Эми не ответила. Взяла с кушетки свернутый кусок ткани, кинула мне. Я поймал – это был мой плащ. – Мне кажется, он тебе дорог, – сказала Эми. – Его не съели. Кажется, фрагменты чистильщика дохли, когда его кусали. Я кивнул и набросил плащ на плечи. – Спасибо. За все спасибо. Пожалуй, я пойду. От Инсека пряно пахло тропическими цветами. Я прошел мимо, остановился на миг. Сказал: – Не обижайтесь. Я вообще-то неплохо к вам отношусь. Инсек повернул голову и тоскливо посмотрел на меня. Будь я один, он бы рискнул. Он боялся, я начинал его понимать, но он бы рискнул… если бы не молчаливо застывшие стражи. – Это слишком много для тебя, – сделал он последнюю попытку. – О да, я знаю, – ответил я и вышел. Импровизированный госпиталь был совсем недалеко от двух десантных кораблей. Повсюду сновали Измененные и тэни. Местные расчищали улицы и завалы, Измененные, похоже, прочесывали местность. Может быть, в поисках уцелевших боевых форм, может быть, собирая оружие и прочие артефакты. Среди Измененных я почти сразу увидел Вика. Кажется, он лишь прикидывался, что занят делом, а сам терся возле госпиталя. Подойдя к нему, я улыбнулся и развел руками. Вик медленно, напрягая неприспособленные к этому мышцы, улыбнулся. – Точно не пойдешь? – спросил я. Стража Вик покачал головой. Наклонился надо мной, обнял на миг. – Удачи тебе, Максим. Я похлопал его по спине и пошел по улице в сторону разбитой Лавки. Меня никто не преследовал, и я знал, что это прощальный подарок девочки Эми. * * * Лавка по-прежнему была разрушена, хотя я бы не удивился, увидев ее целой и невредимой. Продавец лишь убрал мусор и закрыл высокими ширмами угол, в котором стоял стеклянный куб. Похоже, он восстановился, даже голова осталась все той же, жабьей. – Мой билет еще не просрочен? – спросил я, помахав ему рукой. Продавец, едва заметно прихрамывая, провел меня за ширмы и открыл куб. Сказал: – Вас нелегко убить, Максим. Но помните, что это возможно. – Помню, – сказал я, забираясь в куб. – Вот вы, к примеру, сейчас это сделаете. – Ха-ха! – отозвался Продавец. – Интересный вы парень… Посчитать? – Сам посчитаю, – сказал я, прежде чем он закрыл за мной дверцу. – Отправление на слово «один», хорошо? Продавец кивнул. – Я считаю от пяти, не могу от десяти… Продавец с любопытством смотрел на меня. – С четырех сторон враги, хочешь – стой, хочешь – беги… – Я закрыл глаза. Как это будет? Я действительно не замечу, как умираю и рождаюсь вновь? – Третий выбор есть всегда, не скажу ни «нет», ни «да»… Я вдруг ощутил полное спокойствие. На самом деле, мы рождаемся и умираем каждую секунду. Каждый разум – лишь крошечная искра, несущаяся из прошлого в будущее. Нас уже нет в прошлом и еще нет в будущем… – Два исхода, нечет-чет, повезет – не повезет… Откуда этот стишок? Из детских считалок, из какой-то книжки? Да какая разница… – Я и раб, и господин, – прошептал я. – Я решаю все один! * * * Наверное, это был старинный замок. Или огромный древний особняк где-нибудь в Европе. Темные стены, драпированные гобеленами, витражные окна, за которыми царила тьма, отчего рисунок витражей едва угадывался – какие-то рыцари на конях, коленопреклоненные люди в пышных одеждах. Света было мало. Два ярко пылающих камина и горящие ровным огнем свечи в золотых подсвечниках, расставленных на столе. Почему так? Я видел люстры и бра, старомодные, но электрические… Видимо, традиция. Стол был овальный, не круглый. Тоже очень старый и такой огромный, что даже в широченные двери не внести, собирали на месте. Стулья с высокими спинками заняты все, я не считал, но знал, что тут собралось двадцать четыре… человека? Нет, конечно. Двадцать четыре Прежних. В основном мужчины, но присутствовали и три женщины. Много белых, но встречались и азиаты, и негры, и те, чью расу невозможно было угадать. Все одеты в строгие костюмы, хоть и без галстуков, с расстегнутыми верхними пуговицами. На пальцах поблескивали кольца, по большей части скромные, не слишком дорогие на вид, хотя одна из дам вся искрилась от бриллиантов. Почти все сидевшие были в годах, но четверо мужчин и одна женщина выглядели неприлично молодыми. Я шел вдоль стола с круглым серебряным подносом в руках. Подходил к каждому сидящему – кто-то брал бокал, кто-то игнорировал. С другой стороны стола двигался мой товарищ – молодой, элегантно одетый… но Слуга. Такой же Слуга, как и я. В некоторых бокалах было шампанское, в некоторых вино, в некоторых коньяк или виски. Я заметил, что подаю поднос так, что каждому достается свой напиток. Видимо, я хорошо знал, кто что пьет, потому что, когда рука молодого мужчины потянулась к одному из бокалов, я едва уловимым и удивительно ловким движением развернул поднос. Мужчина взял бокал с коньяком, вдохнул аромат, удовлетворенно кивнул. – Вам никогда не наскучат простые радости, Уильям? – спросил сидевший рядом с ним мужчина. Сам он ничего с подноса не взял. – Обновлять надо не только внешнее тело, но и внутреннее содержание, – откликнулся Уильям. – Радоваться простым человеческим потребностям тоже надо уметь. Он запустил руку во внутренний карман пиджака и достал телефон. Огромный, угловатый, с длинной толстой антенной, крупными кнопками, крошечным узким экранчиком. – Любишь ты эти игрушки… – Собеседник Уильяма тихо засмеялся. – О, поверь, за ними будущее человечества. Я шел дальше. Когда мы со вторым Слугой встретились – возле немолодой женщины в бриллиантах, которая взяла бокалы с шампанским с обоих подносов, – то отошли и встали у стены. На нас внимания будто и не обращали. Мы были настолько надежны? Или наша судьба предрешена? – Давайте решать вопрос с Россией, – грузный мужчина на дальнем конце стола чуть повысил голос. – Эксперимент заканчиваем, возражений нет? – Только без лишней траты материала, пожалуйста, – подал голос мужчина средних лет, чье лицо казалось мне знакомым. – Им и так досталось в этом веке. – Болеете за своих любимчиков? – спросила женщина в бриллиантах. – Разумеется, – признался мужчина. – У всех нас есть выстраданные проекты, не правда ли? – Вы еще молоды, – женщина вздохнула, царственным жестом взмахнула рукой. – Не наигрались… Впрочем, почему бы и нет. Сделайте все мягко. И назидательно, по возможности. Сколько вам потребуется лет? – Пять-семь, – отозвался мужчина. – Если аккуратно. До девяностого справлюсь. – Не справитесь, – пробормотал Уильям. – Аккуратно не справитесь. Это не сексуальную революцию заканчивать, у коммунистов все перегрето… – Пари? – предложил мужчина со знакомым лицом. – Обсудим, – согласился Уильям. – Не отвлекайтесь, – грузный мужчина поморщился. – Есть проблемы более актуальные. Очередной запрос Продавцов о концессии на Землю… – Перебьются, – сказал кто-то. Прежние закивали. – Но мы теряем довольно много смыслов, – задумчиво сказал Уильям. – Люди тратят свой потенциал на то, что всем давным-давно известно. Не разумнее ли впустить Продавцов и разрешить сбор? Может быть, с уменьшением стандартного процента?