Я не позволил ему захлопнуть дверь, отстранил его и прошел в холл. — Вы кого-нибудь сюда впускали? — Нет, за последний час я никого не впускал, а теперь уходите. Все давно уже закрыто. — Точно? — Точно. Выходит, Клайд здесь не проходил. Но если мои предположения верны, он должен сюда прийти, и очень скоро. — Здесь имеется черный ход? — Да, но он заперт, и без меня там никто не сможет пройти. Уходите, иначе… — Иначе полицию вызовете? Что же, зовите. — А что вам, собственно, нужно? — Поймать убийцу! Вам это непонятно, старая галоша? Убийцу, разгуливающего с заряженным револьвером, который уже успел прикончить несколько человек… — Вы шутите? — Конечно, шучу. Надо же когда-нибудь вдосталь насмеяться. Меня зовут Майк Хаммер. Меня преследует полиция. За мной гонится убийца. Все люди гоняются за мной и злятся, что я никак не попадаюсь им в руки. А теперь ответьте мне еще на один вопрос. Кого вы впустили сюда после окончания рабочего дня? Старик нервно сглотнул, озираясь по сторонам, и откашлялся. — Одного человека… одного человека со второго этажа. У него там сверхурочная работа, и потом еще несколько человек из страхового агентства. Но они что-то взяли и сразу же ушли. — Везите меня наверх, к рекламному агентству Антона Липсека. — Ах, да, чуть не забыл. Не так давно приходила одна девушка. Ей тоже нужно было попасть в рекламное агентство, и я открыл ей дверь, и, кажется, она еще не возвращалась. А может, она проскочила, когда я делал обход. Когда мы поднялись, я сразу же рванулся к дверям агентства. Швейцар, тяжело сопя, следовал за мной. Я вытащил пистолет, и он с опаской покосился на оружие. В агентстве горел свет, и все двери были распахнуты настежь. Я быстро пробежал по всем помещениям — гардероб и туалетные, потом кладовые и фотолаборатории. Наконец, я нашел комнату, которую искал, — регистратуру. Я распахнул дверь и застыл на пороге. Мне показалось, что сердце мое останавливается. В душе не было никакого иного чувства, кроме лютой ненависти к убийце… Посреди комнаты на полу лежала Конни… Головка ее неестественно вывернулась, а открытые глаза невидящим взором уставились в потолок. Все помещение было забито бумагами и папками. Пыль, лежавшая повсюду равномерным слоем, свидетельствовала о том, что люди посещали это помещение довольно редко. Один из ящиков металлического шкафа оказался выдвинутым, и было заметно, что оттуда что-то вынимали. И снова я пришел слишком поздно… Швейцар испуганно схватил меня за руку и старался не смотреть на убитую. Я опустился рядом с ней на колени. Никаких видимых следов ранений я не заметил, но ее красивое даже в смерти личико было искажено от боли. Единственный, но умело нацеленный удар сломал ей шейные позвонки. Я осторожно разжал ее судорожно сжатые в кулак пальцы и обнаружил в них клочок бумаги. На нем печатными буквами было написано: «…во время регулирования громкости надо…» По отсутствию пыли на четырехугольнике пола можно было сделать вывод, что здесь стоял какой-то ящик. А следы, тянувшиеся от этого места, показывали, что его уволокли в коридор. Но там тоже не оказалось никакого ящика. Я оставил дверь открытой и прошел в приемную. Швейцар следовал за мной, как приклеенный. Он находился в полной прострации и ничего не соображал. Придвинув к себе телефон, я снял трубку и попросил соединить меня с полицией. Я дал полицейскому адрес, где находится убитый человек, после чего приказал швейцару отвезти меня вниз на лифте. Мои смутные предположения оказались верными. Дверь черного хода, которая, как уверял швейцар, должна быть закрыта, оказалась широко распахнутой, и это свидетельствовало о том, что убийце удалось покинуть место преступления. Старик на коленях умолял меня не оставлять его в обществе мертвеца, к тому же он опасался возвращения убийцы. Но я отстранился и выбежал на улицу. Быстро свернул за угол и уселся в машину. Теперь я знал, где искать убийцу! Глава 13 Хотя снег доставил мне в эту ночь много неприятных минут, теперь я не обращал на него никакого внимания. Откинувшись на сиденье, я курил сигарету. «Бедная маленькая Конни», — горевал я. Поганый грязный мир был покрыт чистым и пушистым снежком. Я завел двигатель и неторопливо двинулся с места. Через пятнадцать минут показался хорошо знакомый дом. Почти все окна были освещены, но я никак не мог понять, горит ли свет в той квартире, которая мне нужна. Затянувшись последний раз, я бросил окурок в водосточный желоб, где он с шипением погас. Вот и нужный подъезд. Рука без колебаний потянулась к звонку. Дверь отворилась, и я стал не спеша подниматься по лестнице. Секунды и минуты не играли сейчас никакой роли. Дверь квартиры была открыта. — Добрый вечер, Джун. Не ожидая ответного приветствия, я прошел мимо нее в комнату и быстро осмотрелся. Точно так же я поступил и в других помещениях. Заглянул под мебель, перерыл каждый уголок, где можно спрятаться. Перед моими глазами все время стояло искаженное болью и страхом личико Конни, и я крепко стиснул зубы, чтобы не застонать. Клайда нигде не было. — Где он прячется? — резко спросил я. Джун с оскорбленным видом подняла глаза. Одна ее рука была засунута в карман шелкового халата, другую она прижала к груди. — Но послушай, Майк… — Больше она ничего не успела сказать. — Где он, Джун? — В моей руке появился пистолет с уже спущенным предохранителем. Она закрыла глаза, губы ее дрожали. Джун медленно попятилась от меня в гостиную. — Вы спрятали его, Джун, это я точно знаю. Он у вас. Где он? Джун, запинаясь, проговорила: — Как вы можете такое утверждать, Майк? — Я нашел Конни, Джун. Она лежала в регистратуре, мертвая… А личные дела исчезли. Вероятно, у Клайда было время захватить их после убийства Конни. Я обнаружил еще кое-что… Вот это я нашел у Конни в руке. Клочок бумаги… Он был вырван из руководства по эксплуатации телевизоров… точнее, того самого телевизора, который вы должны были послать Хоан Троттер. Но вы отлично понимали, что Хоан он не понадобится, и поэтому временно спрятали его в регистратуре. Кроме вас никто не знал, что он там… до сегодняшнего вечера. Так что кто же его сегодня спрятал? Клайд хотел втянуть вас в эту паршивую историю, да? Джун смотрела на меня широко раскрытыми глазами. «Нет, — говорили ее глаза, — я не виновата. Как ты вообще можешь думать такое?» Но я почему-то уже не верил этим красивым и в то же время лживым глазам. — Где он? — уже громче повторил я и поднял пистолет, направив его на ее высокие упругие груди, прятавшиеся за ночным халатом. — Но, Майк, вы же сами все осмотрели и убедились, что кроме меня тут никого нет. Прошу вас… — Убиты семь человек, Джун… семь человек… И вы в какой-то степени тоже виновны в этих преступлениях. Должен признаться, что все было превосходно организовано и рассчитано. Но не пытайтесь уверить меня в том, что вы не имеете к этому делу никакого отношения. Я знаю, почему были убиты эти семь человек, и знаю, как это было сделано. Правда, сперва я хотел узнать, кто их убил, и поэтому долго бегал по замкнутому кругу. Вашему клубу шантажистов немного не повезло. Если бы в ту роковую ночь в номере Вилера находился кто-нибудь другой, а не я, дело бы так и заглохло. Ваша шайка продолжала бы существование, но и те, другие, остались бы жить. Но той ночью в гостиничном номере вместе с Честером Вилером случайно оказался я. И я приложил все силы, чтобы вывести всех вас на чистую воду. Прижав руки к своей бесподобной груди, Джун все еще не могла оторвать от меня испуганного взгляда. — Как вы могли такое подумать, Майк? Колени ее дрожали. Она протянула руку к спинке стула. И даже когда она опускалась на него, ее движения были полны грации и очарования. Я холодно смотрел на ее прелести. Пистолет все еще был направлен ей в грудь. Как я ее ненавидел в эти минуты! — Сперва я полагал, что главой банды являлся Антон Липсек. Но потом я нашел у него квитанцию от заказного письма, посланного Клайду. Вероятно, Антон отправил ему несколько фотографий. «Бовери» не мог пожаловаться на недостаток хорошеньких девушек. А они приводили с собой богатых клиентов, которые вскоре превратили бар в «золотое дно». Но кто осуществлял связь между Клайдом и девушками? Это делали вы, Джун. И сама идея принадлежала кому-то из вас, но не Антону. Он бы до такого не додумался. Нос удовольствием включился в это дело, не так ли? Ведь только таким способом он смог получить большие деньги, которые удовлетворили его неуемную страсть к живописи. Джун опустила глаза, неподвижно уставившись в пол. — Ведь именно так все и было, Джун? Какое-то время все шло чудесно. В ловушке у Клайда вдруг оказались богатые люди. Так что он мог спокойно держать нелегальное казино и класть в карман крупные суммы. Но такую игру продолжать длительное время было рискованно. От огромных денег, конечно, трудно отказаться. А вы, Джун, были, так сказать, идейным руководителем всего начинания— ведь вы намного умнее своих партнеров. Клайд же воплощал в банде грубую силу. У него была целая армия наемных убийц, которую он мог в любой момент привести в движение. Немного помолчав, я испытующе посмотрел на Джун и сухо осведомился: — Кто убил всех этих людей? Она судорожно прижала руки к коленям, и я вновь приподнял пистолет. — Клянусь, я просто-напросто пристрелю вас сейчас, если вы мне не ответите. А убийцу я все равно разыщу… Ну. так как же. Джун? Она упорно молчала. Я был удивительно близок к тому, чтобы выполнить свою угрозу, так как уже убедил себя, что должен расправиться с этой сучонкой. Если я этого не сделаю, ей наверняка удастся избежать правосудия. Ведь только мне известно, как все было, но доказательств я не имел. Даже если она была виновна в той же степени, что и убийца, все равно доказать что-либо было невозможно. Эти секунды показались мне вечностью. Наконец, я опустил пистолет. — Не могу… — выдавил я из себя. — Не могу пристрелить беззащитного человека, даже если он и заслужил пулю в лоб. Но не радуйтесь слишком рано. Я отвезу вас в полицию и добуду доказательства, необходимые для того, чтобы вы отправились на электрический стул. Вот вы где покорячитесь! Я сунул пистолет в кобуру и взял ее за руку. Она нехотя поднялась, подчиняясь силе. — Пошли, Джун. У меня в полиции есть хороший друг, которому хватит моегр слова, чтобы посадить вас за решетку.