Сухопарый парень в смокинге улыбнулся ей и продолжал обходить столики. Ухмыльнувшись, я сказал Конни, чтобы она шла вперед вместе с остальными, а сам небрежной походкой направился к Клайду. — Надо же, да ведь это Дикки, мой старый дружище! — обрадовался я. Он стоял, нагнувшись над одним из столиков, но я заметил, что при звуке моего голоса у него сразу напряглись все мышцы. С показным спокойствием он закончил здороваться с посетителями за столиками. Свет в зале погас, вспыхнул прожектор, и на танцплощадку выпорхнула следующая исполнительница стриптиза. Тем временем я раскурил сигарету. Наконец, Клайд повернулся и уставился на меня жабьими глазами. — Что ты здесь вынюхиваешь, ищейка? — Увы, как раз об этом я собирался спросить тебя, сынок. — Вы и так пробыли тут достаточно долго, а теперь убирайтесь! И он продолжил свой путь среди столов, приветствуя гостей словом или улыбкой. Он подошел к стойке. Бармен поставил ему выпивку. Я встал перед ним и пустил в его морду струю дыма. — А у вас здесь очень мило, — заявил я. Его глаза метали молнии. — Вы что, не слышали, что я вам сказал? — Ваше распоряжение я сумел понять, но, к сожалению, вы путаете меня со своими подчиненными, пляшущими под вашу дудку. — Что вам тут нужно? Я затянулся поглубже, и он вновь погрузился в клубы дыма. — Ничего, просто я с детства любопытен. Ужасный недостаток, конечно, но с этим я ничего не могу поделать. В последний раз мы виделись в зале суда. Вас привезли туда в коляске, чтобы допросить. Ваша нога хранила пулю, всаженную лично мной. Припоминаете? Вы клялись тогда, что в машине, в которой укатил убийца, находились не вы. Но моя пуля в вашей ноге доказала, что вы лжете, и, как следствие, ваша милость отправилась за решетку на бесплатное содержание. Уходя, я заметил, что Дикки Вильямс, называвшийся теперь Клайдом, схватил трубку внутреннего телефона. Чтобы попасть в противоположный конец зала, я вынужден был обогнуть пустую танцплощадку. Прошло какое-то время, прежде чем я обнаружил в полутьме занавес. Он скрывал запертую дверь. Я постучал и увидел в глазке два глаза и нос, обезображенный шрамом. Сперва я подумал, что меня не пустят, но в следующее мгновение услышал, как отодвигается засов. Иногда, без видимых оснований, начинаешь вдруг ощущать невидимую опасность. Тогда инстинктивно бросаешься в сторону и тем самым избегаешь удара по затылку. На этот раз я бессознательно поднял руку, и удар пришелся по ней. Из моей груди непроизвольно вырвался сдавленный крик. Я отскочил в сторону, упал на пол и, перевернувшись на спину, увидел страшную физиономию дебила, занесшего дубинку для повторного удара. Не теряя времени, я вскочил на ноги. И в этот же миг дубинка со свистом разрезала воздух. Но этот орангутанг слишком поспешил и промахнулся. Мне нельзя было ошибаться, и я выбросил вперед правую ногу. Он мгновенно переломился надвое и даже не смог закричать. Из пасти вырвалось лишь невнятное хлюпанье. Дубинка с глухим стуком упала на ковер, и детина, скорчившись в три погибели, прижал руки к животу. Я выждал подходящий момент и нанес ему второй удар, сделавший его на какое-то время вообще небоеспособным. Подняв дубинку, я взвесил ее в руке. Да, ничего не скажешь, такой можно разбить голову в два счета. В кармане дубинка не умещалась. Я сунул ее в пустую кобуру, висевшую под мышкой. Комнатка, в которой я очутился, была чем-то вроде передней. В ней даже стоял старый стол. Ради шутки я посадил на него потерявшего сознание гангстера. Голова его безжизненно свисала, и со стороны казалось, что он просто уснул. Потом я толкнул дверь. После полумрака передней меня ослепил яркий свет, и я даже не заметил, что ко мне направляется Конни. — Куда ты исчез, Майк? — Она взяла меня под руку. — У меня здесь тоже есть друзья, — небрежно проговорил я. — Вот как? Кто же именно? — Ты все равно никого не знаешь. В этот момент Конни заметила ссадины и кровь на руке и побледнела. — Что случилось, Майк? — А-а-а, пустяки, — улыбнулся я. Она задала мне еще какой-то вопрос, но я не слушал ее. Мой взор был устремлен в игорный зал. Да, это действительно было золотое дно. Сквозь гул голосов доносились жужжание рулетки и звук катящихся шариков. Здесь же располагались столы для «фараона», «крапа» и других азартных игр. Помещение было декорировано под салун Дикого Запада. Вдоль одной из стен тянулась длинная стойка красного дерева. Перед ней сверкал начищенный медный поручень. В зеркальной стене за стойкой были заметны следы от настоящих пуль. Кто желал быть окруженным прекраснейшими девушками, должен приходить именно сюда. Все девушки здесь бесподобны и обнажены почти до предела. Я не спеша осматривал зал. Да, красоток тут было навалом, ничего не скажешь… Но если приглядеться повнимательней ко всей этой красоте, то сквозь нее начинала проглядывать мишура. К тому же лысые затылки и толстые животы сильно снижали общее благоприятное впечатление, портили картину. Мы с Конни обошли весь зал, выбрали себе столик и заказали выпивку. Через несколько минут я неожиданно обнаружил, что за стойкой сидит Джун. Она заразительно смеялась над какой-то шуткой Антона Липсека, сидевшего рядом. Я сделал порядочный глоток спиртного и тронул рукой Конни. — Извини меня, дорогая… — Она прекрасна, Майк, не правда ли? Я покраснел, хотя не занимался этим делом с тех пор, как натянул длинные брюки. — Она какая-то особенная. Рядом с ней другие женщины кажутся какими-то пичужками. — Я тоже? — Я же не был с ней близок до такой степени, как с тобой. Пока для меня самая прекрасная женщина на свете это ты. — Не лги, Майк. — Конни посмотрела на меня с радостным возбуждением. Улыбаясь, я поднялся на ноги. — Если тебе обязательно необходимо знать мое мнение, то мне кажется, что она наиболее совершенная красавица из тех, кого я встречал когда-либо в жизни. Я уже чувствую себя как-то иначе, увидев ее в этом зале. А разговаривая с ней, я совершенно не знаю, как себя вести. Если она прикажет мне выпрыгнуть из окна, я это сделаю, и тем не менее я терпеть ее не могу. Не знаю почему, но что-то отталкивает меня от нее, каким бы диким это тебе ни показалось. Конни протянула руку и взяла сигарету из моей пачки. Когда я подносил ей огонек, она сказала: — Я запомню твои слова, Майк. Ну, теперь можешь идти. Только не застревай надолго. Я дружески погладил ее по руке и направился через зал туда, где сидела королева богинь. Заметив меня, она мило улыбнулась, и сердце мое — хотел я этого или нет — забилось быстрее. Она протянула мне руку. — Хэлло, Майк. Что вы здесь делаете? В первые секунды я жадно впитывал в себя всю прелесть ее божественного личика и даже не находил сил, чтобы ответить. Ее черное платье было закрыто до самой шеи, а рукава кончались там, где начинались перчатки. Плечи и тонкая талия были окутаны шелком, а ритмично вздымавшуюся высокую грудь украшали кружева. — Выпьете со мной? Я кивнул. Ее мелодичный голос вывел меня из оцепенения. Бармен поставил передо мной бокал. Антон выпил вместе с нами, потом извинился и прошел к столу, где находилась рулетка. Я повернулся на своем табурете в сторону стойки, надеясь, что и она поступит таким же образом. И не ошибся: в зеркальной стене, испещренной пулевыми отверстиями, я увидел, как она мне улыбается. — Мне кое-что удалось для вас выяснить, Майк, но мне не хочется пока этого рассказывать. Ведь тогда вы не придете ко мне в бюро. — Вам удалось найти ту девушку? — Да. — Ну и?.. — Ее зовут Марион Лестер. Вероятно, вы сами пожелаете с ней поговорить. Она проживает в «Чедвик-отеле». Марион оказалась третьей, с кем я сегодня разговаривала, и она сразу призналась во всем, что у нее было с этим человеком. Правда, она испугалась, узнав, что случилось. — Ну а дальше? Что у нее было с Честером Вилером? — Я залпом осушил свой бокал. — Собственно говоря, ничего. Ваш друг усадил Марион в такси и отвез домой. Там он провел ее в комнату и уложил в постель. И больше ничего… Кажется, он действительно был настоящим кавалером, Майк. — Черт возьми! — вырвалось у меня. Моя рука крепко сжала медный поручень стойки, и на нее тут же легла рука Джун, которая сочувственно поинтересовалась: — Почему же вы так разочарованы, Майк? Ожидали другого? — Собственно говоря, нет. Самое смешное теперь заключается в том, что я не вижу, что делать дальше. И все же большое вам спасибо, Джун. Она не стала возражать, что я назвал ее по имени. Ее духи уже успели меня одурманить. Серые глаза, в которых можно было утонуть, смотрели на меня и говорили, говорили, говорили… — Может быть, вы все-таки зайдете завтра в наше агентство? Я был не в состоянии ответить отказом, да и не хотел этого. — Хорошо, — сказал я. У меня окончательно закружилась голова, но в этом состоянии я пробыл недолго. Кто-то постучал меня по плечу. Рядом со мной стояла Конни. — Хэлло, Майк… Хэлло, Джун… Я сполз с табурета, то есть сполз с Олимпа, и вновь посмотрел на богиню. На этот раз мы уже не подавали друг другу руки. Мы прощались взглядами. — Спокойной ночи, Джун. — Спокойной ночи, Майк. Я взял Конни под руку и направился с ней к двери. Мой старый приятель все еще пребывал в полном отрубе. Но кроме него в каморке находились еще двое бандюг, и я отлично понимал, кого они ждут. Одного из них, долговязого, я отлично помнил. Тому, в свою очередь, тоже было хорошо известно, кто я такой. Физиономия другого была неизвестна: совсем молодой парень, лет двадцати двух, не больше. Секунду они колебались, не зная, как избавиться от Конни, ведь в таких вещах свидетелей, разумеется, быть не должно. Мой старый знакомый облизал пересохшие губы и произнес: — А мы тебя ждали, Хаммер… Салага попытался напустить на себя важный вид. Он скорчил гримасу, которая должна была означать презрительную ухмылку, и лениво оттолкнулся от стены, у которой располагался. — Значит, это ты Майк Хаммер? — спросил он. — Но ты не кажешься мне очень опасным.