Через месяц, 25 марта, Саша сдал экзамены за 4-й класс. Спрашивали его очень придирчиво, но придраться было не к чему. Саша отвечал строго по учебникам. Единственно, где допускалось ученикам проявить свою индивидуальность это при рассказе о прочитанной литературе, да и то по заранее утвержденному списку. Но, Саша проявлять свою индивидуальность не спешил и отвечал на вопросы так, как этого ожидали учителя. Еще во время экзаменов Саше пришла в голову одна мысль, которую он хотел обсудить сначала с отцом. Поэтому, в ближайшее воскресение, когда отец был дома, после рассказа о состоявшемся экзамене он сказал отцу, что хотел бы с ним посоветоваться по одному вопросу. — Как ты смотришь на то, чтобы исправить мой год рождения в свидетельстве о рождении? Исправить последнюю цифру на 0. Я могу сделать это очень аккуратно, никто даже не заподозрит. — А зачем тебе это надо? — спросил Сашу отец. — Сейчас ты развиваешься несколько быстрее своих сверстников, но может получиться так, что в дальнейшем это опережение сойдет на нет и тогда вернуть все обратно будет сложнее, а так у тебя будет фора, которую при нужде ты сможешь использовать. А документы подделывать, во-первых, это уголовно наказуемо, а во-вторых, свидетельство о рождении понадобится тебе только тогда, когда ты паспорт получать будешь. А до этого еще много времени. Не торопись, Санёк. Саша подумал и согласился с отцом. Спешить не стоило. С летней сессии Андрей вернулся в субботу, 23 июня и привез с собой справку о переводе на 4-й курс. Князев слово свое сдержал и отцу с 1 июля 1951 года увеличили зарплату до 900 рублей в месяц. Очень неплохая зарплата по тем временам. В субботу, 30 июня Ерофей Данилович с утра вызвал Андрея к себе, в кабинет и сообщил ему эту новость, после чего добавив: — Через год окончишь 4-й курс, тогда у тебя будет незаконченное высшее образование, и я смогу увеличить тебе зарплату еще на 25 %. — Это я уже знаю, недавно ознакомился тут у вас кое с какими документами, — ответил Андрей. — А за знание иностранного языка нельзя доплату у вас получить? — Если ты ознакомился у нас с кое-какими документами, как ты говоришь, то должен знать, что это касается только научных сотрудников. Ты говорил, что во время войны окончил курсы переводчиков? Расскажи подробнее об этом и какие документы у тебя есть. — Меня в армию призвали перед самой войной, в марте сорок первого. И в это же время в военкомат пришел запрос на набор группы призывников со средним образованием, изучавшим в школе английский язык и с пятеркой в аттестате по нему. С целью дальнейшего обучения на курсах военных переводчиков. Я по этим параметрам подошел. Потом курсы в Москве и как раз в ноябрьские праздники нас выпустили и всем выпуском отправили на защиту столицы. А потом про меня никто и не вспоминал до сорок четвертого, пока союзники второй фронт не открыли. Там уж я сам о себе напомнил, что кроме немецкого я еще и английский знаю. Потом были встречи с американцами, там я уже официально переводчиком был. Помню забавный случай был. Как-то раз, уже после окончания официальной встречи, американский генерал спрашивает нашего, кивая на мои ордена: — Где это интересно ваши переводчики боевые ордена получают? Тут мой генерал и говорит мне: — Отвечай, раз генерал спрашивает. Ну, я и отвечаю, показываю по порядку: — Орден Славы 3-й степени я получил за немецкого майора из штаба армии. Его мы в плен взяли, когда он с утречка на крылечко выбежал по нужде малой. Я тогда в дивизионной разведке служил. Орден Славы 2-й степени я получил по совокупности за важную информацию, добытую в ходе разведки. Это я уже в армейской разведке был. Кстати, тогда мне действительно знание иностранного языка пригодилось, правда немецкого, а не английского. Орден Отечественной войны 2-й степени я за пленение одного генерала получил. Правда, генерал оказался не боевой, а по части снабжения, и мало чего знал. Медаль «За оборону Москвы» получил совсем недавно, понятно за что. Далее, «За боевые заслуги» дали за удачную разведку. Хорошо тогда сходили. Тихо пришли, тихо разузнали, что хотели и тихо ушли. Медаль «За отвагу» нам всем тогда дали, мы возвращались домой и на выходе приняли неравный бой. Мне повезло, я уцелел. — Ну, а генерал что? — Который? Наш или американец? — Оба. — Наш спокойно все воспринял, потому что ничего не понял. Отвечал-то я на английском. А вот американец был впечатлен. Даже извинился. А наш потом тоже спрашивал, что я американцу говорил. Я повторил, мне нетрудно. — А инвалидность ты за что получил? За ранение? — Стыдно даже вспоминать, по глупости своей великой. Дело было в апреле сорок пятого. Я ехал по железной дороге и отстал от поезда. Уж лучше бы я отстал, — с горечью произнес Андрей. — Я налегке выскочил на станции в буфет, а когда возвращался, то увидел, что мой поезд набирает ход. Все бросил и успел на последнюю подножку последнего вагона. До следующей станции час или полтора я на этой подножке провисел, ну и простудился, конечно. А вскоре после Победы у меня обнаружили туберкулез в открытой форме и списали меня вчистую. Отправили лечиться в санаторий в Ялте. Подлечили там меня и посоветовали года два пожить на море. Ну, а тут набор в стюарды на теплоход «Грузия» подвернулся. Там требовалось знание иностранных языков, я и пошел. Вот там у меня обширная практика была, почитай каждый день с иностранцами общался. Вот только документов у меня, увы, Ерофей Данилович, не осталось. — А в первом отделе ты о своих контактах с иностранцами говорил? — спросил Андрея директор. — Естественно, Ерофей Данилович. — Тогда почему я об этом узнаю от тебя? — Вопрос не ко мне, Ерофей Данилович. — Да, Андрей, в очередной раз ты меня удивил. Вот что сделаем. Я в нашем пединституте устрою тебе экзамен по английскому языку. Разговорная практика, грамматика, письмо, перевод письменных текстов, перевод на слух в режиме текущего времени в обе стороны, то есть с английского на русский и обратно. В любом случае у тебя появится официальное удостоверение переводчика, а уж я на основании этого документа оформлю тебя на полставки в отдел переводов. Сильно они тебя загружать не будут, да и на дом переводы можно будет брать. Директор замолчал, о чем задумался и сказал: — А если ты, Андрей, как и обещал Маргарите Тукташовне, выучишь наш национальный язык мугров, ты здесь у нас можешь такую карьеру сделать. Может быть ты переведешься из Казанского университета в наш педагогический институт на филологический факультет? Ты подумай об этом. Директор встал (они были в его кабинете) и прошелся вдоль стола, за которым сидел Андрей. — А пока оставим эту тему и перейдем к следующей. Я, как и обещал, переговорил в министерстве образования кое с кем насчет твоей супруги. Обещали помочь. Но ты останешься этому человеку должен. — Сделаю все, что будет в моих силах, — ответил Андрей. — Вот тебе карточка, тут написано, как его зовут и номер телефона. Позвонишь, представишься и скажешь, что ты от меня. Дальше договаривайся сам. — Спасибо большое, Ерофей Данилович. Вам я тоже останусь должен. — Ты, Андрей, главное работай. Вот, как ты работал первые полгода, так и продолжай. А за мной не заржавеет. Переходим к моему третьему обещанию. У Андрея ёкнуло сердце: — Неужели жилье дадут? — подумал он и затаил дыхание. Ерофей Данилович прошел к столу, выдвинул ящик стола, достал связку ключей и протянул Андрею: — Руководством института, профкомом и его партийной ячейкой принято решение о выделении тебе, Андрей Григорьевич, жилья. Две комнаты в коммуналке, здесь недалеко, дом на улице Пушкинской. От нас десять минут пешком. Комнаты должны освободить к 8 июля. Ты сходи, поговори с прежними хозяевами, может раньше освободят. Там семья жила из четырех человек, муж с женой и двое детей. Муж пошел на повышение, и ему выделили отдельную квартиру. Тут же где-то, недалеко. Ты поспрошай его, может поможешь ему чем, а он комнаты раньше освободит. Директор, порылся в бумагах на своем столе и протянул ему бумагу: — Вот держи, это ордер на заселение. Проверь, правильно ли записали фамилии и имена членов твоей семьи. Все правильно? Андрей кивнул, изо всех сил стараясь держать в узде свои эмоции. Ему хотелось кричать и прыгать от радости. Директор сел на свое место и сказал: — И последнее на сегодня. Если хочешь иметь дачный участок, то зайди в профком и напиши там заявление. Сейчас имеется возможность получить 6 соток на татар-базаре. Это район так неофициально называется, если ты не слышал. Официально — это Ленинский район города Оружейного. Там разрешается построить одноэтажный жилой дом, но допускается мансарда. Можно также садить плодовые деревья и кустарники, ну и огород, конечно. Но дом будет оформлен, как дача. Андрей встал, прижал руки к груди и, сдерживая предательски навертывающиеся на глаза слезы, сказал: — Я ваш должник, Ерофей Данилович, и за мной тоже не заржавеет, я вам обещаю. Да я за вас Ерофей Данилович, землю зубами грызть буду. У Андрея перехватило горло. Директор только рукой махнул и сказал: — Иди уже, жену обрадуй. В бухгалтерии оставь заявление о предоставлении двухнедельного отпуска по семейным обстоятельствам, с сегодняшнего числа, я потом подпишу. В министерство образования Андрей позвонил в тот же день, как только вернулся в свой кабинет. Кстати, первое, что он сделал, приступив здесь к работе, это освободил для себя отдельный кабинет и провел туда телефон. Телефон пока был не только его, а параллельный с тем, который стоял на входе у дежурного. Но Андрей прорабатывал этот вопрос и ему уже обещали выделить пару дополнительных номеров. Дозвонившись и представившись, Андрей договорился о встрече. Чиновник министерства, который мог решить вопрос о переводе жены в город просил его помочь со стройматериалами. Он недавно взял дачный участок, а стройматериалов нет. Сруб ему обещали достать, а вот досок, бруса и даже банальных гвоздей достать было очень тяжело. Шесть лет прошло после войны, а страна все еще восстанавливала порушенное. Стройматериалы были жутким дефицитом. А ведь Андрею они тоже скоро понадобятся. И Андрей решил рискнуть пообещать достать, но попросил месяц срока. Андрей хотел обратиться за помощью к отцу, который жил в сельском районе и занимался как раз строительством. Понятно, что отец за это с него что-нибудь да стребует. А можно будет предложить ему заказы на строительство дачных домиков в его НИИ? Тут есть, о чем подумать. Так чиновнику и объяснил, что будет доставать для себя, тогда и заодно для него добудет. На том и порешили. А с переводом чиновник решил тут же. Куда-то сходил и подписал Варино заявление о переводе в городскую школу. — Смотрите, Андрей Григорьевич, — обратился к нему чиновник. — У нас на сегодняшний день есть три вакантных места учителя математики средних классов. Одна школа в Ленинском районе города, это школа номер 28 в районе татар-базара. Андрей кивнул, знаю мол. — Далее, — продолжил чиновник, — другая школа на Митиной Мельнице. Это за городом, туда автобус ходит и пешком от трамвайной остановки недалеко. Первый маршрут, идет на железнодорожный вокзал, остановка называется «Трамвайное депо», дальше спросите, местные жители покажут. А вот третья школа центральная, номер 14 на пересечении бульвара Гоголя и улицы Советской. От вашего места работы, Андрей Григорьевич, пешком пять минут идти. Но мы можем только порекомендовать вашу супругу. Отзывы о ней у нас хорошие. Да и стаж у нее уже десять лет, опыт наработала. Вот образование у нее не полное. Это, пожалуй, единственный минус. — Она, Константин Дмитриевич, сейчас четвертый курс заочного отделения нашего физмата окончила, — заметил Андрей. — А вот это хорошо, обрадовался чиновник. Тогда я думаю и проблем не будет. Но все же, решать будет директор школы. Так что вы с женой к ней вместе сходите. Поддержите ее. Да и директору намекните, чем вы школе помочь сможете. Наши школы постоянно в чем-нибудь да нуждаются. Сами знаете, что я говорить буду очевидные для вас вещи. — Спасибо вам, Константин Дмитриевич, спасибо, товарищ Гаврилов. Наша с вами договоренность останется в силе в любом случае, в какую бы школу мою жену не взяли. Главное, чтобы хоть куда-нибудь, да взяли. Чиновник, по всей видимости, только и ожидал подтверждения их сделки, потому что после этих слов, он протянул Андрею листок бумаги и сказал: — Вот возьмите направление от министерства. Тут вписана фамилия вашей супруги, есть подпись министра и печать. Но вы сами еще подумайте, сходите в названные мною школы, поговорите с директорами. Номер школы потом сами в направление впишите. Выходя из кабинета товарища Гаврилова, Андрей посмотрел на часы. Было уже время обеда и он решил пообедать в министерской столовой. Спустился на первый этаж и обнаружил закрытые двери с наклеенной бумажкой, на которой было написано одно слово, но зато крупными буквами: «РЕМОНТ». Плюнув с досады под дверь, Андрей ушел несолоно хлебавши. Напротив, через дорогу, находился ресторан «КАМА». Деньги у Андрея были и он, решив: «гулять, так гулять», направился туда, по направлению к ресторану. После обеда, он, не торопясь, прогулялся до работы пешком. Дом, в котором располагался НИИ мугромского языка и литературы находился рядом с кинотеатром «Дружба» на пересечении улиц Советской и Пушкинской. Андрей заглянул на работу, его заявление об отпуске было уже подписано и отпускные начислены. Он получил в кассе деньги и заглянул в профком. Председатель был на месте и вопрос с участком под дачное строительство был решен быстро. Андрей написал заявление и дело было сделано. Осталось посмотреть жилье. До нужного дома он дошел за десять минут неторопливого шага. Дом находился за стадионом, который занимал целый квартал, выходя одной своей, огороженной стороной на улицу Пушкинскую. Андрей зашел во двор. Когда то, вход во двор перекрывался железными воротами, но сейчас они были сняты. Рядом была территория детского сада, тоже огороженная, только в отличие от стадиона огороженная сеткой рабица, а не пятиметровыми чугунными прутьями. Андрей нашел нужный подъезд, вычислил, что квартира находится на пятом этаже. Добрался до квартиры, лифта в этих домах не было. Около двери было две кнопки звонка. Около одной кнопки была привинчена медная табличка с фамилией «Лурье». Около второй кнопки никакой таблички не было, но от нее остался ясно различимый след. Вот на эту, вторую кнопку Андрей и нажал. Переезд состоялся только через неделю, в понедельник 9 июля. Прежние хозяева выехали в воскресенье. Контакта с ними у Андрея не получилось, с ним даже разговаривать не стали, и он не успел предложить им свою помощь, как перед его носом захлопнули дверь. Вечером в субботу, 30 июня, приехала Варя с сыном, и Андрей рассказывал им новости. Как обычно, они остановились у ее родителей.