Я посмотрел вверх – и увидел корабли Прежних. Они шли очень низко, метров сто от земли, уже тормозя и зависая. Никаких видимых двигателей, никаких винтов, турбин, дюз. Два диска диаметром шестьдесят с небольшим метров, в нижней части по центру выпирает полусфера с рассыпанными по ней очень горячими точками… оружейный модуль… В общем – две классические летающие тарелки. Тэни их не замечали, корабли использовали ту же технологию невидимости, что и уничтожители Прежних. Но я теперь видел иначе. Какую-то информацию в меня все-таки впихнули, то ли еще на Саельме, то ли это Форт постарался. Я знал, где на кораблях расположены энергетические элементы, где именно откроются десантные люки, где выходят эмиттеры силовых полей. И стандартную схему зачистки территории для высадки тоже знал. Корабли опустятся, выжигая под собой площадки. Опустятся медленно, Прежним не нужны лишние жертвы. Но они, конечно, все равно будут. Где-то метрах в десяти над поверхностью люки растворятся и десант спрыгнет. Первыми пойдут невидимые уничтожители, скорее разведка, чем серьезная сила. Потом бойцы и панцеры, с поддержкой из нескольких сирен. Второй волной танцоры и стельщики, третьей – буги и чистильщики… С двух кораблей. Будет очень трудно. Поэтому надо сократить их число еще до высадки. Я потянулся, расправляя свое новое тело. Посмотрел сверху вниз на Ло и Вика. Блин, жрать как хочется, не хватает органики для полноценной трансформации… Ничего, еда сейчас будет. Я пробежал по выжженному саду, прыгнул – на крышу двухэтажного здания, слегка припорошенную пеплом. Еще несколько скачков, черепица хрустела под ногами, но не успевала сломаться. Сотня метров, многовато… Но если очень нужно… Я прыгнул вверх, и воздух стал плотным и вязким. Оттолкнулся – и побежал над городом по невидимой и несуществующей лестнице. Как я это делаю-то? А… понятно… Нога соскользнула, но снова нашла опору. Я скакал по пустоте, забираясь все выше и выше. Силовые поля вспыхивали и гасли под ногами, давая опору. Плащ развевался за плечами, будто у героя комикса, но не было времени его сбросить. Оружейный модуль на корабле надо мной вздрогнул и начал разворачиваться – не то автоматика, не то кто-то из боевых биоформ Прежних меня отследил. Я взмахнул рукой. Невидимая силовая нить протянулась к кораблю, проломила броню и разнесла на куски излучатель. Полыхнуло – и я ощутил, как умирает танцор, изящная и смертоносная форма Измененных, единственная, что могла поспорить со мной в скорости. Эта же силовая нить втянула меня в развороченный боевой модуль. Там было жарко и фонило. Танцор лежал в крошечном свободном пространстве, заполненном экранами и периферией излучателей, обгорелый и жалкий. Все шесть его рабочих рук и длинные мускулистые ноги еще подрагивали, но он был уже мертв. Я оторвал и сожрал кусок его плоти, прежде чем выбить люк внутрь корабля. Три панцера бежали ко мне по узкому коридору – здоровенные, угловатые, будто ожившие пиксельные человечки из компьютерной игры. Когда я появился перед ними, они начали перестраиваться, превращаясь из широкоплечих угловатых человечков в приземистых угловатых черепах. Закрутившись в смертоносном танце, я распорол их на фрагменты касанием рук – как сделал бы танцор, вздумай он уничтожить своих могучих, но неповоротливых союзников. В панцерах слишком мало органики и слишком много кольцевых силикатов, чтобы имело смысл их поглощать, так что я побежал прямо во второй десантный сектор, где размещались чистильщики и буги. Буги нельзя давать время подготовиться к бою. Второй Призыв не просто подарил мне силу и скорость, как первый. Сделал Защитником. Второй призыв активировал все известные Изменения. Мне оставалось лишь выбирать. И восстанавливать затраты энергии. Одной органики, кстати, для этого мало. У спуска на десантную палубу я разорвал обшивку в той точке, где почувствовал поток энергии. Там шел обычный высоковольтный сверхпроводник, я смял его ладонью и втянул столько электричества, сколько смог поглотить выросшими под кожей батареями. Потом спрыгнул в трюм, где сбились в комки пять стай чистильщиков, пищащих и вполне обоснованно нервничающих. За ними, у самых стен, колыхались смутные серые силуэты, ушедшие по пути Изменения еще дальше. Буги! К счастью, не успевшие выбрать себе формы. – Вы плохо себя вели, – сказал я, хоть и понимал, что они не успеют меня услышать. Поднял руку, окутанную синими искрами разрядов, и выжег отсек начисто. Это было почти что просто. Но корабль уже заходил на посадку. А дрожь палубы под ногами говорила о том, что на трех уцелевших десантных палубах открываются люки. Глава десятая На Земле, отгоняя от Гнезда чужих Измененных, я остановил три сотни стражей. Причем быстро и без смертоубийства. Но это были свои Измененные, выросшие в Гнездах и повинующиеся Защитнику. Им я мог приказывать. Те, кого создавали Прежние, меня не слушались. Удивительное дело: бывшие нашими «родственниками», а то и «родителями» Прежние создавали свои войска совершенно непохожими на людей. Уничтожители, бойцы и панцеры имели по шесть конечностей, танцоры – восемь. Сирены и буги вообще обходились без ног, а чистильщики были коллективным существом. В то же время Измененные Инсеков, даже монахи и матери, оставались все же человекообразными. Вот почему так? Может быть, Прежние смелее манипулировали с геномом, создавая биоформы, похожие на насекомых, пауков или, в случае с буги, медуз, а Инсеки боялись испортить исходный материал? Или же Прежние сознательно создавали свою армию максимально непохожей на людей? Чтобы избежать сожалений, избежать и тени «человеческого» отношения к солдатам? Как бы там ни было, меня это радовало. Убивать созданий, непохожих на людей, куда легче. Я понимал, что они ни в чем не виноваты. Их обратили в монстров насильно, они не были больными и обреченными, согласными на Изменение, как дети в Гнездах. Кто-то из них давно утратил человеческие чувства, стал послушным разумным монстром – например, чистильщики. Но большинство оставались людьми в нечеловеческом облике, уродливыми солдатами галактических войн. И все-таки то, что они выглядели персонажами фильмов ужасов, отпускало во мне тормоза. Прежде чем корабль приземлился, я уничтожил бойцов. У них, похоже, был жесткий запрет на использование лучевого оружия внутри корабля – бойцы пытались драться врукопашную и проиграли. Я слегка опасался сирен, оказавшихся в том же отсеке, – они ведь не зря так назывались, их пение завораживало, но на меня оно не подействовало, а брызги ядовитой слизи я нейтрализовал. Потом корабль приземлился, внутренние переборки открылись, превратив изолированные десантные сектора в круговой коридор и позволив врагам объединиться. И я удрал. Как бы ни был силен организм Защитника, но сражаться в одиночку против сотен мутантов, половина из которых имела вживленное оружие, я не мог. Я выскользнул через один из люков, вдогонку мне неслись выстрелы, один заряд сжег руку до локтя. Я даже не сразу это заметил, была лишь короткая вспышка боли, пораженная часть тела отвалилась, а культя немедленно принялась отрастать новой рукой. Ввалившись в пустой магазин с выбитыми витринами, я сожрал полприлавка пряных и соленых колбас и долго пил воду прямо из крана. В животе бурлило, будто там работала турбина. Сплюнув, я обнаружил, что моя слюна разъедает стекло. Как можно настолько изменить живую ткань? Тут в магазин ворвался танцор – бодрый, быстрый и смертоносный. Это была универсальная форма, благодаря скорости передвижения и реакции танцоры прекрасно управляли боевой техникой, а в рукопашном бою полосовали противника силовыми лезвиями, пусть и не такими мощными, как встроенные в лапы уничтожителей. Семь секунд мы сражались с ним среди витрин, прилавков и рассыпавшейся по полу еды. Это был прекрасный танец, который кончился, когда мой противник лишился головы. А потом я перемещался по еще недавно красивому и мирному городу, играя с врагами в прятки и салочки. Тэни попрятались в дома и подвалы, я лишь несколько раз натыкался на обезумевших аборигенов, блуждающих по пустынным улицам. Десантники на них внимания не обращали. А вот маленькая группа тэни в униформе, вооруженных чем-то вроде короткоствольных автоматов, на моих глазах наткнулась на тройку панцеров и полегла за считаные секунды (успев, однако, уничтожить одну бронированную тварь). Я собрался было отомстить за отважных полицейских, или кем они там были, но за панцерами замелькали буги, и я предпочел уйти. Довольно быстро я понял, что даже в стычках в меня стараются не стрелять из энергетического оружия. Видимо, и бойцы в корабле не применяли его из опасения сжечь меня дотла, а выстрел вдогонку был, скорее всего, случайным. Кристалл. Все дело в кристалле. Что ж, это многое меняло. Почти час я крался по улицам, затаивался в домах, убегал по крышам. И убивал – при первой же возможности. Когда счет уничтоженным на улицах мутантам перевалил за второй десяток, я оторвался от преследования, забрался в квартиру на верхнем этаже многоквартирного дома, оказавшуюся пустой, нашел кухню и принялся опустошать холодильник. Тот выглядел громоздким и старомодным, но был вместительным и заполненным на совесть. Я ел все подряд – странное варево, вроде густого супа, прямо из треугольной кастрюли; кислое молоко из стеклянных бутылок (для разнообразия – круглых), сырые овощи и сладкие шарики, похожие на мягкий сыр, смешанный с вареньем. Я ел, пригибаясь, потолок был низковат, я почти задевал его головой, осторожно поглядывал в окно и размышлял. Прежние явились за кристаллом, к гадалке не ходи. Они будут ловить меня очень аккуратно, чтобы не уничтожить ценный приз. Прежних много, они умелые солдаты и, в общем-то, шансы на успех у них есть. Моя боевая форма, при всей ее крутизне, имеет ряд недостатков. Во-первых, я должен постоянно есть. Мой организм сейчас как пылающая топка, куда нужно непрерывно забрасывать горючее. А целый ряд доступных функций требует не белков и углеводов, а энергии в чистом виде – к примеру, электричества. Холодильник же, между прочим, не работал, тока в розетках не было. Город обесточен, то ли в результате атаки, то ли какой-то умный техник от греха подальше дернул рубильник на электростанции. Во-вторых, я не могу находиться в состоянии Защитника слишком долго. Я постоянно ощущал позывы преобразиться обратно. Видимо, никакие мутации не могли непрерывно поддерживать живые ткани на таком форсаже.