— Эй! — крикнул он и хлопнул в ладоши. Вбежала одна из сестер. Виктор еще не научился их различать и вопросительно посмотрел на Шакуру. — Вина еще принеси! — скомандовал Шакура. — Сами пока вон там посидите, нам поговорить надо. — Пока первый шум стихнет, можешь здесь отсидеться, сказал Шакура. — Хата незасвеченная, марухи клевые, жируй от пуза, как русские говорят. Из дома дне недели не выходи. Это мою голову шапка совсем прикрывает, твой затылок увидит каждый. У тебя есть друзья, чтобы на первый случай деньги дали? — Нет. — не думая, сказал Виктор. — Бывшие друзья все простые инженеры, откуда у них деньги. К родным обращаться не хочу. Подставлять их, что беглого принимали?! — Как же ты жить думаешь? — спросил Шакура. — На работу тебя даже мойщиком не возьмут. У меня деньги дома зарыты, туда даже весточку дать не могу, по моему расстрельному делу всю семью сразу прихватят. Значит, остается нам сделать дело, но ведь ты на него не пойдешь, да и не сможешь, не такой человек. Выходит, нужно мне напарников искать, но могу и напороться на легавого. Вот так — надо нам сидеть и ждать, пока волосы не отрастут. Впрочем, кое-кто придет, может, что-нибудь сделаем. Виктор промолчал. Он знал, что никогда ни при каких обстоятельствах не будет грабить и убивать людей, что же касается других, честных способов добывания денег, то пока их ни кто не предлагал. Шакура заметил его растерянность и, смеясь, хлопнул тяжелой ладонью по плечу. — Эй! — крикнул он. — Не скучай, неужели я кунака брошу на полдороге. Пока деньги есть, где спать есть, потом что-нибудь придумаем. Шакуру в городе знают, так не дадут пропасть. Единственное, что, не хочу всем кентам открываться, если те вевешники слишком хорошо траванулись, очень громкое дело выходит. Нас, похоже, будут искать безо всяких скидок на время. По союзному сторожевику. Тебе какая из них по вкусу? — кивнул он в сторону открытой двери. — Во-первых, я их не различаю, — откровенно сказал Виктор, во-вторых, я бы лучше свою увидел, хоть и знаю, что это невозможно. — Пока невозможно, — согласился Шакура, — а в самом скромном времени, посмотрим. Как стемнеет, пойдем мы на одну квартирку, хорошая квартирка, мне там одного человека повидать надо, а ты рядом держись. — У тебя в принципе какие планы? — Понятия не имею, — откровенно признался Виктор. — Раньше я думал вот-вот оправдают, ведь в самом деле ни рубля не забрал чужого. А теперь получается трешка за побег мне гарантирована, если раньше не забьют. — Попадаться ментам никак нельзя, — согласился Шакура. — Надо, брат, все нам менять. От внешности до документов. Заново родится тебе надо, Витя, а для этого знаешь сколько денег нужно. Есть у меня одна мыслишка, только будем все хорошо обдумывать. Чтобы безо всяких шуток отхватить куш. Ты пока отдыхай, а через час, глядишь и пойдем. На этот раз они ехали долго. Такси, как назло, не попадалось, и Шакура, который все нервничал, что нужный человек уйдет, шагнул к станции метро. Виктор хоть и хорошо знал Москву, но за эти четыре года многие новостройки подзабыл, и район, где они вышли, был ему почти незнаком. Им долго не открывали. Из-за двери слышались возбужденные голоса, музыка, потом по коридору протопали шаги. Шакура постучал несколько раз то громко, то тише, пока не выстучал целую октаву на двери. Открывший был немолодой человек с усталым лицом и на взгляд не слишком широкими плечами. На Шакypy он едва взглянул, а к Виктору долго приглядывался, пропустив в прихожую. Шакура сразу куда-то исчез и долго не возвращался. Устав ждать, Виктор осторожно приоткрыл дверь и очутился в богато обставленной большой комнате, посередине которой на большом красном ковре сидел голый негр с бутылкой в руке. На коленях у него, откинувшись, сидела молодая, тоже голая блондинка, которая не обращала ни на кого внимания, а только негромко постанывала в такт движениям негра. На том же ковре, спиной к этим упражняющимся в любви представителям разных племен, сидело трое выходцев с Кавказа со всеми атрибутами национальной принадлежности — тонко подстриженные усики, кепки с широченными козырьками. Они азартно играли в кости, похлопывая при каждом броске по бокам и гортанно вскрикивая. На ковре выросла ровная горка крупных купюр, потом исчезла, потом снова выросла. Виктор ошалело посмотрел на играющих и вышел. Более всего его поразило полное равнодушие окружающих друг к другу и полная отрешенность негра. В коридоре он несколько отошел и уже без внутренней робости приоткрыл дверь в другое помещение. Там шло застолье. За длинным узким столом, сплошь уставленным блюдами и бутылками, сидели какие-то солидные люди и слушали заздравную речь тучного немолодого мужчины с бокалом в поднятой руке. Виктор поздоровался и хотел уйти, но с конца стола поднялся Шакура. — Извини, брат, — сказал он, — не имел права вставать из-за стола, пока тамада говорит. Проходи. Виктор сел рядом с ним, Шакура налил ему бокал шампанского. — Видишь того человека, — сказал Шакура, — вон с девчонкой любезничает. Он нам нужен. Это самый большой мошенник во всей Москве, зовут Леонид. Поработаем с ним. Работа началась на следующий день. Прямо с утра они поехали к метро «Кировская», где уже ждал их Леонид. Он спустился из парадной, возле которой стоял деревянный щит с надписью: «Ювелирная мастерская». На нем был белый халат и пенсне. Из кармана торчала кончик металлической рулетки. Леонид вытащил из кармана кольцо с крупным переливающимся камнем и отдал Шакуре. — Ты покупатель — он продавец, — сказал Леонид. — Ему главное знать, что камень этот стоит восемь тысяч и ни копейки больше. Тебе я уже все рассказал, ищи лоха своей национальности. Точнее, он сам на тебя должен выйти. Приведете сюда, вверх не поднимайтесь. Дальше — мой вопрос. Виктор вышел вслед за Шакурой на улицу. Тот поставил его прямо перед выходом из метро, надел на руку кольцо и сказал: — Это кольцо стоит восемь тысяч, и мы должны продать его именно за эти деньги. Кто бы тебя ни спросил, говори одну и ту же цифру и требуй деньги вперед. Сам он встал чуть сбоку и оценивающе разглядывал людей из проходящего мимо потока. Вот он чуть дернулся, сделал два шага вперед и вытащил из толпы пожилого жирного грузина, на руке которого повисла горообразная дама с красными щеками и громадной хозяйственной сумкой. — Гомарджоба, — прохрипел грузин и остановился, дернув за руку свою половину. — Земляк, ты в камнях понимаешь? — спросил Шакура жалобно. — Вот человек бриллиант предлагает, деньги есть, знаний нету. — Покажи кольцо! — строго спросил грузин Виктора. Он взял камень в руки, несколько секунд разглядывал его, потом повернулся к Виктору. — Сколько стоит? — спросил он, оборачиваясь к жене и показывая ей кольцо. Та наморщила лоб, зачем-то лизнула кольцо и выпалила: — Пятьсот рублей. — Пятьсот рублей сейчас дырка от этого кольца стоит, — сказал Шакура, — мне в ювелирной его оценили в десять тысяч, но деньги после продажи. А ему сразу нужно. Я предлагаю поехать ко мне домой, а этот идиот боится. Я все-таки хочу знать, может, оно не стоит этих денег. Ты в камнях хорошо понимаешь? — Если ты не хочешь, может быть, я куплю, — неожиданно изрек пожилой грузин. — Давай за пять тысяч куплю, — обратился он к Виктору. — Восемь, — добросовестно, как учили, отбарабанил Виктор. — Подожди, — озабоченно сказал Шакура. — Почему ты купишь? Я сам хочу купить. Только надо еще раз оценить. Пять тысяч отдашь за плохую вещь, как я в глаза земляку посмотрю. — Восемь, — сказал Виктор. — Тут рядом есть ювелирная мастерская. — «Неужели этот грузин такой идиот, что пойдет», — подумал он. — Пойдем оценим, а потом уже будем решать, ты купишь или я купишь, — подхватил его слова Шакура. — Человек правильно говорит, — сказала молчавшая до сих пор краснощекая дама с сумками. — Не горячись, Зураб. Пойдем к ювелиру. Уже вчетвером они подошли к парадной, где белела новенькая вывеска: «Ювелирная мастерская. Второй этаж». Едва они начали подниматься по ступенькам, как на площадке второго этажа показался Леонид. Не обращая на них внимания, он быстро спустился в низ и хотел было выйти на улицу, когда цепкий взгляд Шакуры задержался на нем. — Послушай, — спросил Шакура, ставший совсем серьезным и неулыбчивым. — Ты, наверное, ювелир, раз в белом халате ходишь? Он взял Леонида за локоть и задержал его. — В мастерской перерыв, приходите после трех, — небрежно бросил ему Леонид и, морщась, попытался вытащить руку, но наглец Шакура держал его крепко. — Давайте задержимся на минутку, — протянул Шакура нежно. Он вытащил из рук Виктора кольцо и сунул под нос ювелиру. — Я вам заплачу двадцать пять рублей за минутную консультацию. Ты же специалист, дорогой, но не держи нас, скажи, сколько стоит. — После трех, — вяло повторил Леонид, вроде пытаясь отцепиться и ускользнуть, но тут взгляд его упал на кольцо, которое нежно светилось в сумеречном свете парадной, и оживился. — Кто хозяин? — спросил он, забирая кольцо из рук Шакуры и привычным движением доставая из кармана халата большую лупу. — Я, — ответил Шакура, увлекая Леонида к окну и свирепым взглядом осаживая Виктора. — Я с тобой! — живо крикнул Зураб и пошел наверх, проворно перебирая короткими толстыми ногами. — Вот он пускай с моей женой постоит, а я с вами. — Тоже владелец? — покосился на него Леонид. Виктор остался в низу вместе с женой Зураба, а Леонид, Шакура и Зураб отошли от них к большому окну на площадке между первым и вторым этажом. Там Леонид аккуратно зажал кольцо между большим и указательным пальцами и замер, созерцая бриллиант через лупу и изредка вращая его грани. Мастерски выдержав паузу, он оторвался от созерцания и сказал: — Просите в комиссионном минимум пятнадцать тысяч, а то и двадцать. Я сразу могу дать двадцать, приходите к закрытию. А вообще, — он помедлил, — камень редкий. Если не торопиться, можно его еще дороже продать. — Вообще-то он не продается, — сказал толстый Зураб и бережно выдернул кольцо из рук Леонида. Шакура дал ювелиру обещанные двадцать пять рублей и с миром отпустил. — Вообще-то если надумаете, я и чуть больше дам, — сказал Леонид на прощание и исчез, оставив деловых партнеров в приятном головокружении. — Этому болвану хозяину скажем, что камень стоит всего шесть, — предложил Шакура. — Если за шесть не отдаст, я его своими руками придушу. — Слушай, — вдруг сказал Зураб, — если в Москве он стоит пятнадцать тысяч, то сколько же за него дадут в Тбилиси? Я за шесть возьму, пожалуй. — Пожалуй, не возьмешь, — возмутился Шакура. Я сам возьми. За деньгами схожу и возьму. — Но он же не хочет к тебе ехать. А у меня прямо с собой. Какое право имеешь человека мучить. Ему сейчас деньги нужны, я сейчас и найду. Какая твоя последняя цена? — обратился Зураб к Виктору. Говори реально. — Восемь тысяч, — сказал Виктор, поскольку не получал другой команды. — Это дорого, — раздельно сказал Зураб, но Виктор протянул руку к кольцу, и Зураб успокаивающе кивнул головой: — Хорошо, хорошо, договоримся. — Где мои деньги? — перешел Виктор в наступление. — Я чувствую, вы не хотите платить. Не знаю, что вам этот ювелир наговорил, но желающих и кроме вас хоть пруд пруди. Так что или платите, или гоните мое кольцо обратно. — Не суетись, — попросил Шакура, отодвигаясь от Виктора как можно дальше. — Сейчас мы все обговорим. Ты что, мне не веришь? — Верить-то верю, но мне кажется, мы зря время теряем. — Давай сделаем так, — Шакура искоса взглянул на Зураба, как бы призывая его на помощь. — Садимся на такси и едем ко мне. Там я с тобой рассчитываюсь и тебе плачу за консультацию рублей двести. Все довольны и пошли каждый по своим делам. — Ты, дорогой, по-моему, идиот, — улыбнулся Зураб. — Зачем куда-то ехать, если я сам это кольцо могу купить. Тебе ведь все равно от кого деньги брать? — обратился он к Виктору. Тот заколебался. Он никак не мог сообразить, что ему ответить, чтобы не нарушить план Шакуры. Кроме того, его удручала вся эта история с выманиванием денег у постороннего человека, лучше бы он вагоны разгружал в порту. Но обстоятельства были сильнее его, и он должен был идти до конца вместе с Шакурой или сдаться в милицию. Зураб уловил его колебания и принял их за нежелание расстаться с кольцом. — Луиза, иди сюда, — сказал он хрипло, и когда та приблизилась, взял у нее ридикюль и вытащил из него пачку пятидесятирублевок в банковской упаковке. — Вот здесь — пять тысяч, продолжил он, — И еще одна, — вытащил из кармана десять сотенных. — Больше недам. Ювелир говорит, — соврал он не изменившись в лице, — что красная цена этому кольцу четыре тысячи. Но раз жене понравилось — я шесть даю. — Нет, — возразил Шакура, я не согласен. Я первый тебя нашел, мне и продавай.