Бой затихал. С востока всё успокоилось. С запада Марат и Крос короткими очередями добивали остатки отступающих монстров. Бир менял перегревшийся ствол у «печенега». Полоса можжевельника, обильно росшего вдоль берега, теперь превратилась в проплешину, заваленную обломками кустарника и кучами хитиновых останков. Облегчённо выдохнув, Кот покинул занимаемое им окно и направился обратно на свой наблюдательный пост. Нюхнув пороха и, как говорят, погрев об цевьё руки, он чувствовал себя превосходно, поэтому к мониторам возвращался в приподнятом настроении. – Как успехи? – встретил его насмешливый голос Сулинова, начисто сбивший у бойца всю эйфорию. – Э-э-э… Ну, это… – «Волкодав» лихорадочно размышлял, как бы оправдаться перед начальством за самовольный уход с поста. – Это… Викторович? Ну ты же понимаешь… – Понимаю, – иронично подтвердил командир, окончательно вгоняя бойца в уныние. Кот, давно служивший у майора, знал, что когда тот кричит, рвёт и мечет, то это нормально, всё утрясётся. Но когда Анатолий Викторович говорил вот в такой мягкой и располагающей манере, жди беды… – Иди на место, спасатель. – И пока Кот возвращался за ширму, к мониторам, Сулинов нежно спросил: – Как Бир? Поцеловал тебя в ушко за помощь? – Да тьфу на вас, товарищ командир! – аж передёрнуло бойца. – Зачем на такое намекаете? Между прочим, на него толпа шутканов пёрла, а с ними чёрные сколопендры, так что как ни посмотри, а помочь ему было необходимо. – Для этого у него соседи на флангах сидят. Для этого у нас дроны наготове стоят. Для этого нас Дэн сверху прикрывает, – аккуратно перечислил майор, в голосе которого начал просыпаться вулкан. – Каждый из нас должен быть на своём месте, только так и не иначе. Ты пост свой оставил, другу помочь решил, а по нам в это время с востока лупанули. Белый уже отчитался, там толпа наёмников с граниками пёрла. Представляешь, что было бы, если б они все разом жахнули? Кот молчал, стиснув зубы. Ему стало паршиво, ибо он представлял, чем для них обернулась бы успешная атака противника. Оправдать себя тем, что, когда уходил, все датчики молчали, не получится. Самая суть его провинности – именно в оставлении поста. А нарушение дисциплины в отряде майора карается строго. – По возвращении в часть напишешь рапорт об уходе. Сам! – вынес ему приговор Сулинов и, обрывая любые возражения, пресёк дальнейшие разговоры коротким приказом: – Всё! На место! Провинившийся «волкодав» удручённо вернулся за ширму, мысленно проклиная всю эту долбаную электронику, которая всё равно ни фига не видит. А командир, недовольно покачивая головой, костерил сошедший с ума мир. – И я ещё на Тимохина бочку качу, – сердито ворчал майор себе под нос. – Тут собственный ветеран, проверенный боец, такой коленкор учудил, что новобранцы отдыхают. В один раз Сашкины закидоны переплюнул! Сам-то Тимохин, наверно, у Варвары по струнке сейчас ходит. Ну а как иначе, лейтенант шутить не любит… Бах! Бах! – раздался грохот выстрелов, а пули «рэпа» проделали в двери огромные дыры, осыпав Александра и Всеволода деревянными щепками. – Ложись! – заорал Ашас, падая ничком на пол, где уже и без его подсказки распластались оба внештатника. – Ползём отсюда на хрен! – просипел Тимохин и, подавая пример, начал извиваться как ящерица, удаляясь от двери, в которой за секунды этого эпизода появилось ещё два пулевых отверстия, причём гораздо ниже предыдущих. Бывший эмиссар был не прав, предсказывая своим коллегам, что, сбежав к граням, они найдут себе большие неприятности. Да, не прав. Астраханцы нарвались на неприятности, не успев даже выйти из дома Костаса. Такой у них талант, или, по-гречески, такая планида… Вы, наверное, помните тот момент, когда Ашас и Всеволод собирали вещички, спеша догонять ушедшего первым Александра. Но, упустив его из вида, они тем не менее ничуть не расстроились, уверенные, что настигнут приятеля на выходе из дома. Благодаря фотографической памяти тёмного эмигранта они добрались до выхода, но Тимохина там не застали. Предположив, что тот мог свернуть на минуточку в туалет (а что?), коллеги подождали отставшего члена группы примерно минуть пять, а то и больше. Решив же, что ждут слишком долго, они пошли его искать, посчитав, что тот скорее всего заблудился. И не придумали ничего лучше, как разделиться, дабы ускорить поиски. Сколько времени незадачливые оперативники вот так искали друг друга, сказать трудно. Встречаемые ими по дороге слуги и прочая челядь на просьбы подсказать, где находятся остальные гости стратега, указывали в разные части дома, куда ребята тотчас отправлялись, но никого из своих там не находили. Судьба… В общем, так они и нарезали круги по территории дома Костаса, пока вдруг не повезло Ашасу. Он вышел во дворик, из которого началось их путешествие в самоволку, где и был обнаружен Тимохиным, который нашёлся на втором этаже галереи. Там Саша оказался после долгих блужданий по дому, так как, направляясь к выходу, тоже свернул не туда, но из-за собственного упрямства не спрашивал ни у кого дорогу. Обрадованные первым успехом, «близнецы» отправились искать третьего участника заговора. Правда, перед этим они попытались зачем-то разбудить Пенелопуса. Не сказать, что это удалось легко, но они справились. Уяснив, в чём суть проблемы, сатир пообещал мобилизовать на розыски всех слуг и шатающейся походкой поплёлся вон. Гости из мира богов к нему не присоединились, продолжив поиски своими силами. И неизвестно к чему бы это привело, если бы, проходя мимо малозаметного коридорчика, они вдруг не услышали звучание греческой лиры. Александру показалось, что мелодия очень уж напоминает «Гимн бретонских наёмников», а потому, не раздумывая, «близнецы» свернули на звуки музыки, где и наткнулись наконец-то на своего третьего компаньона. Долгоруков даже не сразу заметил, что его нашли, потому что был очень занят. Стоя, как говорится, буквой «зю», боком к ребятам, он самозабвенно… – Он что, подглядывает в замочную скважину? – не поверил своим глазам Тимохин. Такого ребячьего поступка от интеллигентного Всеволода никто не ожидал. А тот вдруг резко выпрямился и, делая непринуждённый вид, попытался спрятать пылающие уши и щёки. Заплетающимся языком, путаясь в словах и мыслях, высокий блондин постарался увести их от двери и конечно же добился прямо противоположного эффекта. Подозрительно сощурясь, Тимохин отодвинул напарника и сам заглянул в замочную скважину. Дыхание у парня перехватило сразу же. За дверью была купальня. А в дырку для ключа можно было разглядеть Варвару и Марию, принимающих ванну. Ну, само слово «ванна» здесь мало подходит, по сути, это был небольшой бассейн, в который падала вода из двух декоративных фонтанов. На бортике бассейна, боком к двери, сидела замотанная до подмышек в мокрую простыню хозяйка дома и играла на лире ту самую мелодию, что привлекла внимание ребят. А лейтенант Воронюк явно наслаждалась покоем, погрузившись по грудь в пену, заполнявшую бассейн до краёв. Раскинув по бортику руки, она откинулась на лежащий у неё за головой матерчатый валик и, мечтательно глядя в потолок, слушала музыку. Замерший от восторга Александр даже не сразу сообразил, что коллеги толкают его в бока с двух сторон, оттаскивая от наблюдательного пункта. Ашас требовал освободить ему место, чтобы тоже посмотреть, а Долгоруков просто хотел увести их обоих отсюда, из-за банального эгоизма. Типа, раз он больше не смотрит, то и другим не надо. Тимохин же яростным шёпотом послал коллег тёмным лесом, светлым лугом и вцепился в ручку двери, не желая уступать плацдарм. Те применили грубую силу, стараясь спихнуть нахала с места. Завязалась тихая борьба, с упрёками, матерными обзываниями и витиеватыми оскорблениями. Эту возню и услышали, несмотря на журчание фонтанов и звучание музыки, обе девушки внутри купальни. Мария, не переставая играть на лире, обменялась понимающим взглядом с Варей. Та ей подмигнула и начала томно потягиваться, заводя за голову руки. При этом правая как бы невзначай оказалась под валиком. Собственно, вот и всё… Выхватив «рэп», лейтенант Воронюк, не целясь, всадила две пули в дверь чуть выше голов ребят, вогнав тех в полную панику. Услышав вопль Ашаса, девушка продолжила акт устрашения, прострелив дверь ещё два раза, но сместив прицел гораздо ниже. Горе-вуайеристы спешно ретировались… – В следующий раз, придурки, буду стрелять прямо в яблочко! То есть прямо по яблочкам! Уползающие «придурки» на минуточку успели переглянуться: – Слышь, лысый, это она про тебя говорила. – Не балаболь ты! – злобно огрызнулся Долгоруков. – Мне, тебе, всем нам. Валим быстрее. Они успели вскочить с пола, намереваясь дать стрекача, как за их спинами раздался скрип распахиваемой двери, и строгий голос лейтенанта пригвоздил прохиндеев на месте: – Стоять! Ханурики! Неизвестно, что подействовало сильнее, угрожающий голос девушки или применённое ею любимое ругательство Сулинова, но все трое встали как вкопанные, не решаясь даже пошевелиться. – Кругом! – прозвучала команда. Медленно, без резких движений, ребята обернулись. Открывшаяся их взорам картина восхищала и пугала одновременно. Восхищала конечно же сама Варя. Простыня, от подмышек до середины бедра намотанная на мокрое тело, явно не справлялась со своим предназначением, она не столько прикрывала, сколько подчёркивала спортивную стройность девушки. Мокрые волосы, зачёсанные назад, открывали обзору маленькие симпатичные ушки и придавали лицу Варвары непривычный, но очень миленький вид. Любоваться такой красотой можно было бесконечно долго. А вот покачивающийся в руке лейтенанта грозный пистолет вызывал отнюдь не романтичный трепет. При виде его все трое рефлекторно приняли стойку футболистов в стенке во время пенальти. – Да-а уж! – возмущённо протянула Варвара, поднимая «рэп» стволом в потолок и легонько постукивая им себя по плечу. – Знала я, что вы у меня дикие, но чтобы до такой степени? Это ж надо – подглядывать в замочную скважину за девушками в ванной. Это уже даже не детский сад, это полная атрофия мозга, если он вообще хоть у кого-то из вас был! Штрафники молчали, не рискуя даже оправдываться. – Проявите к ним снисхождение, милочка… – вдруг раздался голос Марии, как раз выходящей вслед за Варей из купальни. – Разве могли молодые люди равнодушно пройти мимо столь ослепительной красоты, которую мы с вами представляем? И, словно для наглядной демонстрации своих слов, она встала рядом с гостьей, положив ей руку на плечо, отставив одну ножку и подбоченясь. Внештатники перестали дышать. Им казалось, что в узком коридорчике исчезли все звуки: журчание воды в фонтанах, треск пламени в светильнях, скрип сверчков в тёмных углах. И только гулкое буханье их сердец нарушало всю звуковую аномалию. Как-то так… Не лучшим образом обстояло дело со зрением, вдруг оказалось, что нигде ничего нет, мир исчез, и только две богини в мокрых простынках заполняют собой всю Вселенную… – Вот же кобелюки озабоченные! – с упрёком выдохнула Варя. – Пялятся так, словно женщин никогда не видели. Ну ладно Ашас в силу его недолгой человеческой жизни, может, и правда не избалован. Но вы-то двое? Бедный Ашас, как говорится, глядел во все глаза, не смея даже на мгновение отвести взгляда от своей обожаемой богини. Он то принимал всю гречанку целиком, то, словно изучая, ласкал каждую клеточку её тела. Даже сделал непроизвольный шаг в её направлении, но замер, словно боялся спугнуть сей сладостный миг. «Влюблён до беспамятства», – утвердила диагноз Варвара. Мария, переглянувшись с ней, согласно кивнула. Так и есть, от женского взгляда не спрячешься. Полной противоположностью выходцу из тёмного мира был Долгоруков. Глазки блондина перескакивали от гречанки к астраханке и обратно. Он явно сравнивал объёмы, формы, выпуклости, стараясь, как рентгеном, просветить простыни на упругих телах девушек. «Озабоченный», – последовал вердикт начальницы. Тимохин, как и его зеркальный близнец, не отрывал взгляда, «лапая» глазами каждый сантиметр Вариного тела. Александр изо всех сил старался выглядеть невозмутимым, но скрыть такие эмоции было невозможно. Варя читала его как открытую книгу. «А ведь он тоже влюблён…» – сделала вывод девушка. И почему-то это открытие вызвало в ней резкий всплеск раздражения. – Маньяк! – Кто? – переглянулись парни. – Кто? Да каждый из вас! Вы все тут маньяки и извращенцы. – Грозная лейтенант Воронюк вдруг заметила, что стоящая рядом Мария смотрит на неё недоумённо. – В чём дело-то?! – рявкнула девушка. И тут её осенило, что с точки зрения древних греков любые маньяки и извращенцы вовсе не такие плохие люди. Просто с фантазией, так сказать… Через минуту коридорчик заполнил топот нескольких пар копыт, и в свете пылающих ламп показались две знакомые физиономии, талдычащие о каком-то срочном деле. – Можно я? Ну можно я? – канючил кентаврик Келкас, то забегая вперёд, то вертясь вокруг на месте как смерч. – Э-э-э, отстань, непарнокопытный, – устало и как-то вяло отмахивался Пенелопус. – Сколько тебе повторять, это моя обязанность, а значит, я это и сделаю. А ты брысь, не мешай! – Да я не собираюсь мешать. Я же, наоборот, хочу сделать всё как лучше и по-красивому. – Если хочешь как лучше, – повысил голос сатир и остановился, оборачиваясь к настырному мальчишке, – то, будь добр, вернись к нашим визитёрам и развлеки их!