– Нет, приезжать она сюда к нам больше не решалась. Видимо, тоже Михаила побаивалась. А вот подарки присылала. Хорошие такие подарки, на гастроли Леночка по всему Союзу каталась и за границу даже выезжала. Она оттуда Светлане и платьица хорошенькие привозила, и игрушки, наверное, по-своему все-таки любила дочь, хотя возиться с ее воспитанием сама и не захотела. Да и то сказать, времена тогда были такие, осудили бы ее, что внебрачного ребенка родила. А так Михаил все на себя взял, что Леночка у него рожала, кроме меня и не знал никто. Он Светлану вроде как подкидышем нашел, в администрации связи были, так быстро уладили дело с усыновлением. Так и стала родная правнучка по всем документам ему дочкой. И то сказать, благое дело Михаил сделал. Но он всегда твердил, семья прежде всего. Никто из Быковых своих в детский дом или в дом престарелых никогда не отдавал. И сироты случались, и одинокие старики, но всех по родне распихивали, свои же и поили, и кормили, и хвалили, и наказывали, если было за что. А такого, чтобы чужим людям родную кровь отдать, такого позора у нас в роду не случалось. Рассказ бабы Мани о родословной Светланы захватил Сашу настолько, что он совсем забыл про Фиму с Олегом, которые слушали разболтавшуюся бабку с разинутыми от изумления ртами. И Саше подумалось, что не стоило бы юноше и девушке слушать такие пикантные истории. Но тут же он оборвал самого себя: для современной молодежи запретных тем нет. Благодаря интернету они настолько продвинуты во всех смыслах этого слова, что ничего постыдного для них в этой истории нет вовсе. Тут с улицы раздался лай Барона, который уже притомился от любовных утех с ненасытной Минервой и звал хозяина, намекая, что в гостях хорошо, а дома лучше. Сколько тут сидят, пора и честь знать. Да и Минерва его своей любовью вымотала. Баба Маня внезапно расщедрилась: – Пойдемте, я вам с собой яичек домашних дам. А то вы мне щенков породистых, а я вас с пустыми руками отпущу? Нет, так не годится. Саша пытался возражать, но баба Маня упрямством была в семью Быковых. Возражений она не слушала и буквально потащила гостей в свой курятник. Баба Маня под воздействием выпитых настоек сделалась необычайно доброй, милой и гостеприимной. Она даже сказала Фиме: – Ты, деточка, моих курочек посмотреть хотела, пойдем с нами, покажу тебе их и даже погладить дам. Куры у бабы Мани были самостоятельными. С наступлением темноты они сами спрятались в курятник и теперь сидели на шестках. Но стоило хозяйке открыть дверь, как у нее из-под ног выскочили какие-то проворные серые тени с длинными и тонкими хвостами. – Ах, чтоб вас разорвало! – разозлилась баба Маня. – Проклятые! – Вы это про кого? – Крысы! Не видели? Здоровенные такие твари! Некому их давить! Милка крыс сама боится, а кот у меня еще летом околел. Хороший был такой кот, крыс этих давил только так. С тех пор все жду, когда кошка-крысоловка у соседки окотится, да она чего-то все тянет. Нет, придется мне отраву от крыс рассыпать, иначе никакого спасения от этих тварей нет. И куриц пугают, и корм их жрут, и до яиц добираются. Вот так и есть, всего пяток яичек. Что вам и давать, я уж не знаю. Пяток и давать-то неудобно. Фима открыла рот, чтобы напомнить бабе Мане о том, что в холодильнике у той стоит три полных лотка яичек, явно собранных старухой не за один день, но не успела. Баба Маня вышла из курятника, остальным пришлось проследовать за ней. Хозяйка прошла к небольшому сарайчику, в котором на полках стояли различные садовые принадлежности – банки с синими и желтыми кристаллами, медный и железный купорос, излюбленные средства всех садоводов для обработки растений от грибков и лишайника, банки с садовыми замазками и красками, мешочки с семенами и пакеты с известью. Во всем чувствовался все тот же образцовый порядок, который был у бабы Мани и в доме. – Хорошо еще, что яд у меня на этот случай имеется в достатке, – бормотала баба Маня. – Еще Михаил для своей пасеки в колхозе заказывал. Тогда люди знали толк в настоящей отраве, сыпанешь горстку, и все крысы наутро уже мертвые валяются. Только и следи, чтобы куры их не расклевали да собаки не подъели, так могли и сами отравиться. А нынешний яд – пустое дело! Я этим летом в магазине как-то брала на пробу, денег им еще заплатила, наивная, думала, эта отрава свежая, так лучше будет. Какое там! Крысы ко мне как в столовую за этим ядом ходили. Понравилось им! За добавкой прибегали, друзей и родню на пиршество пригласили. Если бы я потом к проверенному средству не вернулась, так крысы бы и меня, и куриц моих сожрали. – Вам надо пол в курятнике цементным сделать, – произнес Олег. – Или хотя бы глиной обмазать. И пол, и стены, я видел, так в развивающихся странах делают. – Может, там крысы другие, – с сомнением произнесла баба Маня. – А нашим глина нипочем, прогрызут и до куриц все равно доберутся. Нет уж, есть у меня проверенное средство, им и воспользуюсь. Сейчас с мукой смешаю, да крысок этим лакомством и угощу. Уже завтра ни одной из них в живых не останется! И баба Маня отворила дверцу навесного шкафчика, в котором обнаружилась большая банка с порошком внутри и грозной надписью на этикетке: «Стрихнин! Осторожно, яд!» И словно этого было недостаточно для устрашения – на этикетке был нарисован черный череп и скрещенные кости под ним, знаменитый знак, означающий во всем мире одно и то же. – Вот она, отравушка! – ласково приговаривала баба Маня, доставая банку с полки. Пока она отмеряла нужное количество порошка, смешивала его с мукой, а затем выставляла это угощение на полу, все трое сыщиков стояли без движения. Они просто не могли шевельнуться, не могли и слова сказать и просто тихо и молча смотрели на яд, с помощью которого была отправлена на тот свет Леночка. Самые разные мысли толкались у них в голове в этот момент. Но ни одна из них не была веселой или приятной. Глава 11 Как ни странно, первым высказался на этот счет Рома. Он был совсем неглуп и тоже сумел сделать кое-какие выводы. Переведя дух, он спросил: – Баба Маня, а давно у тебя этот яд? – Да уж давненько. Как Михаил помер, дом его Светлана продала, а мне разрешила брать все, что захочу. Ну, я и набрала всякого добра. А ты разве не видел у меня крысиную отраву раньше? Рома покачал головой. – Ну и правильно, – засмеялась баба Маня. – Когда ты маленький был, я от тебя ее прятала. Вдруг чего, отрава же. Ты давно вырос, а привычка осталась. – А много ее у тебя? – Михаил приличный запас дома держал. На мой век хватит. – А где ты яд держишь? – Так тут же, в сарае. – Можно взглянуть? – Зачем тебе? – Из любопытства. – Экий ты любопытный, – проворчала баба Маня. – Не покажу! – Почему? – Почему… почему… Нет, и все тут! А то повадились, понимаешь, ходить и старухе голову дурить. А я потом думай да гадай, была у меня та банка или от старости у меня уже ум за разум заходит. – Баба Маня, кто у тебя был? – Приезжал тут один… родственничек. Недели еще не прошло, так он тоже крысиным ядом заинтересовался. Да так крепко, что после его ухода я одной баночки и недосчиталась. Нет, мне не то чтобы жалко, у меня этого яда на всех крыс хватит, но как-то непорядочно взять и без спроса все равно что украсть! – Но кто это был? – Вася! Назвался сынком Степана. Врал, конечно. На вид ему лет сорок, а Степана уж семьдесят лет, как нет! Я этому Васе и говорю, не обманешь ты меня, не можешь ты быть Степиным сынком. А он смеется. Верно, бабушка, вас не проведешь, не сын я ему, а внук! – И что же этот сын-внук хотел? – А ничего, он вообще-то не ко мне приезжал, а к Михаилу. Узнал, что помер старик, ко мне заявился. Здравствуй, бабушка Маня, хочу познакомиться со своими родичами. – Кто же это такой был? – Может, и впрямь внук? – пожала плечами баба Маня. – Я ведь про Степана слышала, что он перед смертью жениться успел. – От жены у него детей не было. Это точно! – Тогда я не знаю. Степан тут мальчиком жил, а потом в город уехал и только на каникулы к Михаилу приезжал. А уж как взрослым стал, и вовсе редко приезжал. Только в тот раз его и принесло, когда пожар этот случился. Ох, грехи наши тяжкие! Вот уж горе так горе, никому такого не пожелаю! Про очередной пожар Саше было слушать неинтересно, он и так уже понял, что касса взаимопомощи у семьи Быковых имелась изрядная, небось выкрутились, и он снова попросил бабу Маню вернуться к личности таинственного Васи, сына-внука Степана. – Так я и говорю, что, похоже, и впрямь родич наш. Потому что сначала-то я ему не поверила, а как сели мы с ним на лавочку и начали вспоминать всех наших, тут я и поняла, что не совсем парень нам чужой. Очень многие семейные истории он наши знал. Фотографии я ему стала показывать, он многих правильно назвал. А про одну фотографию сказал, что у них дома такая же есть, и вот по ней-то он больше всего правильных ответов мне и дал. – Ничего не понимаю, – произнес Рома. – Выходит, у деда Степана был ребенок? И у этого ребенка, в свою очередь, родился сын? Вася? И этот Вася спер у тебя яд, которым отравили Леночку? Баба Маня попятилась. – Как отравили? Вы мне этого не говорили! Я думала, она от возраста померла, годков-то ей было столько же, сколько и мне. В таком возрасте любой человек начинает задумываться. А тут что же получается… что ее убили? – Отравили. – Моим ядом? – Может быть, что и вашим. Придется мне у вас одну баночку на экспертизу забрать. Баба Маня вконец растерялась: – Да что же это такое делается! – Что такое? Яда вам жалко? – Да как же это!.. Вася этот баночку забрал, вы баночку тащите, где же на всех напасешься? Хороший яд, такого нынче не купишь. В этом баба Маня была совершенно права. Не купишь. – Вы нам опишите этого Васю. – Ну, как вам его описать. Мужчина он. – Рост у него какой? – Высокий. Метра под два будет. И на Степана в молодости он и впрямь похож. Вот я вам фотографию его сейчас дам, вы и посмотрите. Баба Маня ушла и вернулась из дома с пожелтевшей от времени фоткой, с которой смотрел миловидный паренек, на голове у него была кепка, на плечи наброшен пиджачок. – У Степы волосы были светлые совсем, а Вася чуток потемнее будет. А так один в один, и лицо, и нос, и глаза. Вот вам его фотография, берите, у меня еще есть. – Возьми, – шепнула Фима. – Это для бабушки. Она мне жаловалась, что из-за всех переездов у нее старых фотографий совсем не осталось.