Очнулись они в машине, перевязанные словно фокусники в цирке, только без шансов освободиться. Главарь открыл глаза, откинулся на сиденье, соображая, что, собственно, произошло. Он увидел на переднем сиденье машины двух незнакомых людей, перебиравших пачки только что бывших в его собственности денег. Одни из впереди сидящих обернулся. Его широкоскулое с острыми монгольскими глазами лицо откровенно улыбнулось. — Что-то мало ты взял, — по-дружески сказал он главарю. — Поди, сильно торопился. Главарь застонал, хотел приподнять связанные руки и не смог. — Кто же тебя так расцарапал? — внимательно разглядывал его Валерий Иванович. — С бабами, что ли, воевал? А шубу зачем забрал? Я думал, ты умнее. «Мент или не мент? — думал главарь. — Если менты повязали, то все, вышка, а если ворье, надо выпросить денег, без них не уйти.» — Слышь, ты молчи, сколько хочешь, но если через тридцать секунд я не буду знать, где документы, до конца дней своих будешь жить на таблетках. Понял? — А денег дашь? — спросил главарь глухо. — Нам на дно надо ложиться. Поделимся? — Поделимся, — холодно сказал допрашивающий. — Как не поделиться. Так, где? — Там остались. На столике. Иди и возьми. В большой комнате. А теперь развяжи, — попросил он. — Мы уйдем без шухера. — Подожди, — отвернулся от него Валерий Иванович. Он высунул голову в окно и что-то сказал ставшему рядом с машиной человеку. Когда Валерий Иванович услышал от Вадика, что тот нашел в квартире, его передернуло. По команде шефа из машины выкинули всю шайку, осторожно перерезали веревки и набили их карманы деньгами, не оставив себе ни пачки денег, ни колечка. — Желаю, чтобы тебя менты скорее схавали, — сказал на прощанье Валерий Иванович главарю. — Ты не человек, кусок параши. Машины рванулись прочь, оставив главаря и его людей с добычей у дома Дмитрия Дмитриевича. О документах Валерий Иванович даже не вспомнил, не то чтобы их брать. Поздно ночью начальник оперчасти Медведь сидел еще у себя в кабинете под мягко светящейся люстрой. Неожиданно дверь отворилась без стука и вошел «хозяин» зоны полковник Томялин. Не часто он баловал своим посещением оперчасть. и Медведь, не зная, радоваться ему или печалиться, вскочил с места, приветствуя начальство. — Медведь, у тебя когда аттестация, — спросил полковник, усаживаясь на стул и вытягивая ноги. — Через полгода должен получить следующее звание, — бойко ответил Медведь. — А может, наоборот! Может, с тебя офицерские погоны снять, — зарычал Томилин. — Идиоты, мать вашу! Слушай сюда. Вчера ко мне домой, понимаешь, домой, в приватном порядке заезжал новый прокурор Москвы. Убит управляющий трестом, бывший директор мебельной фабрики. Преступники еще не пойманы. Они скрылись незамеченными из квартиры. Но второпях кое-что забыли. Или бросили как ненужный хлам. И это «кое-что» — накладные с печатью нашей фабрики. Те самые накладные, понимаешь? — Накладные… что-то мне Хохол докладывал. Аккурат в день смерти, — пролепетал одуревший от страха начальник оперчасти. — И с Хохлом твоим история. В областной надзор поступило заявление, что его специально подставили под нож. Я в ваши грязные дела не лезу. Но если пойдут официальные жалобы, ты у меня под суд первый пойдешь. Чтобы в двадцать четыре часа раскопал историю с накладными. Получишь их под расписку в следственном отделе прокуратуры. Учти, прокурор ведет свое независимое следствие. Хоть он мне сам ничего не говорил, но информация поступила. Хацкова предупредили, чтобы в адрес фабрики ничего не отгружал. Все только по магазинам. Я никуда не ухожу, жду результатов. Понял? Не успел хозяин выйти, как Медведь сорвал с телефона трубку. — Дайте второй отряд! — заорал он. — Дневальный? Какого черта спишь? Быстро разыщи мне Светлова и скажи, чтобы явился ко мне. Да, знаю я, что старший дневальный убит. Я ему про Фому, а он мне про Ерему. Чтобы Светлов был у меня через две минуты. Шкуру спущу! Понял? Виктор, сонный, не зная причины ночного вызова, быстро дошел до штаба. В голове его вертелись недоуменные вопросы, но в принципе он представлял, что дело идет к решительной развязке. Или ему удастся, шантажируя администрацию накладными и разоблачением, заставить их выпустить его из зоны на стройки, или с него башку снимут тут же в зоне. Немного помедлив, он открыл дверь оперчасти, постучал по второй внутренней двери и вошел в кабинет. Опер что-то писал, не поднимая головы, и на появление Виктора никак поначалу не отреагировал. — Вызывали, — спросил Виктор, прислонясь к стене, — или это дневальный голову морочит? — Молчи, пока не спрашивают, — огрызнулся опер, продолжая что-то записывать в журнале. — Тогда я пошел. — Виктор отодвинулся от стены и положил руку на дверную ручку. — Если не одумаешься, дорога тебе не в твой барак, а назад в тюрьму, — сурово посмотрел на него Медведь. — За новым сроком. И ты мне дурака не валяй. Только что здесь была Миронова, и сама мне рассказала, что подобрала по твоей просьбе документы. Она человек новый, вот и расстаралась для тебя. Скажешь, не так? — Он перестал писать и подошел ближе к Виктору. — Зря вы учетчицу впутываете, — невозмутимо сказал Виктор, хотя на душе у него и заскребли кошки. Не думал он, что опер так быстро сможет докопаться до роли Ольги в получении накладных. — Не жалеешь ты свою кралю, — усмехнулся Медведь. — Все-таки подлый народ зэки. А мы смотрели сквозь пальцы на вас. Вот тебе бумага, ручка, садись спокойно и все напиши. Виктор упрямо остался стоять на ногах. — Чего писать-то? Как вы Хохла убили, когда он на вас работать перестал? Я об этом уже написал. Не беспокойтесь. — Садись, — приказал Медведь. — Ты напишешь, как учетчица тебе документы передавала, как ты на них цифры исправил, чтобы руководство скомпрометировать, кто помог переправить их через пост, как они попали в город и для кого предназначались. Короче, все, что знаешь. — Ну, начальник, ты меня за лоха держишь, — ухмыльнулся Виктор. — Дай мне для начала очную ставку с учетчицей. А то привыкли заключенным голову дурить… Медведь стукнул кулаком по столу так. что ручки и карандаши рассыпались по полу. — Очную ставку тебе! Может, еще и свиданку с ней на ночь дать? — Припрет, так дашь, — рассмеялся Виктор. — А ведь припрет. Говорят, новый прокурор зоны объезжать будет. Молчать я не стану. В это время раздался телефонный звонок. Опер взял трубку и невольно вытянулся. Толстый, кургузый, с огромным животом, который он выпятил вперед, Медведь показался Виктору карикатурой на живого человека. Но в руках у этой «карикатуры» была реальная неколебимая сила. — Да, товарищ полковник. У меня. Конечно, работаем. Все понимаю. Положив трубку, Медведь обернулся к Виктору: — Ты особенно не храбрись. Как бы тебе на новый срок не пойти. За организацию убийства. — Тогда вместе по этапу пойдем, — не отступил Виктор. Медведь, взбешенный постоянными нагоняями, подскочил к Виктору, ухватил его за руки: — Сейчас я тебе голову отвинчу! Виктор изготовился для броска, одна рука его нащупала ручку на столе. — Давай, гражданин начальник, один на один. Только прядется тебе тогда в отставку подавать. — Это почему? — опешил Медведь. — Да потому, что одноглазые офицеры в армии ни к чему. — Дошутишься, — остывая, бросил ему Медведь. — Ладно, иди. Завтра решим, что с тобой делать. А насчет ответственности за убийство я не шучу. Отпустив Виктора, Медведь собрал со стола бумаги и, пройдя длинными штабными коридорами, робко постучался в кабинет Томилина. Полковник, развалясь на диване, сосредоточенно читал статью о мафии в «Литературной газете». Медведь подошел к столу. — Садись, — бросил ему полковник, переворачивая страницу. — Это он, — сказал Медведь. — Нет никакого сомнения. Особенно даже и не отпирался, когда я его в тиски взял. По его просьбе учетчица подобрала документы, а он их переправил. Через рецидивиста Хмелева. Как они попали в банду, сказать не могу. Но ниточка есть. — Нам только не хватало, чтобы за эту ниточку дернуло следствие. Как будем действовать дальше? — спросил Томилин, ничуть не усомнившийся в точности информации подчиненного, своеобразно пересказавшего разговор с Виктором. — А что, если устроить им встречу? — вдруг брякнул Медведь вспомнив, что действительно говорил ему Виктор. — Пусть поговорят. Что-то вроде свидания. А мы их послушаем. — Офицеры нас не поймут, — поморщился полковник. — Осужденному свидание с вольной. К тому же говорят, она хорошенькая. — Так не на ночь, — Медведю все больше нравилась его идея. — В дневное время. Учетчицу я обработаю. Чтобы она на него повлияла. — Оформляй Светлова в изолятор, пока им встречаться нельзя, — решил полковник. — Поголодает неделю, обломается. За это время картина прояснится. — Слушаюсь! — Медведь взял под козырек и вышел. После утренней поверки Виктор, едва подойдя к порогу своего цеха, наткнулся на Хмеля. Хмель, по всей видимости, обрадовался ему, как родному. Он растопырил руки и, создавая видимость объятий, начал: — Витек, брат, я тебя с утра ищу. К тебе Юрка подходил. — Ты ко мне больше своих шестерок не подсылай, — предупредил Виктор. — Надо чего — сам ищи. Это раз. Когда я тебе адрес давал, мы как договаривались? Никакого криминала. А твои придурки что наделали? Или опер блефует? Растопыренные руки Хмеля как-то стали сжиматься в кулаки. Он отступил на шаг. В лице его выявилась досада. Тотчас откуда-то подлетели Юрок и Серый, встали в сторонке, пока не вмешиваясь, многозначительно поглядывая на Виктора. — Ты что-то очень резко разговариваешь, — очень тихо произнес Хмель. — Повежливее, Витек, повежливее. Бригадирская повязка по старой памяти голову кружит. Да, вышла промашка, завалили мои ребята начальничка. Так туда ему и дорога. — А документы где? — Не знаю.