– Вайверин; фамилию предпочитаем не называть. Уж поверьте моему опыту, Визл, вернее верняка на ставках еще не бывало. Это даже надежнее, чем вылет Везучего Неудачника. Наверное, в этот момент я чем-то привлек внимание магистра, потому что она глянула на меня и изогнула бровь. – Ваш посетитель так оригинально выглядит, он из каких-то отсталых миров? Говорит ли он на Понятном Языке? Мэтью Грэнвилл уважает леди и не позволит себе их критиковать, но, прежде чем заявлять про отсталые миры, на себя бы посмотрела! Толстенькая, под носом сажа, платье лет двести как вышло из моды, духи отдают тиной! Пока слова возмущения с бульканьем закипали у меня в горле, трактирщик любезно сказал: – Мэтт Грэнвилл, Везучий Неудачник. Мэтью, предложи мисс Вайверин новые пряжки, – кажется, ее не работают. Они вон там. Я сунул руку в нужный ящик и вытянул пряжку – левую черную. Потом левую белую. Когда на тринадцатый раз мне наконец-то попалась парная, Сотпакан задумчиво произнесла: – Все-таки у вас нюх на такие дела, Визл. Если, конечно, я правильно вспомнила число пряжек в наборе. Я обдумаю свою ставку. Мэтью Грэнвилл не ломает голову над непонятными словами, он действует. Поэтому я пыхтел, прилаживая пряжки к туфлям. Старые действительно сломались и не подсказывали, где находятся Бесконечные Ступеньки. А без них сложно добраться куда-нибудь далеко, особенно за пределы Карпетауна. Все это время мисс Вайверин стояла не шелохнувшись, только ее щеки покраснели самым милым образом. Я хотел сказать ей что-нибудь ободряющее и на миг закрыл глаза, чтобы сосредоточиться. А когда снова их открыл, перед моим носом были грязные, рваные башмаки. – Визл, старый пройдоха, неужто ты нанял чистильщика? Новый гость был под стать своей обуви. Пожалуй, она выглядела даже получше. Седые волосы паклей свисали на лицо, по которому шла сетка то ли морщин, то ли трещин грязи. Глаз вообще не было видно. Он был весь увешан пучками кореньев и веток. – Финнр, дружище! Что это у тебя, куст-старьевщик? – Точно. Магистрат разрешил посадить его в городе, завтра укажут места. В дверях столкнулся с этой мымрой Сотпакан, так что дай-ка, Визл, горло смочить. Я с интересом посмотрел на его растение: даже саженец может напрясть из старья гору хороших ниток, а взрослая особь умеет чинить и штопать одежду. Само собой, встречается еще реже пустодревника. Они уселись за парой-тройкой золотых снежков, и я решил найти себе занятие поинтереснее. В трактир уже набилась толпа народу. Боб еле успевал разносить ледяной огонь, влюбленные парочки запускали друг другу по воде сердечки и цветы. Половицы наконец-то настроились и заиграли в унисон, хотя какая-то выдавала не ля, а ля-диез. В углу обыкновенцев освободился столик, и я пошел туда. Было немного непривычно, что приборы не прыгали в руки, а стул надо отставлять самому, но с этим можно смириться. Тем более еда была вполне себе на уровне. Пока я размышлял, что делать дальше, над ухом раздалось робкое покашливание. – Молодой человек, не могли бы вы мне помочь? Навигатор не работает, а мне нужно спланировать дальнейший маршрут. Это был пожилой джентльмен в опрятном костюме. Он то и дело начесывал волосы на лоб, как будто что-то маскировал, но зеленые глаза смотрели из круглых очков вполне дружелюбно. Он развернул на столе странный свиток и принялся объяснять: – Мы вот здесь, на северо-северо-западе, вот центр, а я бы хотел попасть сюда, это юго-восток. Но тогда получается, что мне нужно потратить на путешествие несколько жизней, а это какая-то бессмыслица, ведь и точка А, и точка Б – в пределах Окружья! Уж не знаю, какой умник рисовал его карту, но вышла полная ерунда: например, Близнечные миры оказались в противоположных концах, а Столицу, Эйхилл, вообще намертво пригвоздили к одному месту. Безмирье, вместо того чтобы опоясывать Закружье, расползлось по рисунку большими неровными кусками. И вся карта была в каких-то поперечно-продольных линиях. Наверное, чтоб удобнее было от злости кромсать ножницами. Я встал и быстро сотворил в воздухе схему: – Дело же не в расстоянии! Вы неправильно выбираете точку отсчета. Смотрите, у вас это какая-то звезда. Но центр мира – я, то есть вы. Второе: вот Столица, в ней больше всего магии. Те миры, в которых магов больше, чем обыкновенцев, входят в Окружье. Они связаны между собой, но главное – остаются магическими даже тогда, когда Столица переезжает. Те, в которых меньше магов, больше обыкновенцев, – Закружье. Есть еще Безмирье, но про него никто ничего не знает. Предположительно, магии там нет вовсе. Особый случай – Карпетаун, он весь магический, но между Окружьем и Закружьем, и если его вдруг признают Столицей, это грозит серьезными сдвигами в магическом пространстве. Ну, про Мракотан на ночь говорить не будем… Мэтью Грэнвилл – прекрасный оратор, но иногда жестикулирует слишком оживленно. Вот и сейчас я так увлекся, тыкая пальцем в парящий миражик Карпетауна, что не удержался на ногах. Закружье тут же рухнуло вниз. – Помогите-ка с точкой опоры, а то я тут весь мир переверну, – пропыхтел я, опираясь на стул и с трудом восстанавливая равновесие. – В общем, вам даже поезд не нужен, по Бесконечным Ступенькам пройти минут двадцать. Думаю, хоть вы и старый, но вашей жизни на это вполне хватит. Почему-то он жутко обиделся и ушел. Вот и делай людям добро! Я убрал схему и решил прогуляться, чтобы немного освежиться. Только ноги напрочь отказывались двигаться с места. Пришлось вернуться назад. В каждом углу сотворялись какие-нибудь чудеса. И самым невероятным из них было то, что они были мне совершенно, абсолютно безразличны. Столик, за которым я сидел, был самой обыкновенной деревянной конструкцией, но зато какой интересной! Вот сучок, вот еще один. И еще. А тут след от горячей сковородки. А вот эта ножка сделана из пустодревника. О, эта царапина такая длинная… Когда Боб-Сундук постучал по спине, я понял, что задремал. Несмотря на все уверения в моей свежести и бодрости, он довел меня до комнаты и заставил лечь спать. Я устроился поудобнее и уже начал проваливаться в сон, когда ужасная мысль вышвырнула меня из постели. Приглашение! Карта участника! Где они?! Я за целый день о них даже не вспомнил! Трясущимися руками я перебирал одежду, выворачивал все карманы. Они пропали. Я сел на кровать и закрыл лицо руками. Вдруг мое ухо различило какой-то странный звук. На столике у кровати лежала кособокая коробочка, бережно прикрытая крылышком приглашения. Они дружно посапывали. Первое, что я сказал себе утром: мне нужно заняться одомашниванием. Эта мысль была исключительно удачной, поэтому я повторял ее еще три дня подряд. На всякий случай. Тем более оказалось, что все ужасно рады моей помощи. Стоило мне спуститься вниз и начать, допустим, протирать посуду, как Визл тут же говорил: – Мэтью, друг, с этим мы сами справимся, ты не мог бы сходить проверить, что нового на досках? Надо же чем-то развлекать посетителей! Или вот что: попробовал бы ты одомашнивать, время-то идет. А ты, Боб, собери осколки и закажи новую партию стаканов. Видимо, в трактирном деле новости – самое важное, потому что я бегал их читать каждый час. Визл был прав: «Сироту» зашвыривало в такие дали, что приходилось помучиться, прежде чем найдешь дорогу к Магистрату. Конечно, были доски и поближе, но эта была главной. То, что однажды после трех часов ожидания мне удалось увидеть, как мисс Вайверин заходит внутрь, – просто счастливое совпадение, не более. А одомашнить я успею. Времени полно. Сначала при виде меня все шарахались и тыкали пальцами, но потом привыкли. Все-таки не каждый раз на конкурсе бывает Везучий Неудачник. Иногда кто-нибудь оттаскивал меня в сторону и начинал объяснять, что если я продержусь до третьего тура, а там уступлю нужному человеку, то при Эвребе-коэффициенте 128?1 и поправкой 0,7 при сумме 18300… Что там в итоге получится, я так и не узнал. В этом месте говоривший обычно внимательно смотрел мне в лицо и махал рукой. Конечно, моя неподкупность видна невооруженным глазом! На этот раз у доски было полно народу. Горожане и туристы что-то громко обсуждали. Я протиснулся к доске и провел по ней пальцами. Над ладонью тотчас же появился рот с сердито сжатыми губами. – Слушай, парень, ты уже шестой раз за день приходишь. Я тебе что, попугай, чтоб одно и то же повторять? – проворчал он и монотонно забубнил: – Проклятая Молли замечена в Закружье, но Магистрат призывает не терять бдительности… Гильдия Вышивальщиц готовит новые модели брусчатки и клумб… Только что сообщили: почти все конкурсанты завершили одомашнивание, а Рива Диас и Дэвид МакГрегор получили бонусные баллы… Коэффициент ставки на Везучего Неудачника снова вырос… Последнюю новость он проорал на всю площадь, и ко мне стали оборачиваться. Я с трудом захлопнул болтливый рот и сделал каменное лицо. Все, хватит медлить! Остальные намного меня обогнали. Я приехал в Карпетаун, чтобы бороться за право учиться. А больше всего потому, что выпускник Школы Магии получал особую привилегию – исполнение заветного желания. Мое такое невероятное, что никаким другим способом не сбудется. Вперед, Мэтт, час пробил! Если пробежать пару Ступенек, то можно спрыгнуть на стену как раз неподалеку от моего непокорного дома. Тут мне повезло: со Ступенек как раз сходил Финнр, навьюченный всяческими ветками и палками. Надо шепнуть доске, что в Карпетауне появился свой Зеленый Человек. Еще чуть-чуть, и будем жить в джунглях. Я прыгнул на Ступеньку, пока она не уехала, и дождался вторую. Этот вид перемещений не для нерасторопных: едва ты переступал на следующую ступеньку, предыдущая подныривала и забегала вперед. Путешествовать на двух досках можно далеко, главное, чтоб на развилке ступеньку не угнали. Тогда приходится стоять и дожидаться свободной. Ну и нужно право посещения города, похлопал я по карте участника. Когда Бесконечные Ступеньки пролетали над городской стеной, я соскочил вниз. Страж неодобрительно посмотрел на это, но отвернулся и принялся вылизываться. Почему-то от этого зрелища по коже побежали мурашки. Я шел к тупику Проигравших, 12, и замечал то, чего не видел раньше: узкие переулки, неприятные физиономии в подворотнях. Ковер в этой части города был ужасно старым, почти без вышивки. Правда, прорех и следов штопки тут тоже не было. Еще все время хотелось обернуться и посмотреть, не идет ли кто за мной. А потом вдруг стало тихо-тихо, будто в ушах заложило. И я тоже замер. Вокруг меня сжималось кольцо тишины. Где-то наверху резко скрипнула форточка, и я со всех ног бросился бежать. Я несся, не разбирая дороги, петляя по закоулкам и срезая через проходные дворы. Улицы становились все уже, впереди замаячила городская стена. Мне было страшно. Потому что куда бы я ни бежал, я очень хорошо слышал один звук: стук-стук, стук-стук. Во всех мирах он означал только одно: это клацают кости Той, которая придет за каждым. Впереди показался мой дом. Я бросился к нему в безумной, отчаянной надежде, что он спасет и защитит меня. С разбегу я налетел на дверь и вцепился в ручку. Дверь держалась как влитая. Стук-стук был совсем рядом. Мама, спасите меня кто-нибудь! Вдруг раздался звук падающего тела и самая виртуозная брань, какую я когда-либо слышал. Я отлип от стены и осторожно обернулся. По ковру ползал, собирая свои ветки-палки, старикан Финнр. Возле него торчал большой корень моего дома. – Мэтью, ты всегда так ходишь домой? Я-то хотел попросить показать мне этот ясень изнутри, но чуть не помер, догоняя тебя. Со старыми домами шутки плохи – уверен, что корень он выпустил специально, чтобы я упал! Конечно, эти его ветки-палки и стучали! Я помог Финнру сгрести его добро: – Знаете, именно сейчас я немного занят: как раз выбрался посмотреть, как там другие. Надо быть в курсе дел своих конкурентов. Но в следующий раз обязательно устрою вам экскурсию. Во время этой пламенной речи я подхватил мешки с саженцами и повел старика туда, где, как мне казалось, должен быть центр города. И площадь Баллов. При ходьбе палки пренеприятно постукивали. Но главное, Финнр уже не рвался осмотреть жилище прямо сейчас и все бубнил про коварство одичалого дома. Мэтью Грэнвилл абсолютно уверен: одомашнивание именно то дело, которое лучше удается без посторонних глаз. Глава 4 Незабываемый забывник По пути к площади Баллов я увидел редкое зрелище: превращение дерева в человека. Честно говоря, раньше сталкивался только с обратным процессом – когда меня заставляли танцевать. Финнр останавливался у каждой клумбы и торжественно втыкал в землю прутики или корешки. Такая работа мне даже понравилась, после пережитого страха возня в земле помогала успокоиться и прийти в себя. Но всё на свете имеет конец, даже припасы сумасшедших. Так что довольно скоро старик перестал походить на Бирнамский лес. Скорее на лешего. Или болотника, если учитывать запах. Для очистки совести я аккуратно сложил оставшиеся прутики в пучок и тут же отдернул руку: оказывается, на многих были шипы, и я оцарапал палец. Чтоб остановить кровь, я по привычке сунул его в рот. Выяснилось, руки были измазаны ужасно вкусным соком какого-то саженца с крупными мясистыми листьями. Я собрал все капли с его гладкого синевато-серого ствола и пожалел, что их так мало. Только шипы не дали мне впиться в него зубами. Все-таки облизывать пальцы хоть и вкусно, но нехорошо. Потом приходится вытирать мокрые руки о штаны. Тут я с благодарностью вспомнил Боба, который привел в порядок мой костюм. Если бы не он, меня бы взяли в союз нищих безо всякого вступительного взноса, уверен. Это еще повезло, что кошелек оказался в кармане, а не в чемодане. Визл ни в какую не захотел брать плату за постой, а больше мне и тратить-то было негде, но согласитесь: человек при деньгах и человек без денег имеют разный вес. Поэтому монеты лучше, чем купюры: они тяжелее! Мы прошли по улочке со всякими антикварными лавками, и мне показалось, что в одной из них выставлен комикс с Чарли Пранком. У меня был полный комплект, так что это означало только одно: легендарное первое рукописное издание. Разумеется, неофициальное. То есть абсолютно правдивое. Тут я почувствовал себя до обидного бедным. Такое сокровище наверняка стоило целое состояние! Раньше я мог уговорить свой кошелек заглянуть в родительские бумажники и слегка подправить семейный бюджет, но теперь это невозможно. Я сирота, и надо как-то справляться самому. Сразу вспомнилось, как на первые карманные деньги Бусинка угостила меня Взрывательным мороженым, как Джеймс наябедничал маме, почему пропадают его школьные призы, а у меня появляются новые комиксы… Семья – это те, чьи пакости вспоминаешь потом со слезами на глазах. На щеках что-то зашипело. Это слезы попали на светобуквы, и пошел пар. С ними срочно надо что-то делать. Ни умыться толком, ни к людям выйти, да и спать мешают. Сколько я ни старался, ни одно заклинание, даже самое сложное, не помогло их потушить. Все, чего добился, – это что теперь они мерцали попеременно. Жаль, сирена не появилась, так бы я хоть за службу душевного здоровья мог себя выдать. Финнр не обращал на меня ни малейшего внимания, и я рассудил, что ему вполне достаточно общества корней и травы. Вдруг какой-нибудь куст-старьевщик починит ему одежду. А лучше подарит новую. Я скосил глаза на свежую дырку на колене и подумал, что неплохо было бы проведать какой-нибудь из этих кустиков. Вся моя сменная одежда осталась в чемодане, а чемодан взят в плен диким домом. Дырка на колене оказалась огромной: через нее на меня хлынул целый океан чувств. И обрушил цунами страхов, которые я надежно спрятал в самых глубинах памяти. Вещей нет. Дома нет. Баллов нет. Если я не выполню задание, то стану очень, очень несчастным. И окончательным, безнадежным неудачником. Шесть дней я потратил на то, чтобы спать и бегать по мелким поручениям. Шесть дней, за которые я мог хотя бы попробовать попасть в этот проклятый дом. Нет же, все как всегда! В последнюю минуту пытаюсь справиться с тем, что надо было сделать сразу, не откладывая! Что мешало мне поспрашивать того же Визла, может, есть какой секрет? Порыться в библиотеке? Да хоть измором взять эту хибару! И разве я что-нибудь толком видел в Карпетауне? И что, ну хоть малейшее, я сделал для того, чтобы сбылась моя мечта? Меня накрыло такой волной черного отчаянья, что стало понятно: бесполезно барахтаться и протягивать руку помощи своему самолюбию. Лучше залечь на дно и ждать, когда честная и безжалостная сторона моей натуры выдохнется. Я-то знал, что она нетренированная, надолго ее не хватит. В одном она была права: надо хотя бы попытаться. Я обязан пойти и одомашнить этот наглый сарай. А если он, к проклятой моли, не поддастся, я потребую, чтобы мне дали другое жилье! Это что же получается, всех Везучих Неудачников туда селят, чтобы сразу без шансов оставить? Нет уж, Аманда Дэверелл, могунья, вам придется иметь дело с самим Мэтью Грэнвиллом, не будь я Мэтью Грэнвилл! Отчаянье выдохлось и уступило место решительности. Сейчас не время заниматься лицом, сейчас время думать о том, как его сохранить. Я не хотел терять ни минуты. Быстрее всего Бесконечными Ступеньками, а там уже рукой подать до тупика Проигравших. Я не учел одного: Ступеньки – прекрасный транспорт, но у него есть небольшой недостаток. К сожалению, вы не всегда успеваете увидеть, свободны они или нет. Эти определенно были заняты. Меня осыпало какими-то мелкими камнями и почему-то соленой рыбой. Полноватый господин ползал по ковру в поисках очков. Не могу точно сказать, каков он был из себя, потому что его голову надежно прикрывала газета, из-под которой виднелась связка сушеной воблы. Если бы не газета, господин, без сомнения, заметил бы Ступеньку и обогнул ее. А не летел бы сейчас на четвереньках в непонятном направлении. Тем более что вторая доска подгоняла его сзади. Почему все так? Почему даже серьезные господа в строгих костюмах, воплощение порядка и аккуратности, спотыкаются именно об меня? Черное отчаянье встрепенулось и обрело второе дыхание. Я попытался его отвлечь и взглянул, чем в меня угодили на этот раз. Это были обычные игральные костяшки, стандартный набор. Они выпали из коробки и образовали интересный узор. Я по привычке посчитал дубли. И мне стало не по себе от высшей мудрости. Еще не все потеряно! Мэтью Грэнвилл не сдастся даже после того, как наступит конец! До заката еще далеко, так что дорогу я найти сумею. Быстро сориентировавшись, я разобрался, в какой части города мой дом. Кстати, а почему он не передвигается, как остальные? Ой, я же всего час назад пробовал его одомашнить! Когда в голове сталкиваются две равновеликие мысли, в результате сложения их скоростей происходит взрыв. Так что не стоит удивляться, если кто-то застыл прямо посреди улицы. Сознание просто не выдержало напора и впало в бессознательность. Когда сознание все-таки ко мне вернулось, я обнаружил, что тело не теряло времени и собирало костяшки в коробочку. И что там, куда они упали, на ковре можно различить знак: два полукруга рожками вверх на третьем таком же. Знак был очень старым и потертым, его едва было видно из-под свежей штопки. Я осторожно дотронулся до него пальцем, но ничего не произошло, он не светился, как в прошлый раз. Надо постараться его запомнить, вдруг Визл что-то знает, или еще кто… Вон как раз кто-то идет, можно спросить. Заодно узнать, где тупик Проигравших, 12. А то что-то я снова забыл. Невдалеке показалась невысокая фигура, с ног до головы закутанная в темно-фиолетовый плащ с серебристой отделкой. Капюшон так сильно закрывал лицо, что оставалось только гадать, человек ли это вообще или какая-то иносущность. Она так маскировалась и оглядывалась по сторонам, что становилось совершенно непонятно, чего она хочет больше: спрятаться или привлечь внимание. Фигура подошла к неприметному дому, достала баллончик и что-то размашисто написала на стене. В этот момент знак полыхнул красно-желтым, от него во все стороны разбежались огненные нити; ковер ощутимо тряхнуло, а на Башнях завыли Стражи. Из домов выскакивали люди, возле Бесконечных Ступенек была давка. Пузыри разлетались как сумасшедшие. Из-за толпы я не мог разглядеть, куда подевалась фигура в плаще. Вдруг откуда-то раздался громовой голос, от которого заложило в ушах: