– Не жалко, – буркнул я. – Надоел он мне уже. – Интересная вещь, – задумчиво произнесла комендант. – Может оказаться полезной. Эми! Укрась его в местном стиле, хорошо? Быстро. – Хорошо, Мар! – просияла Эми. Схватила плащ и скрылась в соседнем помещении. В общем-то я не сильно обрадовался, что подарок Продавца останется со мной. На Саельме меня грело, что хоть какая-то часть земной жизни сохранилась, я в него кутался, будто ребенок в детское одеялко. Но постоянно носить плащ, будто супергерой, довольно нелепо, я это понимал. У Измененных даже вешалок нигде нет, они всегда ходят в своих костюмах! А вот то, что Эми ушла, меня порадовало. Стражей и коменданта я не стеснялся, а ее почему-то – да. Я снял комбинезон. Уставился на Джагерда. Тот с любопытством осматривал меня, видимо, научный интерес в нем был сильнее страха. – Что ты делаешь? – спросила Мар. – Разделся… – И собираешься копировать его на глаз? Я пожал плечами. – Какие же вы все самонадеянные, – сказала комендант с раздражением. – Лишь бы покрасоваться… Нам нужно полное копирование, на уровне биологии, насколько это возможно. Она подошла к Джагерду и провела ладонью по его груди. Тот вскрикнул от боли и растерянности, на груди появился тонкий порез. Мар вернулась ко мне, протянула руку. Из одного пальца выступал острый треугольный коготь с дрожащей на нем каплей крови. – Ну? – сказала Мар и поднесла руку к моему рту. Я глянул на тэни, с отвращением и ужасом смотрящего на меня. Наклонил голову и слизнул кровь. – Работай, – Мар вытерла коготь о комбинезон. Белая ткань на мгновение окрасилась красным и тут же очистилась. Я застыл напротив тэни, сделавшего несколько изначально безнадежных попыток вырваться из рук стражи и теперь стоявшего спокойно. Тэни был передо мной, а его кровь на моем языке. Кровь как кровь. На цвет красная, на вкус соленая. Каждый знает вкус крови, каждый когда-то зализывал свои царапины… Меня будто под дых ударили. Я скорчился, выпрямился, непроизвольно схватился за живот. Мар удовлетворенно кивнула и пошла к кофейнику. Будто в тумане, я смотрел на то, как она наливает себе остывший кофе. В животе пульсировала боль, расплываясь по всему телу. Монах, не прекращая возиться с прибором, с любопытством поглядывал на меня. Правое сердце сжалось и остановилось. Левое сердце застучало чаще. Череп заныл, будто я приложился головой о стену. Кожа начала зудеть. – Ты предпочитаешь мясную или растительную пищу? – спросила Мар. – Сейчас тебе захочется есть. Но я не ответил. Я сел на пол, вцепившись руками в темные оструганные доски. Смотрел, как меняется цвет моей кожи, наливаясь розовым. Нет, это было не так, совсем не так, как при испытании, устроенном мне учетчиком! Тогда я каким-то образом скопировал изображение, стал походить на тэни, но остался собой. Сейчас все было иначе. Я менялся гораздо глубже, как при переходе в форму Защитника. Весь мой организм плавился, будто окуклившаяся гусеница, превращаясь в нечто иное. Я назад-то вернуться смогу? Или навсегда останусь пузатым лысеющим розовокожим биохимиком?.. Ох, во мне сейчас этой биохимии, хоть ведром черпай… Может быть, я отключился, потерял сознание. Может быть, просто отчаянно тормозил. Но когда я встал (меня еще потряхивало), оказалось, что времени прошло довольно много. Стражи исчезли, не было и мастера Джагерда Тогейра. За столом, уставленным едой, сидели Мар и Эми. Монах все еще возился со своим цилиндром-ретранслятором, который переставили на столик к стене. – Ты морфировал быстрее, чем предыдущие, – похвалила Мар. – Хороший потенциал. То, что я абсолютно голый, меня больше не смущало. Может быть, потому, что я был в чужом теле. Все равно что надеть карнавальный костюм голого человека – себя обнаженным не воспринимаешь. А вот то, что я весь покрыт белесой скользкой слизью, было неприятно. – Тут есть душ? – спросил я. Голос звучал странно. Не просто чужой, все в речевом аппарате было устроено чуть иначе, немецкие слова звучали с каким-то смешным шипящим акцентом, а горло напрягалось, когда я говорил. Еще безумно хотелось есть. На столе громоздились горы еды – овощи, жареная курица, куски не то рыбы, не то мяса, графины с водой и какими-то напитками. Но еще больше хотелось вымыться. – В дальнем конце, я проведу, – встала Эми. Я посмотрел под ноги. Мерзко выглядящая лужа, с какими-то белыми вкраплениями… это что, мои зубы? – Я все уберу, пойдем, пойдем, – позвала жница. – Где Джагерд? – спросил я коменданта. Та с любопытством смотрела на меня. – Он больше не нужен. – И… где он? – Он жив, если ты беспокоишься о нем. Стражи его увели. Все-таки подозрение на моем лице оставалось, потому что Мар покачала головой. – Тебе обязательно надо будет с ним пообщаться. Он жив, хотя крайне расстроен увиденным. Даже пытался подраться со стражей. Иди, приводи в себя порядок. Мар бросила в рот вареную картофелину, добавила: – А то отбиваешь аппетит. – Картошка? – почему-то удивился я. – Да. От Продавцов. – Они же… картошку делать не умеют… Мар громко расхохоталась. – Что? Все они умеют. Но на каждой планете они объявляют несколько продуктов и предметов недоступными для копирования. Это поддерживает местную экономику и дает аборигенам повод гордиться собой и строить конспирологические теории. На Земле, значит, картошку выбрали? Почему-то это меня добило. Я неуверенно сделал несколько шагов. Фигура у тэни оказалась совсем другой, центр тяжести смещен куда-то к пузатому животику и заднице. Еще я стал меньше ростом, даже ниже, чем когда был обычным человеком. Оставляя за собой скользкие пятна, я пошел вслед за терпеливо ждущей Эми в душевую. Глава десятая Душ был хороший, с мощным напором. Краны с пятигранными ручками – может быть, тут пятиугольники считаются благоприятными для гигиены, как треугольники – для приготовления пищи? Я вымылся с густым, пахнущим пряными цветами душ-гелем из банки (тоже местная продукция, ни одного символа на этикетке не понять). Вытерся, постоял у запотевшего зеркала, висящего на стене, изучая себя. Тэни. Пожилой, розовый и с залысиной. Залысина почему-то злила сильнее всего. На руках четыре пальца, но неудобства я отчего-то не испытывал. Может быть, гитарист или фокусник страдал бы, а я как-то сразу привык. На количество пальцев на ногах мне вообще было плевать. Не копыта, и ладно. А что делать-то?