— Нет. Проверяют. — О’кей. Перехожу к светлому дню. Кортекс обогнул машину и достал из багажника здоровенный фонарь с боковой ручкой «Поларион» модели «Абисс», который между собой они называли «Солнышко». Настолько мощный, что он был неприменим в городе; настолько мощный, что мог нейтрализовать человека, просто ослепив его. В два счета Кортекс забрался по боковой лестнице кабины первого грузовика на крышу. И нажал кнопку выключателя. Луч чистого света разогнал тьму и проявил силуэты. Они перелезли через колючку. Их были сотни, лежащих в кюветах по обе стороны автотрассы, — единственный способ спрятаться, с тех пор как город вырубил все лесные насаждения на обочинах. Они были здесь, неподвижные, в десятке метров от полицейских. Кортекс спустился с крыши и подошел к своей машине. — Твою мать, их много. И они повсюду. Если пустим газ, задохнутся все, включая фликов и водителей. — В данной ситуации ключ к успеху — это количество, — уточнил Пассаро к сведению Бастьена. — Сейчас они все полезут в прицепы и спрячутся среди груза. В итоге горстке беженцев, возможно, удастся укрыться от нашего контроля и добраться до таможни парома, на несколько километров дальше. Но там совсем другая история. А в данный момент самое лучшее — это увидеть, какие грузовики они попытаются атаковать. Тогда будем знать, куда стрелять. Где-то в колонне, как крик о помощи, раздался гудок. Потом второй. Бастьен обернулся, старясь хоть что-нибудь разглядеть сквозь заднее стекло, тьму и дождь, а Пассаро уже заряжал в свой «кугуар»[51] гранату со слезоточивым газом. И в этот самый момент они хлынули. Буквально. С обеих сторон автотрассы из кюветов выскочили люди и бросились бежать в разных направлениях. Человеческое цунами обрушилось на грузовики, игнорируя все прочие попадавшиеся на их пути автомобили, будь то полицейские или пожарные. «Ниссан» ББП был мгновенно взят штурмом. Люди лезли на капот, забирались на стеклянную крышу, разбивали зеркала заднего вида; под их тяжестью треснуло ветровое стекло. Выйти невозможно. Чтобы заблокировать колонну и помешать ее продвижению, двое мигрантов прокололи колеса первого тяжеловоза. Железный прут пробил стекло с водительской стороны, фары были вдребезги раздроблены каблуком. Водитель лег в кабине на пол, прикрыв голову руками. Дверца открылась, и его выволокли за ноги, бросили на землю и осыпали градом ударов. Нападение на головную машину позволяло дать время остальным забраться в следующие. Брезент порван, задние двери выбиты, и постепенно грузовики были оккупированы. Когда один из беженцев приблизился, держа в вытянутой руке горящую ветку и готовясь швырнуть ее в кабину первого грузовика, его отбросило ударом пластиковой пули, потом еще одной. Пятью метрами дальше Кортекс перезарядил двумя новыми боеприпасами свой «флэшбол»[52]. Вольф, полоумный пес, стрелой носился слева направо, сбивая с ног все, что не было белым человеком. Нечувствительный к слезоточивому газу, как все собаки, он казался неутомимым и почти счастливым. Столкнувшиеся с таким непривычным множеством нападающих, Пассаро и экипаж роты безопасности не имели иного выбора, кроме как попытаться деблокировать зону. Десятки гранат со слезоточивым газом фейерверком взлетели высоко в небо и упали на этот участок автострады, ставший полем сражения. Вокруг образовалось облако раздражающего газа. Ослепленным, с обожженной носоглоткой, едва не задыхающимся полицейским досталось ровно столько же, сколько беженцам. Когда водитель второго грузовика в колонне увидел, какая участь выпала на долю его собрата, от страха у него помутился рассудок, и он, подобно многим до него, решил форсировать горящее заграждение. Неловко сдав назад, он ударил стоящий за ним автомобиль, переключился на первую скорость, мотор взревел, и он обошел первый неподвижный тяжеловоз. Потом уже ничего было не разобрать. Только ужасающий грохот среди воплей, предупредительных окриков, звона разбитого стекла и завывания двигателей. Вопреки советам Пассаро, Бастьен отказался оставаться в укрытии. Он вышел из машины и в этом аду, где ничего нельзя было различить на расстоянии пяти метров, попытался найти своих. Кортекс почти вслепую выстрелил еще два раза и вновь зарядил «флэшбол». Каждый флик был занят отслеживанием двух десятков мигрантов, так что никто не заметил на полной скорости мчащегося к заграждению полуприцепа, прямо на пути которого находился Кортекс. В тот самый момент, когда грузовик вот-вот мог со всего размаха сбить флика, Бастьен молнией метнулся перед радиатором и сильным ударом оттолкнул Кортекса на автомобиль ББП. С закрытыми глазами и искаженным лицом, всем телом придавив его к дверце, он спиной ощутил мощное дыхание грузовика. Когда опасность миновала, они не успели даже обменяться взглядами и мгновенно сосредоточились на сумасшедшей гонке водителя. Не снижая скорости, тот врезался в костер, который взорвался облаком искр, раскидав во все стороны куски горящего дерева. Железный прут вонзился в переднее колесо, а металлический брус вошел в ось. Отчаянный визг тормозов, прицеп качнулся влево, затем вправо, серьезно накренился — слишком сильно, чтобы выровняться, — и упал на бок, пропахав в земле глубокую борозду, прежде чем завершить свой пробег в кювете. При виде столь впечатляющей аварии все присмирели. В слезоточивом тумане, который с трудом пробивали даже проблесковые маячки, все еще крутилось в пустоте одно горящее колесо тяжеловоза. Царящий вокруг хаос на сегодняшний вечер явно превратит эту трассу в непроезжую. Обстановка стала более спокойной, как бывает в школьном дворе, когда один из играющих детей произносит «Чур-чура!» и война заканчивается. Едва различимые в дыму и тумане силуэты спокойно начали отступать, не пытаясь бежать, а те мигранты, которым удалось спрятаться среди грузов, вылезли из-под брезента и прошли перед бойцами рот безопасности, чтобы присоединиться к своим соотечественникам. Какой-то слегка растерянный мальчишка неловко свалился из грузовика на землю, и неотличимый от других в обмундировании Робокопа флик с осторожностью поднял его. Завтра беженцы снова примутся за свое. А флики будут наготове. Этот бег по кругу длился уже больше года. Из лежащей на боку кабины через ветровое стекло, половина которого рассыпалась по капоту, выбрался водитель. Едва не раздавленный им Кортекс схватил его за воротник и отшвырнул в сторону. Тени мигрантов удалялись, а один юный пакистанец лет пятнадцати оставался возле потерпевшего аварию грузовика, по другую сторону огненного заграждения, как будто что-то делало для него невозможным покинуть это место, и сквозь туман буквально ощупывал глазами задние двери прицепа. Когда шофер оказался в безопасности, Бастьен и Пассаро вскарабкались сзади на прицеп. Если кому-то из мигрантов пришло в голову забраться туда, он, возможно, ранен. Полицейские с трудом проникли внутрь и перелезли через высокие коробки с электромонтажным оборудованием или с тем, что от него осталось после жестокого столкновения. Фонарик Бастьена обшарил тесное пространство и остановился на безжизненном теле. Голова была размозжена тяжелым холодильником. Пассаро и Миллер молча смотрели на тело. Когда несколько минут спустя пожарные извлекли труп, Бастьен встретился взглядом с юным пакистанцем. Увидев тело, подросток рухнул на колени, как будто лишившись сил. Кого он потерял — отца, брата, друга? Бастьен подошел к нему, но тот в испуге вскочил на ноги и бросился догонять последних убегающих мигрантов. По обе стороны автомобилей рот безопасности кое-кого из фликов рвало от слезоточивого газа, а другие пытались облегчить резь в глазах обеззараживающим спреем. Забыв о боли, Бастьен решительно направился к водителю грузовика, сидевшему на земле под наблюдением Кортекса. — Сейчас час тридцать две ночи. Помещаю вас под стражу по обвинению в непредумышленном убийстве и в угрозе жизни другого человека, — сказал он водителю, взглянув на часы. — Кортекс, наденьте на него наручники и грузите в машину. — Слушаюсь, лейтенант. Достаточно низко над ними пролетел вертолет, развеяв наконец пропеллером слезоточивый газ и дым, которые рассеялись концентрическими завитками. Спринтер направил бортовой прожектор на членов своей команды, находящихся в тридцати метрах под ним. — ББП-четыреста, вертолет, для ББП. Все в порядке? Пассаро схватил рацию. — Один труп у… — Он не смог выговорить слово «зомби». — Один погибший мигрант, — ему удалось овладеть собой. Новость была встречена коротким почтительным молчанием, и только ветер, поднятый лопастями вертолета, хлопал оставшимся приоткрытым мешком для трупов. — А у наших? Раненые? — Кортекса чуть не размазало по шоссе, но вовремя подоспел лейтенант. — Тогда спасибо лейтенанту, — заключил Спринтер. * * * Бросив заляпанное кровью и провонявшее слезоточивым газом шмотье в стиральную машину, Пассаро почти полчаса простоял под душем, растирая кожу так сильно, как только мог. Он смывал стыд с таким остервенением, как будто это было пятно. А проходя мимо зеркала в ванной, со стыдом опустил глаза. Он увидел свою повседневную жизнь глазами Миллера, взглядом ребенка, и все его доводы, оправдания и убеждения рухнули. Он прошел по темной и тихой в это ночное время квартире, неслышно лег на кровать поверх одеяла. Эрика спала. На мгновение сквозь раздвинутые ставни комнату осветили автомобильные фары. Он почувствовал ком в горле. Как это часто бывало, попытался справиться с собой. Но на сей раз было слишком много шума и слишком много неистовства. Он тихонько заплакал, и Эрика открыла глаза. Все считали, что Пассаро обладает незыблемой стойкостью, но жена знала его слабые места. Ей было невыносимо видеть мужа плачущим с крепко сжатыми кулаками, как будто он должен держать на своих плечах всю тяжесть мироздания. Она села и обняла его. Своего мужчину. — Я с тобой… Он тоже изо всех сил обхватил ее руками и спрятал лицо у нее на плече. — Под конец жизни придется пересмотреть все, что нам довелось делать, — прошептал он. — И боюсь, тогда я это возненавижу. Эрика закусила губу, чтобы тоже не разрыдаться. 28 Комиссариат Кале Кабинет бригады по борьбе с преступностью Несчастный случай был квалифицирован как непреднамеренное убийство, и дежурный прокурор принял решение, что, пока дело не передано судебной полиции, лейтенант Миллер вполне может начать допросы. Так что в тот вечер Бастьену не суждено было вернуться домой. Водитель оказался англичанином, и, чтобы понять его безумный поступок, потребовалось найти переводчика. Кроме неконтролируемого страха, который водитель испытал при виде того, как линчевали его коллегу, были и другие, теперь представлявшиеся совершенно смехотворными, причины, которые побудили этого человека броситься на полыхающее заграждение. Как Бастьен понял со слов переводчика, за каждого обнаруженного на английской территории мигранта шофер, отвечающий за свой груз, получает штраф в две тысячи евро. К тому же поврежденный груз может быть не принят и платить за него придется транспортной компании. Опасность и жестокость нападений, а также финансовое давление, оказываемое на этих дальнобойщиков, только что привели к гибели человека. Человека, не имевшего ни документов, ни национальности, чье тело окажется в общей могиле, там, куда не ведут обсаженные деревьями кладбищенские аллеи. Когда около семи утра Бастьен приводил в порядок протоколы, в дверном проеме появилась Эрика с кофе в одной руке и пакетом круассанов в другой. — Это уже двенадцатая смерть за год. В том же самом месте. На сорок седьмой развязке. Увидев ее здесь за два часа до заступления на дежурство, Бастьен удивился: — Если только ты не спишь, подложив под голову рацию вместо подушки, хотел бы я знать, почему ты уже в курсе. — Вернувшись, Пассаро рассказал мне, какая выдалась ночка. Повезло Кортексу, он твой должник. Они с Бастьеном как-то естественно перешли на «ты». Миллер с лукавой улыбкой подул на обжигающий кофе. — Сперва журналист Лизьон, теперь Пассаро. Ты и Корваля попробовала? Взгляд его помощницы не оставил никакого сомнения в том, как она восприняла его замечание. — Я не шлюха, Бастьен. Я просто незамужняя женщина. А с Людовиком все серьезно. Но так и быть, я спишу твою грубость на усталость. Он поморщился, поняв, что напрасно допустил бестактность. Вдобавок он осознавал, что в его положении не стоило давать советы по поводу семейной жизни. Появление дежурившего ночью Котена избавило его от тягостных извинений. — Вы знали, что у вас покойник? — Котен, да, я сам четыре часа назад тебе об этом сказал, — удивился Бастьен. — Нет, не твой. Другой. В «Джунглях». Мы получили вызов от роты безопасности, но я не все понял. Они говорят, что надо прибыть с проводником служебной собаки. — С проводником? Это еще что за бред?