистолет. Как раз в этот момент с последней ступеньки спустились сурового вида женщина смешанных кровей в тяжелом пальто, лысый белый мужчина с дикими глазами и в зеленом спортивном костюме и черный довольно светлого оттенка, в голубом костюме, с диковинным волосяным покровом на лице и с укладкой на голове, состоявшей ровно из трехсот шестидесяти волн. – Руки вверх и носом в стену! – рявкнул Доминик. – Ты чего тут делаешь? – поинтересовался чернокожий модник Иззи. – Заткнись. Все трое подняли руки, и тут со стороны лестницы появилась светловолосая азиатка, которая держала в руках мобильный телефон. – Я все записываю, – объявила она. Беттингер подумал, что, возможно, полиции Виктори стоило вступить в профсоюз актеров. Подозреваемые повернулись лицом к стене, и Уильямс схватил с кресла пластиковые наручники. – Ты собираешься отвезти нас в продуктовый магазин? – спросил лысый белый мужчина по имени Лестер. – Тот, что рядом с домом Себастьяна? Покажешь нам, что там продают? – Заткнись, черт подери. – Великан-полицейский заломил Лестеру руки за спину и сковал их наручниками. – А ты разве не зачитаешь мои права? – поинтересовался тот. – Не-а. Лестер повернулся к азиатке, записывавшей происходящее на телефон. – Детектив Виктори нарушает закон. – Ничего подобного, – вмешался Беттингер, выглядывая наружу. – Тебе зачитают права перед допросом. На улице никого не было, и он закрыл дверь. – Это будет в участке, – сказал Доминик, надевая наручники на Иззи. – Когда вас разделят. – В чем нас обвиняют? – спросила Китти, когда наручники стянули ее запястья. – Какая тебе разница? – отозвался капрал. – Ты должен сказать нам, – заявил Лестер. – По закону. – Он смотрит слишком много фильмов, – сказал Жюль, взглянув на напарника. – Черно-белых. – Доминик показал на светлые дреды, торчавшие в разные стороны. – Забирай его. Беттингер помог лежавшему на полу парню подняться на ноги, а затем выглянул наружу и увидел несколько семей, вышедших из дома напротив. – Каждый, кто окажется ближе, чем на двадцать пять метров от нас или от этой серебристой машины, будет обвинен в препятствовании правосудию! – крикнул он им и, когда предупреждение эхом вернулось к нему, кивнул напарнику. Доминик нажал на кнопку интеркома. – Иззи, Китти, Лестер и любитель белых отправляются в тюрьму. Заведение закрыто. Через час сюда приедет полиция и арестует тех, кто медленно соображает и все еще будет находиться в доме. Держа в руке пистолет, Жюль вывел скованную наручниками четверку из здания. Его напарник шагал за арестованными, а замыкали шествие азиатка, работающая видеооператором, и глаза группы людей, стоявших на противоположной стороне улицы. Кое-кто из зрителей улыбался. Преступников затолкали в машину Уильямса, и одна пожилая женщина крикнула: