– Надо было просто попросить. – Я не хотел быть невежливым. У Перри все еще ныло левое плечо от пулевого ранения, полученного в ноябре, и эта боль напоминала ему про день, когда они с Хуаном, Домиником и Тэкли разобрались с лживым ублюдком, виновным в смерти детектива Лоуренса Уилсона. И хотя у Себастьяна имелись некоторые законные основания затаить обиду на полицию из-за тех (как, впрочем, и других) событий, его месть копам выглядела странной… если вообще не говорила о полном помешательстве. Джанетто и Дейв Стэнли были хорошими, честными полицейскими (даже слишком, что иногда приводило к неэффективности) и никогда не встречались с Рамиресом. Кстати, Нэнси Блокман и Эйб Лотт, которые чуть не погибли сегодня вечером, – тоже. – Это настоящая трагедия. – Маллой поднял кружку с темным пивом. – За Джанетто и Дейва. Хуан взял со стола стакан с имбирным элем со льдом. – За Джанетто и Дейва. Звякнули стаканы, и мужчины выпили. – Мне даже подумать страшно про похороны, – заметил рыжий коп, вытирая пену с верхней губы. – Итальянцы не умеют держать себя в руках. – И это еще мягко сказано. – Думаю, еда будет отличная… и много. На шестнадцатилетии его дочери было столько жареных равиоли, что хватило бы на целый военный лагерь. – Перри сделал еще глоток пива. – Ты возьмешь с собой Хизер? – После похорон копов ей еще долго снятся кошмары, – ответил Хуан и поставил стакан с элем на стол. – Она и без того жутко нервничает из-за всего, что сейчас происходит. – Звучит разумно. Как всегда бывало, когда Перри впадал в мрачное настроение, он подумал о двух сыновьях, живущих в Калифорнии, об их матери и о ее муже, с которым его мальчики делили все, кроме пятидесяти процентов генетического кода и первых двух лет жизни. – Думаешь про своих мальчишек? – спросил Хуан. – Возможно. – Рыжий коп не видел сыновей с прошлогоднего Рождества, когда он полетел в Сан-Франциско, чтобы с ними встретиться. Во время этой поездки он устроил ссору, почти переросшую в драку, с Дэном, адвокатом и членом Лиги Плюща, нынешним мужем своей бывшей жены. – Все так дерьмово, что дальше некуда. – Тебе следует повидать мальчишек. – А знаешь, что самое отвратительное? Когда мы с этим уродом Дэном столкнулись лбами, мои дети, мои сыновья встали на его сторону – они поддержали отчима, вонючего адвоката, и я понял, что, если дело дойдет до драки, они станут помогать ему, а не мне. – Тебе следует повидать мальчишек. – Нужды в продолжении этой истории нет никакой. И не стоит делать дурацкий ремейк в три-ди. – Не нужно ехать в Сан-Франциско, там территория Джил и Дэна, а ты в их компанию не вписываешься. Ты можешь отправиться с сыновьями в рыбацкий городок или на курорт у моря – в какое-нибудь новое место, которое будет принадлежать только вам троим. Перри задумался над этими словами. – Может, ты и прав… – Ты не являешься их отцом в привычном смысле, и не делай вид, что это не так. Ты хороший парень, умный коп и потрясающий друг. Покажи им человека, с которым им захотелось бы завязать отношения. – Я подумаю. – Ты должен с ними повидаться. Маллой вытащил из пепельницы недокуренную сигарету и засунул ее Хуану в рот. Между напарниками, которые были лучшими друзьями с первых дней в Академии, воцарилось уважительное молчание. Азиат вертел в руках зажигалку, и свет падал на неровную поверхность его лица, подчеркивая только самые глубокие отметины. Мерцал красный огонек горящего табака. Печальное пение гитары сменила песня в стиле соул из семидесятых. Голоса черных певцов, звучавшие в безупречной гармонии, рассказывали фальцетом про сливочное мороженое с сиропом, и Перри решил, что это метафора, означающая женщину или самые восхитительные части ее тела. – Послушай этих ребят, – заметил рыжий полицейский. – Черные парни всегда были крутыми… Белые даже мечтать о такой крутости не могли. Проклятье, что с ними произошло? – Они стали афроамериканцами. – Какая потеря! – Перри сделал большой глоток и поправил повязку. – Этот Беттингер – довольно неуживчивый тип. – Интеллектуалы всегда неуживчивы. – Почему? – Глупые парни постоянно спрашивают у них: «Почему?» – Минуту назад ты сказал, что я умный. – Все меняется. Маллой сделал еще глоток пива. – Как ты думаешь, мы найдем Себастьяна? – Обязательно найдем. – Хуан затянулся сигаретой. – Хотя сейчас происходит нечто гораздо более важное… – Что? – Кто. – Кто? Азиат выдохнул дым, и его напарник проследил взглядом, как этот дым плывет в сторону барной стойки, где полная женщина с платиновыми волосами демонстрировала себя всем желающим. Бордовый джемпер и черные слаксы нежно липли к ее формам. – Классная штучка, – заметил Перри. – Она на нас смотрела? – Два раза. – Получается четыре глаза. – Плюс туш для ресниц. Маллой принялся изучать напиток, отправившийся к накрашенным губам женщины. – Там внутри оливка? – Да уж наверняка не крошечный авокадо. – Она выглядит одинокой… Я бы даже сказал, несчастной. – Рыжий коп отправил глоток пива в путешествие от своих губ в желудок. – Может, она нуждается в утешении… – Про тебя говорят, что ты забавный. – Я стараюсь. Женщина убрала локон платиновых волос за левое ухо и промокнула уголок рта салфеткой. Ее движения были очень чувственными и одновременно застенчивыми. – Я даже не сказал: «Действую», – добавил Перри. – Пойду поиграю в карты. – Хуан превратил свою сигарету в миниатюрный очаг и поднялся на ноги. – Развлекайся. – Когда вернешься домой, передай Хизер от меня самый сердечный в мире привет. Все, кто знал красавицу-таитянку, жену Хуана, были в нее влюблены. – Может, и не передам. – Не заставляй меня увести ее у тебя. – Ты не совсем ее тип. – А кто ей нравится? – Те, кто вытравливает вшей. – И это говорит человек, который выступает за ограждение окружающей среды от химии… – Я притворяюсь. – Как в церкви? – Ага. – Хуан надел пальто. – До завтра. – Береги себя, – попросил Маллой, и рябой пожал плечами. – Ты там поаккуратнее. Сейчас на улицах опасно, так что будь осторожен. – Буду. И удачи тебе с оливкой.