– Нет, – тихо отвечает Катя. – А так? – Эльза надавливает на бока. Девушка чуть слышно стонет и мотает головой. – Не ври мне! – сухо говорит женщина. – Не время сейчас из себя героиню строить. Говори, как есть! Сильно болит? – Да, – стонет Катя, – очень, что не так? Эльза, стараясь не подать виду, что она обеспокоена, ласково отвечает: – Всё нормально, Катенька, не волнуйся, так бывает. Согни ноги в коленях. Девушка пытается выполнить приказ, но тело её точно не слушается. – Не могу, сил нет, – шепчет Катя. – Тогда терпи, я ещё немного тебя помучаю. Эльза переворачивает девушку, затем кладёт растопыренную ладонь на её левый бок. – Выдохни, задержи дыхание, а потом вдохни поглубже. Девушка пытается выполнить приказ, но сразу кривится. – Больно! – Надо, милая, надо, – тихо говорит Эльза, – только один раз, послушай меня, так надо. Катя часто дышит, в её глазах стоят слёзы. Наконец девушка решается. Выдыхает, задерживает дыхание секунд на тридцать, а потом резко вдыхает. В ту же секунду под потолок несётся отчаянный крик, а Эльза ощущает, как под её ладонью дёргается что-то огромное, даже для крупного младенца. «Чтоб меня! – мысленно ругается Эльза. – Дело дрянь». Женщина, приговаривая: «Отдохни пока, милая, отдохни, моя хорошая!» – переворачивает девушку на спину. Затем, прикрыв её простынёй, встаёт, отбрасывает баннер и быстрым шагом подходит к Бате. – Ну, что там? – с надеждой спрашивает Колесников. Эльза отводит его в сторону, знаком подзывает Хирурга и так, чтобы Катя не услышала, тихо говорит: – Плохо, очень плохо. Плод… – Эльза задумывается, – он просто невероятного размера, лежит поперёк. Естественным путём ей не родить. Развернуть его я тоже не смогу. Младенец точно растопырился внутри и рвётся наружу. Поэтому ей так больно. – Из-за чего это произошло?! – шёпотом орёт Колесников. – Ведь нормально всё протекало! – Я говорила… тогда… тебе, что чувствую что-то… – Эльза делает паузу, явно подбирая слова, – непонятное… он так быстро вырос! Ведь прошло только шесть месяцев! – Не выводи меня как в тот раз! – заводится Батя. – Говори, что нам делать, ну? – Колесников вопросительно смотрит на Эльзу. – Младенец большой, очень большой. Вот он и развернулся. Он просто внутри неё не помещается. Ему больно, и он причиняет боль матери! Выход только один! – женщина смотрит в глаза Хирургу. – Кесарить? – неуверенно спрашивает Саныч. – А ты чего… боишься? – подначивает Эльза. – Или только когда пальцы, ноги отрезать и раны штопать, у тебя руки не дрожат? – Да пошла ты! – бросает Саныч. – Как ты думаешь провернуть это в наших условиях?! У нас ни спинальной, ни эпидуральной анестезии нет! Под общим делать? Без вентиляции лёгких? А если она… – Так! – рявкает Колесников, перебивая Хирурга. – Говорите, чтобы мне было понятно! Что вы собираетесь делать? Саныч открывает рот, но его опережает Эльза. – Отойдём. Поймав удивлённый взгляд Бати, женщина шёпотом продолжает: – Нельзя чтобы… – Эльза делает паузу, а вместо имени девушки говорит: – она нас услышала. Колесников кивает, и они вместе с Эльзой выходят в коридор. – Ты тоже, – приказывает женщина Хирургу. Троица затворяет дверь в бокс, и Эльза, зачем-то оглядевшись по сторонам, произносит: – Ей не пережить операции. – Кому? Катеньке? – переспрашивает Батя. Эльза кивает. – Ребёнок очень большой, как я и говорила, лежит поперёк, чтобы его вытащить, нам придётся делать не вертикальный, а длинный горизонтальный разрез. Не думаю, что после того, как мы её располосуем, она выживет. Нам бы плод при этом не повредить. – Что? – снова переспрашивает Колесников. – Да очнись ты! – Эльза трясёт Батю за плечо. – Пойми – это не обычная операция! Да, с нашим оборудованием и медикаментами и всем тем барахлом, что вы потом выгребли из госпиталя, мы бы могли её спасти, не будь в ней… – Кого? – неуверенно шепчет Хирург и неожиданно выпаливает: – Мутанта? Слово точно повисает в затхлом воздухе, отдающем смрадом пота и свежей крови. – Что ты сказал? – начинает яриться Батя, сжимая пудовые кулаки. – Да я… тебя… за это собственными руками приду… Эльза останавливает Колесникова, схватившего Саныча за грудки. – Оставь его! – шипит женщина. – Помнишь, пару месяцев назад я говорила об аномальном развитии плода, а вы меня послали и запретили даже заходить к Катюхе. – Вы говорите о моём ребёнке! – грохает Колесников. – О сыне! Я чувствую, знаю это! А вы говорите о них как о куске мяса! Саныч, чего она втирает нам, а? – Батя, часто моргая, смотрит на Хирурга. – Скажи ей! – Вопрос не в том – спасём ли мы мать, а в том – выживет ли ребёнок, да и ребёнок ли… – обречённо говорит Эльза. – Решай, как мы это сделаем. – Заткнись! – орёт Батя. – Мой сын чистый, здоровый, не то что… все эти уроды! – Вот и проверим… – эхом отзывается Эльза. Колесников, покачнувшись, смотрит на Саныча, словно ища поддержки у Хирурга, затем переводит взгляд на Эльзу. – Мы её обезболим, – быстро говорит женщина, – ей не будет больно, проблема лишь в том, что если переборщим, то можем навредить ребёнку. У Кати может начаться кислородное голодание, а это отразится на мозге младенца и функционировании его нервной системы. Поэтому наркоз нужно строго дозировать, чтобы хватило, пока мы будем её резать и вытаскивать ребёнка, а потом… Эльза прерывается, видя безумный взгляд Бати. – А что потом? – дрожащим голосом спрашивает Колесников. – Надо будет решать, что делать с Катей, – не моргнув глазом отвечает Эльза. – Точнее, как её… – Чего? – Хирург замечает, как Батя инстинктивно тянется за оружием. – Ты можешь орать, – тихо говорит Эльза, так, чтобы её не услышала роженица, – можешь избить меня, даже убить, но из всех твоих прихлебателей только я говорю правду. Что бы мы не сделали, Катя умрёт, так, или иначе. Но как это будет – решать тебе. Время идёт. Колесников открывает рот. Хочет что-то сказать, но изо рта вырывается лишь тяжкий стон. Батя обхватывает голову руками и тяжело опускается на пол. – Идём, – Эльза тянет Хирурга за руку, – время не ждёт, пора начинать. Женщина открывает дверь в отделение. – Эльза! – окликает её Батя. Женщина поворачивает голову. – Скажи мне, – продолжает Батя, – когда ты такой стала? Эльза на секунду задумывается, затем отвечает: – Я такой была всегда. Женщина заходит в бокс вместе с Хирургом. Сквозь точно нарочно оставленную щель между дверью и косяком Колесников слышит, как Саныч звякает хирургическими инструментами, а Эльза что-то горячо говорит Кате, которая начинает плакать. – Шшш… – едва слышно раздаётся голос Эльзы, – всё хорошо будет. Больно не будет. Просто поспишь. Ребёночка вытащим и тебя спасём. Только помоги нам. – Обещаешь? – спрашивает, приподнимаясь, девушка. – Да, – точно рубит Эльза, – молчи, лучше силы побереги. Сейчас наркоз дадим и ты ничего не почувствуешь.