Она перебирала снимки и качала головкой. — Все манекенщицы. А зачем тебе это? Я взял фотографию Марион Лестер и показал ее Конни. — Ты хорошо ее знаешь? — Одна из любимиц Джун. — Конни презрительно поморщилась. — Джун переманила ее из агентства Стентона. Она очень много работает, но я не выношу эту сучку. Слишком образованная и с огромным самомнением. Может лечь в постель и задрать ножки с первым встречным. Рано или поздно Джун ее вышвырнет. Она ведет себя подобно уличной девке, а это всегда вредит репутации фирмы. Она взяла другой снимок. На нем была изображена манекенщица, выглядевшая настоящей леди, — в красивом вечернем платье из прозрачного материала. — Это Рита Лоринг. Ей уже тридцать пять лет, но никто столько не дает. Ее переманил от нас к себе один из длинноволосых дельцов. У него она будет получать сказочные деньги за работу в качестве примы-манекенщицы. На следующей фотографии была изображена девушка в спортивном костюме. — Это Хоан Троттер. Позавчера она неожиданно ушла от нас, заявив, что выходит замуж. — Тут Конни рассмеялась. — Мы все сложились и купили ей на свадьбу телевизор. А Антон очень разозлился: он еще не закончил серию фотографий с ее участием. Еще никогда я не видела его таким раздраженным. Джун его очень долго успокаивала. Конни вернула мне карточки, и я опять спрятал их в карман. Было еще не так поздно, и я попросил ее, чтобы она договорилась с одним из своих поклонников. Конни вскипела, но я все-таки уговорил ее. — Все равно, лучше бы я пошла с тобой, — заявила она, повесив трубку. — Это только ради тебя! Мы надели пальто и спустились по лестнице. Я сдержал обещание и донес ее до машины на руках. Мы поужинали в маленьком ресторанчике, а затем я проводил ее до отеля, где она договорилась встретиться со своим спутником. На прощание я поцеловал Конни, что в некоторой степени ее утешило. А у меня были еще какие-то дела. Надо было немного побеспокоить бродягу Рейни. Для этой цели мне нужно было позвонить в пару мест. Первый звонок предназначался Джо Хиллу. Я не стал ходить вокруг или около, а сразу же потребовал от него кое-каких сведений. — На этот раз речь пойдет о человеке по имени Эмиль Перри, владельце кожевенной фабрики. Хотелось бы знать о нем все что можно, но в первую очередь о его делах— личных и финансовых. — Это будет непросто. Мои люди, конечно, кое-что разузнают о его личной жизни, но о финансах узнать труднее. Ведь существуют определенные законы, в конце концов, тайна банковских вкладов и тому подобное. Вы же сами прекрасно это знаете… — Когда нужно, то любой закон можно обойти. А мне очень важно знать, каков его счет. Вы сделаете это, Джо, если даже вам придется для этого ворваться к нему в квартиру. — Но, Майк! Послушайте… — Ладно, если вам не хочется заниматься таким делом, то можете не браться. — С вами трудно разговаривать, Майк. Ну, хорошо, я сделаю все, что в моих силах. Но тогда я буду считать, что полностью погасил свой долг, согласны? И если вам снова представится случай оказать мне услугу, не делайте этого. Я не хотел бы снова быть у вас в долгу. — О'кей, Джо! — согласился я и повесил трубку. Второй звонок был человеку по имени Эд Купер, который работал в спортивном отделе газеты «Глобус». О спорте он знал все, достойное и недостойное внимания. Мне повезло, я застал его в редакции. От него я узнал, что поединки боксеров, организованные Рейни, обычно проходят на «Бокс-стадионе», неподалеку от Глинвуда. Я снова залез в свой драндулет и помчался на стадион. Здание, в котором помещался спортивный зал, выглядело довольно невзрачно. Зрители располагались на грубых деревянных скамейках. Правда, публика тоже была не первого сорта. Я присел в одном из последних рядов. Поединки были в полном разгаре. Вскоре один из боксеров упал, получив мощный удар в челюсть. Рефери отсчитал положенные секунды, упавшего боксера уложили на носилки и под рев зала унесли в подсобные помещения. Я поднялся и последовал за этой группой. Вся процессия вошла в большую комнату, один из углов которой был отведен под душ. Тут пахло потом и какими-то втираниями. Двое боксеров-тяжеловесов играли на скамейке в карты. Я подошел к человеку в пестром костюме и, ткнув его пальцем, спросил: — Где здесь Рейни? — Откуда я знаю. Наверное, у себя в бюро. Я принялся разыскивать это бюро и обнаружил его в самом конце здания. В кабинете вовсю работало радио. Передавался репортаж с ринга. По всей вероятности, кабинет имел еще и другой выход, так как я услышал, как хлопнула дверь и в помещении заговорили. Кто-то стал чертыхаться, а его собеседник посоветовал ему придержать язык. Какое-то время слышался неясный говор, снова хлопнула дверь, и все стихло, кроме радио. Я подождал минут пять, пока не кончилась передача, точнее, кто-то выключил радио. Открыл дверь и вошел в бюро. Рейни сидел ко мне спиной. Разложив деньги по кучкам, он заносил цифры в тетрадочку красного цвета. Я тихо прикрыл дверь и задвинул засов. Рейни не услышал, как я вошел, — он медленно считал деньги. Я подождал, пока он не добрался до пяти тысяч, и лишь тогда произнес: — Неплохая сегодня выручка, не так ли? — Заткнись! — рявкнул Рейни, не оборачиваясь и продолжая приятное занятие. — Рейни… — проронил я мгновение спустя. Его пальцы замерли. Он медленно повернул голову и посмотрел через плечо. Мне была видна только верхняя часть его гнусной физиономии, и я попытался вспомнить, не эту ли харю я видел в окошке автомобиля, когда меня пытались пристрелить. К сожалению, я так и не пришел ни к какому выводу. Человека с такой внешностью даже родная мать не сочтет симпатичным. Злобный взгляд, выражение жестокости и недоверия превращали его лицо в ужасную маску. Из-под нависших мясистых век холодно поблескивали свинячьи глазки, такие же бесчувственные, как два стеклянных шарика. Сразу было видно, что с таким типом лучше не встречаться на узкой тропинке. Я небрежно прислонился к двери. Рука в кармане сжимала рукоятку пистолета. Рейни, видимо, решил, что я не вооружен, и сразу же сунул руку под пиджак. Не вынимая руки из кармана, я стукнул пистолетом по косяку двери. Звук, правда, получился глухой, но тем не менее сразу дал ему понять, что у меня за игрушка. Он застыл и не дергался. — Вы еще помните меня, Рейни? Он промолчал. — Конечно помните, — попробовал купить его на требухе. — Мы же виделись сегодня на Тридцать третьей улице. Я стоял у витрины, а вы в меня стреляли. К вашему несчастью, пули прошли мимо цели. Его нижняя губа отвисла, а глаза расширились. Продолжая держать руку в кармане, я приблизился к столу и вытащил револьвер, приклеенный скотчем у него под столом. Наконец, к Рейни вернулся дар речи. — Какой бес в вас вселился, Майк Хаммер? Я смахнул деньги на пол и уселся на стол. — Отгадайте сами. Рейни посмотрел на упавшие деньги, потом перевел взгляд на меня. Появившееся на его морде удивление вновь уступило место злобному и жестокому выражению. — Убирайся отсюда, пока я тебя не разделал на отбивные! Вон отсюда, вонючая ишейка! Он даже приподнялся на стуле. Я ткнул его в лицо рукояткой его же собственного револьвера. Удар усадил его обратно на стул, а на правой щеке мгновенно появился синяк. — Вы кое-что забыли, Рейни, — холодно усмехнулся я. — Вы забыли, что со мной нельзя разговаривать так, как вы привыкли говорить с другими. Вы забыли, что я сумел пережить всех, кто готовил мне место в красивом дубовом гробу. Конечно же, он испугался, но попытался не подавать виду. — Потому что вы сами со всеми расправлялись, но сейчас не можете себе этого позволить. У вас нет разрешения на ношение оружия. Чего же вы ждете, Хаммер? Стреляйте… Рейни презрительно рассмеялся. — Послушай меня, созревший прыщ, — угрожающе произнес я. — Если ты еще раз осмелишься приблизиться к человеку по имени Эмиль Перри, я продырявлю тебе то место, где у порядочных людей находятся мозги. К тому же это позволит мне убедиться, что твоя башка забита трухой или какой-нибудь другой дрянью. Я слишком уверился в своей безопасности и забыл про вторую дверь. — Подними-ка свои лапки, малыш… Да поживее! — раздался голос за моей спиной. Тощий долговязый парень обошел вокруг стола и бросил взгляд на Рейни. Другой подонок ткнул мне в спину пистолетом. В этот же момент долговязый с такой силой цапнул меня тыльной стороной ладони по лицу, что я чуть не свалился со стола. — Хотел захапать денежки, подлюга? Отвечай! Он снова ударил меня по лицу, и на этот раз я сполз со стола. Второй парень приставил мне пистолет к затылку, а потом, словно предупреждая, ударил рукояткой. Голову и плечи пронзила страшная боль. Я пошатнулся. И вновь ко мне подскочил парень с пистолетом. Он был маленький, но широкоплечий, с нездоровым цветом лица. Я сразу понял, что он собирается прикончить меня. Тут же… на месте. — Сейчас ты у меня запоешь, — проскрипел он сквозь зубы. — Ужасно люблю расправляться с подобными типами. — Нет, — услышал я хриплый от ненависти ко мне голос Рейни. — Я сам с ним разделаюсь. Дай-ка мне пушку… Живее! Рейни встал и медленно подошел ко мне. Парень с пистолетом ухмыльнулся и придвинулся ко мне еще на шаг. Этого было вполне достаточно. Моя рука автоматически перехватила запястье коротышки. Тот успел выстрелить, но пуля ушла куда-то в потолок, а в следующее мгновение пистолет очутился в моей руке. Парень красиво шлепнулся на пол. Долговязый бросился к столу, чтобы забрать там револьвер, но я выстрелил ему в ногу, и он упал. Тем временем малыш сумел подняться, чтобы получить прекрасный удар в челюсть, после которого он вновь занял привычное место на полу. С Рейни было достаточно. Он вернулся к письменному столу и поднял руки. Я бросил пистолет на стол: это было оружие коротышки. — Какие вы все неповоротливые, — сокрушенно произнес я. — И не забудь, что я тебе сказал насчет Перри. Громко насвистывая, я закрыл за собой дверь и направился к машине. Я отлично понимал, что игра только начинается. Глава 8 Когда позвонил Джо, я все еще находился в постели. Я поставил будильник на половину двенадцатого, а сейчас было только без пяти одиннадцать. — Хэлло… — пробормотал я сонным голосом и сразу же услышал голос Джо. — Слушайте меня внимательно. — Давайте, давайте, — приободрил я его, — я вас слушаю. — Только не спрашивайте, как мне удалось это выяснить, но я действительно кое-что узнал. У парня имеется фирменный счет в банке и частный — для себя и жены. Оба счета в относительном порядке, если не считать того, что с полгода назад он снял пять тысяч долларов, а через два месяца еще столько же. Вчера он забрал весь остаток, составлявший более двадцати тысяч.