– Не он это… – Есеня и Женя оглядываются на Меглина, который смотрит на полную жирных окурков уличную пепельницу. С некоторыми мерами предосторожности приближается к ней по касательной. Оглянувшись по сторонам, пикирует на окурок, хватает и быстро отходит, словно ничего и не было. – Возвращение великого сыщика. – Женя с сочувствием смотрит на Родиона. – Я сейчас не могу его бросить, – Есеня пожимает плечами. – Слушай, может, он у нас поживет? Гостевая есть! Всем удобнее будет. – Женя раздраженно разводит руками. Меглин ходил, бубня под нос, со стороны его движения казались пляской пьяного мима. Когда прокатило с первым окурком, он повторил операцию со вторым. Есеня всматривается в Женю, ища искусно спрятанную иронию. – Жень, он талантливый сыщик! – Не спорю, но и ты не хуже. – Дома поговорим… – Есеня касается его руки. Женя обнял ее и в этот момент встретился взглядом с Меглиным, едва улыбнулся краем губ, недобро, но Меглин не реагирует. – Я буду ждать. – Женя щелчком отправил сигарету в урну, нарочно промахнувшись в ожидании, Меглин, подняв окурок, тушит его и суетливо прячет в карман. Женя улыбнулся, поцеловав Есене руку, возвращается в контору. – Почему ты думаешь – это не брат ее убил? – Солнце светит, но не греет. – В смысле? – Брат молчит. А этот говорит с нами. А мы не слышим. Пока… Но он, блин, крикнет громче! В гневной запальчивости он взмахнул рукой, и Есеня чуть отступила, но Меглин одернул себя. – Как он крикнет? – На-ри-су-ет! Поговорив, они направились в художественную студию. Преподаватель мастерской был бородатый мужчина, волосы на затылке собраны в косичку. Он читал лекцию. – …цикл британского художника Уолтера Ричарда Сикерта «Убийство в Камден-Тауне». Сикерт вдохновлялся делом Джека Потрошителя, а многие исследователи считали, что он являлся и непосредственным соучастником тех жестоких убийств. Увидев Есеню с Меглиным, он подошел к ним с недовольным видом. – Почему вы еще одеты? Время идет, студенты ждут! – Подождут. Я из Следственного комитета. – Есеня показывает удостоверение. – Простите. По какому поводу? У нас рисунок с натуры. – У нас тоже. Хочу узнать больше об авторе. – Есеня достает снимки рисунка с места преступления. Преподаватель посмотрел на снимки с рисунком с места преступления. Есеня спросила: – Возможно, автор где-то занимался? – Нигде. Тут школы нет. Любитель. – Преподаватель отдал снимки. – Вы уверены? – Абсолютно. Он не работает с тенью и перспективой. Такие ошибки исправляют на первом занятии. Скорее всего рисовал ребенок. – Ребенок? Почему? – Он не думает о композиции. Просто вываливает из себя, так обычно дети рисуют. Бессознательно. – Что он из себя вываливает? – Воспоминания, страхи, мечты. Если захочет продолжать, дайте мне знать. У него талант. – Надеюсь, не захочет. – Есеня убрала фотографии и, одернув Меглина, направилась к выходу. Она помнила о встрече, назначенной Самариным. Нужно было ехать в парк. В парковом пруду плавали утки, Меглин сидел в машине и держал в руках рисунок, смотрел на него с тревогой, его колбасило. Есеня стояла у открытой двери фургона, с опаской посмотрела на Меглина и достала таблетку. – На, выпей! Потом еще одну дам, на ночь. Подожди, я быстро. – А запить? – Бутылка в бардачке! Задвинув дверь, она повернула ключ в замке и пошла в парк. Меглин остался один в фургоне. Он закинул таблетку в рот и полез за бутылкой, достав ее, взгляд зацепил бумаги с делом. Меглин подумал секунду и выплюнул таблетку в руку, чтобы поработать. Редкие гуляющие кормили уток. Самарин наблюдал за ними с лавочки. В руках он держал подкрошенный батон. Рядом с лавкой – знак «НЕ КОРМИТЕ УТОК». Подошла Есеня. – Почему здесь? – Она села рядом на лавочку. – В офисе люди зажимаются, а здесь воздух, утки. – Подпишите допуск, и я пойду, всем будет легче. – Не могу, вы человека убили, – сказал он буднично, иронично улыбаясь, и это кольнуло Есеню. – Это была самооборона. – Не сомневаюсь. Дело в другом – слишком круто и легко у вас это вышло. В первый раз. А во второй еще проще будет. Что почувствовали, когда… – Самарин сделал выстрел из пальца в утку. – Ничего. Это был единственно возможный выбор. – Я тоже перед выбором. Не подпишу допуск, работать не сможете. Кто будет душегубов ловить? А подпишу – вы опять кого-нибудь – пау! М? Самарин, улыбнулся и протянул Есене батон, жестом предложив покормить уток. Есеня, покачав головой, отказалась и в ответ на его удивление показала на знак, запрещающий кормление. – И что мы решим? – Подпишу, конечно. Я тут новенький, чего мне ссориться с людьми. Но при условии. Встречаемся раз в неделю. Здесь или в офисе, как удобней. – Зачем? – Контрольные замеры. Мне так спокойней будет. Идет? – И это все?.. Так просто?.. – Вы прошли тест. Он показал на табличку, после чего выбросил батон в урну. Есеня засмеялась. – Независимая личность. С очевидно травматическим прошлым. Умеете принимать решения. Но держитесь в рамках. Вы не убийца. Первое впечатление. – А можно спросить? – Конечно. – Самарин кивает. Есеня достает из рюкзака блокнот, открывает его на закладке и подает Самарину, чтобы прочел. – Я записала телефонный разговор. Что скажете об этом человеке? В это время Меглин разложил по кузову листки с фотографиями жертвы. Перебирая их, он бормотал под нос бессвязно. Его колбасило еще больше. Рядом с бутылкой воды лежала таблетка. Меглин, поглядывая на нее, перевел тревожный взгляд на дверь. Ускорился, бумаги летели из-под рук. Вдруг он потерял самообладание, замычал и дрожащей рукой потянулся за таблеткой, сбив ее на пол, не смог найти, его буквально разрывало. Меглин поморщился и попробовал выбить ногой дверь машины. Глухо. Он порылся руками в бумагах, снял скрепку с файла и распрямил ее. Дверь фургона распахнулась, и Меглин вырвался, побежав и дико озираясь. Тем же днем Демин стоял, прижавшись к стене и выглядывая из-за шторы на улицу. В густеющих сумерках взгляд его выхватывал машину с выключенными фарами во дворе. Демин отошел от окна. Он явно нервничал и тер подбородок, в нервах стукнув кулаком в стену, закусил кулак, едва не заплакав, но все-таки, взяв себя в руки, собрался и застегнул молнию на рюкзаке. Он вышел из подъезда панельного дома, рюкзак был за плечами. Демин шел со двора к главной улице. Припаркованная на другой стороне дома неприметная «десятка» с тонировкой тронулась за ним. Демин знал, что за ним следят, но не показывал вида. Он шел по улице, краем глаза отмечая слежку. На расстоянии за ним следовали два оперативника, которых отличало от общей толпы только то, что они – одни. Демин остановился у книжного развала и начал перебирать книги. – Неувядающая классика! «Преступление и наказание», в твердом переплете, подходим, покупаем! – Демин ошалело посмотрел на продавца и быстро отошел в сторону от прилавка, направляясь к работе. Когда он зашел в поликлинику, то пошел к раздевалке, чтобы переодеться в форму уборщика. Он шел по коридору, катя уборочную тележку, здороваясь со встречными врачами и санитарами, собирая мусорные пакеты. Выйдя на задний двор клиники, Демин достал из одного мешка свою куртку и надел поверх униформы. Набив карманы пачками денег, которые достал из другого мешка, он сбрасывает мешки в мусорный бак и перелезает через забор клиники. В этот самый момент Меглин шел по парку, горячечным, больным взглядом бегая по теням в кустах и деревьях, неразборчиво бормоча про себя: – Эх ты, я же со всей душой к тебе, а ты вон как, нет у тебя сердца, но я докажу, и ты поймешь. Он выглядел дико, и это читалось во встречных взглядах, но Меглину казалось, что все против него. Странный пенсионер, прогуливающийся с радиоприемником у уха, роющийся в мусоре алкаш, обдолбанные подростки. Взрыв гогота от пьяной компании молодежи между деревьями. Дым коромыслом, пивные банки – в паре метров от них коляска с полугодовалым малышом. Есеня не видела, что происходило. Она выжидающе посмотрела на Самарина, который вернул Есене блокнот. – Как он говорит? Четко или сбивчиво? – Четко. Каждое слово выговаривает. – Он знает, что вы покажете это мне. Или кому-то вроде. Поэтому работает под запись. Заранее продумывает разговор. Записывает, возможно. Все, что он говорит вам, – манипуляция и ложь. – Как его поймать?