– Слушайте, мистер Жаров. У меня складывается ощущение, что вы бросаете мне такие обвинения не потому, что вы за какую-то абстрактную справедливость, а из зависти. Будто вы завидуете тому, что моя страна могла себе позволить действовать так, как ей вздумается, по всему миру, а ваша – нет. Да, я американец. Но здесь и сейчас я отвечаю только за себя и за тех людей, с которыми мы пережили чертов апокалипсис. Мы не на кого не нападали. Мы никому не угрожаем и не предъявляем требований. И я не пророк Моисей, чтоб сорок лет водить свой народ по пустыне. Но почти половину этого срока мы и так скитались с одного холодного острова на другой. Но теперь мы здесь. Мы здесь не по своей прихоти. Мы здесь, потому что нам больше некуда идти, и мы хотим выжить. – Мне плевать. Это не наши проблемы! – Послушай, Андрей, – взял слово Крашенинников. – Это ведь обычные люди. Там женщины и дети. Там есть и старики. Мы же можем жить по-другому. Вопреки тем власть предержащим подонкам, мировым элитам, что привели мир к катастрофе. Если мы найдем способ мирно сосуществовать, то тем самым забьем осиновый кол в могилу тех тварей, что погубили наш мир. Давай рассуждать прагматично. Вы выращиваете рожь, картофель и много чего еще. Если вы поделитесь семенами с американцами, то они в уплату будут какое-то время отдавать часть урожая. У вас есть фермы с кроликами, курами, овцами, поросятами и коровами. У вас есть лошади. Можно с американцами поделиться частью животных, чтоб они тоже могли их разводить. Но и им есть, что отдать взамен. К примеру, их поселение не пострадало от цунами. Им нет нужды восстанавливать множество жилищ. Но они могли бы отплатить вам заготовкой дров. Кругом полно поваленных деревьев после цунами. Это позволит освободить много рабочих рук в Приморском и Вилючинске и позволит быстрее восстановить жилища. Они живут намного ближе к нерестовым рекам, и это может помочь вам быстрее собрать рыбы и икры на зиму. Неужели непонятно, что если работать и выживать вместе, сообща, то и многие актуальные проблемы будут решены очень быстро и эффективно? – Что ты несешь? – скривился Андрей. – Мы поделимся с ними семенами и животными для разведения ферм, и они со временем станут сильнее! А что потом? А потом они просто истребят нас, как индейцев! И захватят нашу землю! – Слушай, ну это же глупо! Эти люди не имеют никакого отношения к тому, как кто-то когда-то обошелся с индейцами! Ведь среди вас есть люди, среди предков которых были люди разных наций… И это замечательные, достойные люди! Но ты же не будешь им предъявлять претензии за нашествия на Русь тевтонского ордена, гитлеровской армии или конницы из Золотой орды? – Наши люди – это наши люди! А эти американцы – не наши! – Андрей, погоди, – Цой положил руку на плечо Жарову. – Послушай, Миша, а давай это обсудим дома? В твоих словах, безусловно, есть здравый смысл. Но чего мы здесь об этом спорим? Давай ты вернешься домой, мы с тобой посидим за столом, и в деталях об этом поговорим. – Вернуться? – изумился Крашенинников. – Я не ослышался? Александр вздохнул: – Послушай, Михаил, мы все очень виноваты перед тобой. Мы были не правы. Никита Вишневский даже перестал с нами общаться. Он с самого начала был на твоей стороне, но мы не прислушались к нему. А потом, когда мы вас изгнали, уже и дядя Женя, – он кивнул в сторону Сапрыкина, – обругал нас последними словами. Он объяснил нам, как мы были не правы. Но в тот момент мы пошли на поводу у эмоций. Это было глупо и я со всей ответственностью заявляю тебе об этом. Мы хотим, чтобы вы вернулись и стали полноправными членами нашей общины. – Саня, а ты не забыл, что моя жена – американка? – Ничего страшного, Миша. Мы не имеем ничего против… – Тогда что страшного в том, что эти люди тоже американцы?! Чем они хуже ее, меня или тебя?! – Вот я и говорю, мы все это обсудим с тобой. Только дома. Возвращайтесь… – Майкл, не мог бы ты объяснить, о чем вы говорите? – спросил Карл. Крашенинников быстро довел до него их короткий разговор, и теперь пришла очередь изумляться шерифу. – То есть основная причина их визита вовсе не в том, что они обнаружили на своей земле американское поселение, а в том, чтоб уговорить тебя вернуться обратно? Майкл, вы не находите, что здесь что-то не так? И вы, конечно, вправе решать, как вам поступить. Но я не могу позволить американской гражданке вернуться туда, где очевидным образом ей может грозить опасность!.. Рон Джонсон не мог не слышать весь этот разговор. Он и должен был его слышать, но не вмешиваться. Перед ним стояла другая задача – безопасность их лидера. Джонсон держался позади всех, и так ему проще было контролировать охранников. Он внимательно наблюдал за тем, чтоб его люди стояли так, как он приказал, чтоб они держали руки так, что можно было быстрее привести оружие в боевую готовность. Они все делали правильно, как он их инструктировал, но Рон не мог себе позволить ослабить контроль. А еще его заботили окрестности. Ближайший полукруглый холм и дальняя гряда из нескольких холмов, плавно переходящих друг в друга. Уж очень удобные позиции для снайперов. Но кроме этого, озабоченность Джонсона вызывал этот седой пожилой человек. Он держался чуть в стороне от русских лидеров и, казалось, что его не очень заботило происходящее. Джонсон не сразу понял, что тот, при всем своем отсутствующем виде, изучает охранников и его. Этот седой будто кого-то из них выбирал. Теперь было ясно, что пожилой невысокий человек может быть куда опасней, чем тот крикливый русский или его корейский напарник. Рон снова посмотрел в сторону холмов. Солнце светило на них с его стороны, и он искал малейший намек на блик от снайперского прицела. Расстояние, на котором эти холмы находились, позволяло эффективно поражать цели из снайперской винтовки. Но, с другой стороны, если там хорошо обученный стрелок, то наверняка он предусмотрел фактор солнечного света и прикрыл оптику блендой, которую, в конце концов, можно сделать из подручных средств. Что-то не так с этими холмами и старик уже трижды бросил взгляд в их сторону. Что-то не так и с этим стариком. Рон снова взглянул на него, и теперь седой пристально смотрел Джонсону прямо в глаза. Холодно и с каким-то вызовом. Профессиональное чутье подсказало Джонсону, что сейчас должно что-то произойти. – Четыре, пять, альфа, – тихо произнес он и двое из охранников тут же сменили позиции, сдвинувшись на несколько футов и отгородив Карла. Старик вдруг улыбнулся, посмотрел еще раз в сторону холмов и неожиданно опустился на одно колено и начал возиться со шнурком на своем военном ботинке. Джонсон не сомневался, что это какой-то знак. Одна рука чуть сдвинулась к штурмовой винтовке, висящей на плече. Вторая рука поднесла к глазам монокуляр. На одной из вершин теперь был виден человек. Он стоял в полный рост, что совсем не характерно для снайпера. Человек подошел к дереву и взмахнул рукой. Затем еще раз и еще. Он чем-то и по какой-то причине бил по дереву. Затем человек отошел и в солнечных лучах что-то мутно блеснуло. Оптика?! Нет… Джонсон пригляделся и понял, что на стволе дерева висит сплющенная пластиковая бутылка… Переговоры достигли тем временем такого накала, что никто из участников просто не мог обратить внимание на поведение Сапрыкина, Джонсона, охранников и уж тем более на происходящее где-то в семи сотнях метров от этого места. – Эта бестолковая болтовня уже достала! – сорвался на крик Андрей. – Выгоняют – он не доволен! Просят вернуться – опять не доволен! Все, хватит! – Андрей, погоди, – пытался унять его Цой. – Нет! Все! Ты достаточно сказал и все без толку! А вот теперь говорю я! – Вставив два пальца в рот, он громко свистнул и тут же на ближайшем холме показались вооруженные люди. – Вот так будет лучше! Вам не нравится язык ультиматумов? Посмотрим, как вам понравится язык автоматов и пушек! – Ты что творишь? – это были первые слова Евгения Анатольевича. – Что я творю?! То, на что у тебя духу не хватит! Я творю историю! – Андрей, ты не можешь один… – возразил было Александр, но Жаров не дал ему говорить. – Один?! – усмехнулся он. – А ну ребята, готовы ли вы освободить нашу землю от иноземных захватчиков и американских империалистов?! – Да! – закричал хор голосов со стороны холма. – Ну что, Саня. Я один? Итак! Американцы! Наш разговор подзатянулся и теперь он будет окончен! Я даю вам сутки, чтоб этот человек и его жена вернулись на подконтрольную нам территорию! Если через сутки наши требования не будут удовлетворены, вы на своих шкурах испытаете все, что связано со словом «возмездие»! Мы уничтожим вас всех, до единого!!! Американцы отходили, выставив во все стороны оружие и прикрывая лидера. Джонсон теперь не стоял за их спинами, а находился между своими американцами и русскими. Он двигался спиной назад и палец уже лежал на спусковом крючке штурмовой винтовки. – Миша! Крашенинников! – крикнул Сапрыкин и шагнул за ними, но тут же на него уставился холодный оружейный ствол. – Стоп! – решительно крикнул Рон. – Черт, – выдавил Евгений Анатольевич, и последний раз посмотрел в глаза уходящему смуглому здоровяку. Затем резко повернулся и обрушился бранью на Жарова. – Тупой кретин! Ты хоть понимаешь, что наделал?! – То, что и должен был! А ты, выбирай выражения! – Теперь любой выстрел будет результатом твоих действий, и любая смерть будет на твоей совести! – Победа, – усмехнулся Жаров. – Победа тоже будет на моей совести. Глава 4. Черная птица Маленькому полуострову досталось крепко. Кто-то даже пошутил, что у полуострова Крашенинникова такая вот несчастливая карма. Много лет назад он принял основной удар термоядерного взрыва, а несколько дней назад мощный удар стихии, именуемой цунами. Узкий перешеек, по которому проходила дорога, размыло настолько, что полуостров практически превратился в остров, и отряду Вишневского понадобилось около суток, чтоб проложить гати, которые позволят проехать к бывшей базе подлодок телегам и машине. Несмотря на все беды, что обрушивались на этот клочок земли длиной чуть более пяти километров и шириной около двух, здесь все еще было чем поживиться. Перед войной рядом с поселком Рыбачий велись строительные работы по расширению инфраструктуры военной базы и сейчас все эти железные балки, арматура, трубы были весьма кстати для восстановительных работ. Именно этим занял себя Никита Вишневский, желая находиться некоторое время подальше от своих друзей, с которыми сейчас пребывал в ссоре. Работа для общего блага позволяла отвлечься от плохих мыслей и уж конечно помогала приносить это самое общее благо. Еще две телеги, загруженные необходимыми материалами, отправились в общину, и Никита присел на поваленное дерево, передохнуть. С ним осталось еще четыре человека. К прибытию из Приморского нового рейса из трех телег они должны будут подготовить еще партию груза. Но это случится через пару часов, а пока можно позволить себе отдых. Вишневский подошел к их машине, «УАЗ – 469» и, достав оттуда свою флягу, отпил немного воды. – Ребята, а Захара не пора еще менять? – спросил он у своих товарищей. – Витя уже пошел туда. Несмотря на то, что нападений зверей больше не было, гигантская росомаха была уничтожена и не менее гигантская медведица больше не показывалась, они все-таки выставили пост на самой высокой точке полуострова, в полукилометре от места погрузки. Именно оттуда и спускался сейчас Захар Золотарев – молодой светловолосый парень, которому на момент всемирной катастрофы было всего года два. Из-за характерных инициалов, Захара иногда назвали прозвищем «Тридцать три». – Что нового в мире творится, Захар? Что удалось разглядеть? – спросил Никита, когда тот спустился к ним и присел на бампер «уазика». – Со стороны пролива этот полуостров выглядит еще хуже. Будто там не цунами было, а гигантской бритвой прошлись. – Понятное дело, – хмыкнул пожилой уже Демьян, водитель машины. – Там волна еще в полную силу бушевала. Это до нас она добралась уже ослабленной этим полуостровом, и то делов наделала. – Слушай, Халф, а чего это тральщик наш гоняют по бухте без устали? – спросил Захар. – Ну, так они на северном берегу лагерь для сбора нерестящейся рыбы оборудуют, – устало пожал плечами Никита. – Да я понимаю. Но вчера тральщик туда ходил. Потом сегодня утром. Вон, Лопухов, когда за трубами приехал, сказал, что туда куча народу с оружием погрузилась на рассвете. И с Вилючинска в том числе. Потом я видел, как корабль вернулся и буквально недавно опять ушел. – Опять ушел? И сколько он пробыл дома? – Ну, минут сорок, – пожал плечами Захар. Никита задумчиво посмотрел в сторону Приморского. – Ладно. Там Цой, Гора и Жар. Они знаю, что делают. Ну что, товарищи. Продолжим работу? – Это можно, – кивнул Демьян. – Захар, ты передохни минут пятнадцать и присоединяйся. – Да я и не устал… – Потому и пятнадцать минут тебе даем, – улыбнулся Никита. – Хорошо. – Захар кивнул и уставился в небо. * * * – Гленн сказал, что их корабль возвращается, – произнес Джонсон. – Так, наверняка на нем идет подкрепление, – вздохнул Карл, склонившись над картой. – А что с оружием этого корабля?