– В газетах так написали. Но я не удивлюсь, если… Погоди. Тао, тебе-то на фига сдался этот сейф?! Если там не деньги, а наркота? Тао поставила стакан на стол, чуть заметно усмехнулась: – Чтобы было чем с мафией торговаться. Без товара нет шансов. Леонид наверняка оставил вам наводки про банк. Где-то написал… – Совсем с дуба рухнула? Стащить у мафии наркотики! Отличный способ спастись! – Машка закипела от негодования. – Да не было в письме ничего про банк! – начала я старую песню о главном. И осеклась. В письме… Вспышка мелькнула перед глазами. Я словно увидела конверт, в котором лежало письмо Леонида к Тао, конверт услужливо укрупнился. В его углу краснел штамп с тремя крупными буквами на тайском языке. – Где тут туалет? – спросила я у Ланы. – В коридоре. Справа. – Мы пойдем вместе! – потянула я Машку тягловой лошадью. Даже она удивилась. – Я знаю, что это за банк! Леонид все-таки оставил наводки! – зашептала я ей в коридоре, с ужасом заглядывая в грязноватую комнатушку с дыркой в полу вместо унитаза. – На чем это он тебе их оставил? – ревниво спросила Машка: она не терпела ни малейшей конкуренции на звание лучшего детектива. – Помнишь конверт, в котором лежало его письмо? На штампе были три буквы. Я только сейчас вспомнила, где здесь их видела! Это была реклама местного банка! – Лучше бы твой Леонид сам пошел на эти три буквы! Что это нам дает? Ты тоже мечтаешь достать из сейфа наркотики? – Может, это будет страховкой, если нас схватят? – Да нас уже схватили! Я думаю… Что думает Машка, я так и не узнала. Дверь дома открылась, и в нее зашел черный человек. В нем все было черное: кожа, глаза почти без белков, тугие пружины волос, вывороченные губы и даже слившаяся с телом майка. Очевидно, это был хозяин дома. Он уставился на нас с таким же недоумением, как и мы на него. Автоматически улыбнулся. Белозубая улыбка самостоятельно повисла в воздухе, как у Чеширского Кота. Но он быстро ее свернул и махнул рукой вперед – чтобы мы возвратились в комнату. Там он сразу затараторил что-то по-своему. Лана помертвела лицом. – Что, что он сказал? – вскинулась Машка. – Чужая лодка причалила к острову! – Может, туристы? – Туристы вечером не приезжают. Кто-то ходит по поселку и о нас спрашивает… – Тогда чего вы сидите, как мертвые курицы! Пусть ваш цыган быстро нас прячет! Машка переступала от нетерпения, как боевой конь. Но тайки не двинулиь с места. – Он нас нашел, – бесцветно сказала Тао. Достала из сумки телефон, стала быстро набивать кому-то эсэмэску. – Кто нашел? – дернулась Машка. Тао секунду помедлила, достала пистолет из сумочки. И сказала одно слово, от которого Лана вздрогнула: – Шанкрит. Шанкрит и золотой ребенок Шанкрит лежал и смотрел в потолок. Все шло по плану. Почему же беспокойство вгрызается в сердце хищной куницей? Неужели весь этот кошмар – и правда месть обиженного Золотого Ребенка? Его ревнивых рук дело? Нельзя было тащить в дом Изумрудного Будду. Черная магия не дружит со светлой. Нечего было и пытаться. * * * …В их семье всегда был Золотой Ребенок. Всегда. Сколько помнит себя их род, столько хранился в нем талисман. Дед говорил Шанкриту, что именно он и дал им могущество. Золотой Ребенок приносит в дом богатство, удачу и защиту от бед. Ну, если это правильный Золотой Ребенок. У них был правильный. Идиоты-туристы покупают в лавочках кукол Куманг Тонг со страшными рожами. И думают, это и есть легендарный тайский талисман. Даже детям дарят их как игрушки. Хоть бы в интернет заглянули, что ли. Тогда бы узнали: настоящий Золотой Ребенок – не кукла. Это неродившийся мертвый младенец, которого служители черной магии доставали из чрева матери. Затем несли ночью на кладбище. Становились в круг. И до рассвета читали магические заклинания. Потом там же разжигали костер и под песни Маг и заклятья Кат прокаливали тело на огне – пока не высушится и не станет мумией. Мумию покрывали золотым лаком, давали имя. И начинались торги: в какую семью уйдет Золотой Ребенок. Политики, знаменитые маги, богатые бизнесмены – многие мечтали его заполучить. Так что Куманг Тонг даже официально запретили: приходилось ставить охрану в роддомах, чтобы не крали младенцев для черной магии. Тут уж талисманы и впрямь стали на вес золота. Чем старше Золотой Ребенок – тем больше у него силы и выше цена. Их семейный талисман был старый. Очень старый. Дед говорил: самый старый из тех, что сохранились до наших дней. Возможно, он и помог деду создать его империю, увидеть золотой поток там, где остальные видели только нищую соляную деревушку Паттайя, в которой полюбили отдыхать американские солдаты. Скоро их семье уже принадлежали лучшие курорты и отели побережья, куча притонов и баров гоу-гоу. …Дед зазвал Шанкрита в комнату, которую сам называл Запретной, когда внуку исполнилось 10 лет. В комнате стоял душный затхлый запах старых вещей. Ими были заставлены все полки, покрывающие стены снизу доверху. – Это очень сильные талисманы. Я потом расскажу тебе о каждом, – сказал дед. – Но сейчас познакомлю тебя… И подвел его к постаменту, на котором стояла страшная золотая мумия. Шанкриту показалось – она злобно уставилась прямо на него. – Запомни: наша семья особая. Нас боятся и уважают. А главный талисман нашего рода – Золотой Ребенок. Всегда оказывай ему уважение, – сказал дед. – Когда я умру, он будет оберегать тебя. Отец, подсевший на наркотики и рулетку, жил по поговорке: малое растрачивается с трудом, большое – с легкостью. И в наследники дедовой империи не годился. …Шанкрит усмехнулся. Тогда он тоже видел себя совсем не главой наркокартеля. Разве только на экране. Толстый некрасивый мальчик, он пересмотрел все голливудские боевики и мечтал сниматься в кино. Кто знает, если бы не звонкий колокольчиковый смех, которым окатила его девчонка-одноклассница в ответ на признание в любви, может, по-другому сложилась бы его жизнь. Перед выпускными экзаменами Шанкрит шел из школы. Переживал, не обидел ли своим неуклюжим объяснением нежную соседку по парте. Он уже год романтически о ней вздыхал, делал небольшие подарки… И вдруг увидел, что она взасос целуется с накачанным красавчиком из параллельного класса – сыном мелкого лавочника. А тот преспокойно лапает ее грудь. Дома Шанкрит долго сидел в своей комнате. Думал. И вышел, дав себе два обещания. Никому не позволять над собой смеяться. И никого не любить. О, это были прекрасные качества для руководства дедовой империей. Единственное, что он себе позволил, – страсть к сильным темным амулетам. Партнеры знали: хочешь его задобрить, подари древний талисман или расскажи, где такой имеется. Русский партнер, с которым у него так хорошо пошел бизнес, над ним посмеивался. – Ты ж нормальный мужик, музыку современную слушаешь, на тачках крутых ездишь, неужели веришь в эту дурь? Шанкрит только улыбался. Если ты чего-то не видишь, не факт, что этого нет. Кошки слышат неуловимые для человека шорохи, собаки чувствуют неразличимые для нас запахи. Вот и некоторые народы ощущают то, что от остальных скрыто. Тайцы с рождения живут среди духов. Видят мир, который фаранги не улавливают. У них просто нет для этого органа чувств. Да, много здесь смешного: когда жены подкладывают мужьям снадобья в суп, чтобы к любовницам не ходили. Подчиненные зашивают начальникам в стулья амулеты, чтобы те продвинули их по службе. Или когда министерство финансов на полном серьезе рассылает подчиненным магические письма с заговором против взяточничества. Было тут и такое. Но есть настоящие талисманы огромной силы. На них Шанкрит и охотился. Пока, правда, попадалась одна мелочь. * * * – Ты слышал про Изумрудного Будду? – как-то спросил его верный телохранитель Чатчан, с которым Шанкрит почти не разлучался. Он вырос в его доме, и однажды отец с ухмылкой сказал: кто знает, может, это твой брат. – Изумрудного Будду в Бангкоке? – удивился Шанкрит. Известнее достопримечательности в Таиланде не найти. – Нет, настоящего. То есть из настоящего изумруда. Совсем старый талисман, вроде его сам Будда в руках держал. Он еще на его голову похож. Говорят, сила у него зашибенная, прямо властелином мира становишься. Но только его прячут. Какие-то Хранители из рода в род передают. Не слышал?