Не дожидаясь сквозь долгое молчание ответа, нажала отбой и быстрым шагом направилась в гостиную. Может, и не стоило говорить с Норгхаром в таком тоне, намекая на его некомпетентность, но он сам это начал. Чтобы успокоиться, набрала номер ведущего брачной церемонии и попросила перенести встречу на следующие выходные. Судя по философскому спокойствию, с которым тот воспринял новость, я у него такая не первая и не последняя. Точнее, мы. Теперь оставалось только надеяться, что Лэм с Дрэйком помирятся. А еще ждать. И смотреть пресс-конференцию. Плазменная панель в пентхаусе занимала не то что большую часть стены, по-моему, она стеной и была. Без преувеличения. Вот только я забыла, что понятия не имею, где от нее пульт. Логично предположить, что где-то в районе визора на вмонтированной в стену подставке для накопителей. Вернувшись к дивану, на котором можно было свободно лечь впятером вдоль, поперек и по диагонали, я обнаружила там Эрри. Изящная виари вытянулась во всю длину аккурат посередине. Переднюю лапу выставила так, чтобы в облюбованном мной уголке уместиться не получилось. Ну и ладно, зато осталось удобное местечко с подушками, на котором можно вытянуть ноги. Там и устроилась, включила «Соларс Ван» и вдруг увидела, что от вспотевших рук пошел дымок — подступивший из-за волнения огонь плеснул в ладони. Пришлось быстренько вспоминать методики охлаждения. «Сейчас, когда до пресс-конференции местра Халлорана остаются считаные минуты…» Шлеп. Дернулась, потому что на меня положили… хвост. Такую длинную пушистую метелку длиной с саму Эрри. Тяжеленькую, надо сказать. — А не обнаглели ли вы? Взяла за особо пушистый кончик и сбросила хвост на пол. «Если иртханы способны в любой момент вмешаться в наш разум, в разум любого из нас, — темнокожая ведущая развела руками, — может ли человек чувствовать себя в безопасности?.. Логичный вопрос, который возникает у каждого, вопрос, которым мы задаемся с минуты откровенности Баррета Лодингера…» — «Не будем делать преждевременных выводов, — заметил ее коллега. — Уверен, предстоящая пресс-конференция все прояснит». — «Разумеется. Но все же мы не имеем права молчать и закрывать глаза на…» Коснулась пульта и выключила звук, ток-шоу «Голоса Мэйстона» и знакомые ведущие сейчас не вызывали ничего, кроме глухого раздражения, а слушать про Лодингера не было ни малейшего желания. Покосилась на руку и неожиданно поняла, что отгрызла себе ноготь. Случайно. Дурацкая привычка, от которой я избавилась еще в детстве, вернулась в самый неподходящий момент. А еще внутри стягивалось комом нервное напряжение, заставляя кусать губы. Ладно, лучше губы, чем ногти. Потому что в ближайшие дни выбраться к мастеру маникюра мне не светит. О чем я вообще думаю? Шлеп. Хвост вернулся ко мне на колени, и я покосилась на «спящую» виари. — Эрри, я тебе что, подставка для хвоста? Та подняла голову, окинув меня снисходительным взглядом, однозначно говорящим: «Да», — зевнула и повернулась на бок, оставив хвост там, где он был. Я уже задумалась, не спихнуть ли нахалку на пол (Марр у меня себе такого не позволяет), но заставка, собирающаяся разноцветными геометрическими 3D-фигурами в панораму Мэйстона, заставила забыть о воспитании всяких мелкочешуйчатых. Зал Лаувайс для пресс-конференций даже при всей экстренности был переполнен. Три больших экрана, места для журналистов, среди которых не осталось свободного. Диктор что-то говорила фоном о собравшихся со всей Аронгары коллегах, но я смотрела только на сцену, на которую вышел Рэйнар. Управляемая камера выхватила его крупным планом: жесткий решительный взгляд, резкие скулы. Что он сейчас чувствует? Сейчас, отвечая за всех иртханов. Перед всей Аронгарой. Не отрываясь, смотрела на него, пока ведущий вещал об установленном порядке проведения пресс-конференции. Только когда в зале повисла тишина, Рэйнар подался вперед, сцепив руки на столе. — Прежде чем мы перейдем к вопросам. Ментальное вмешательство, о котором говорил Баррет Лодингер, действительно было. По залу пронесся едва уловимый возглас. Не возглас — скорее волна коллективного вздоха. — Оно не имеет никакого отношения к настоящему состоянию Микаса Лодингера. Вмешательство, которое повлекло за собой повреждение его психики, носило совершенно иной характер и связано с нападением на эссу Ладэ, предпринятым и спланированным в неустановленных целях. Со своей стороны обещаю, что расследование по этому делу проходит под моим непосредственным контролем, его результаты будут обнародованы, а виновные понесут суровое наказание. Я откинулась на диванную подушку и вцепилась в пульт. — Какое именно? — прозвучал первый вопрос от молодой остролицей журналистки. — Невозможность использовать магию до конца жизни. — Вы утверждаете, что вмешательство эссы Ладэ не имеет отношения к психическому состоянию Микаса Лодингера. — Поднялся другой журналист. — Есть медицинские заключения, которые это подтверждают? — Разумеется. Если вам недостаточно моего слова, вы можете их запросить. Молодой человек стушевался, но тут же последовал очередной вопрос от женщины с революционно-короткой стрижкой. — Могут ли последствия ментального вмешательства проявиться позже? — Если оно выполнено грамотно — нет. — Вмешательство эссы Ладэ было выполнено грамотно? Мне захотелось пнуть ее под коленку. Хотя, по сути, она тут ни при чем. Виновата я, которая все это устроила, и Лодингеры — идеальное оружие. Своим поступком я вручила его тому, кто хочет сместить Рэйнара. Так что если кому и надо дать пенделя, то только себе. — Проверкой последствий вмешательства эссы Ладэ занимались лучшие специалисты. В том числе иртханы. О результатах мне докладывали лично. — Почему именно вам? Все было настолько серьезно? — Потому что я являюсь наставником эссы Ладэ. Я отвечаю за ее обучение и последствия всех поступков, которые влечет за собой использование нашей магии. Журналистка опустилась на свое место, на смену ей пришел немолодой мужчина с залысинами. — Эсса Ладэ тоже была наказана? — Да. — То есть она лишена магии до конца жизни? — Нет. У ее наказания был срок. — Какой срок предусмотрен за ментальное вмешательство? — В зависимости от степени тяжести применение силы в отношении человека наказывается лишением магии на срок от месяца до десяти лет. В особых случаях до конца жизни. Поверьте, желающих это испытать найдется немного. — Почему? Что несет в себе лишение магии? — поднялась миловидная девушка с беджем «Зингсприд лайтс». — Помимо невозможности управлять драконами, это наказание весьма тяжелое психологически. Мы рождаемся, наделенные магией. Представьте человека, лишенного возможности говорить, видеть или самостоятельно передвигаться. Примерно то же чувствует лишенный магии иртхан. — На какое время эсса Ладэ была лишена магии? — Две недели. — Две недели? — Следующий вопрос от мужчины в очках. — Две недели лишения магии за вмешательство в психику подростка? При минимуме в месяц? — Вы сейчас подвергаете сомнениям мою оценку степени тяжести поступка эссы Ладэ? В гостиной ощутимо похолодало, а в зале воцарилась такая тишина, что было слышно едва уловимое порхание портативной камеры. Журналист как-то резко сел. — В нашем мире неоправданное вмешательство в сознание человека считается серьезным преступлением и пресекается достаточно строго даже при учете смягчающих обстоятельств. Предупреждая дальнейшее обсуждение этой темы, скажу, что наказание эссы Ладэ было смягчено за то, что она спасла жизнь ребенку. — Или потому, что она у вас на особом положении? Глаза Рэйнара потемнели, но поднявшаяся темнокожая журналистка из Балт-Лар-Сити с вызовом посмотрела на него. — Вы же не станете отрицать, что в случае с эссой Ладэ затронуты ваши личные интересы? — Мои личные интересы не имеют никакого отношения к случившемуся. Любой иртхан или иртханесса будут отвечать за подобное по всей строгости закона. Впредь попрошу собравшихся не отклоняться от темы. Вопросы сыпались один за другим, а я не сводила взгляда с лица Рэйнара. Сосредоточенного, собранного, такого родного. И такого безумно далекого. Выдохнула, когда пресс-конференция закончилась, а Рэйнар в сопровождении Норгхара покинул зал. Свет приглушили, и пошла заставка. Я чувствовала себя как долька лици под прессом. Сбросила хвост Эрри и пошла попить воды, потому что в ушах подозрительно шумело. Вода обнаружилась в графине, я уселась на высокий стул и, глядя в одну точку, принялась вертеть стакан на одном месте. Случись Норгхару упустить снимки с Гроу, это вылезло бы в ближайшие часы после завершения пресс-конференции. Девица, которая едва держится на ногах, выползающая из клуба в обнимку с мужчиной… скорее, даже не в обнимку, а взасоску. Ученица правящего. Певица из Ландстор-Холла с особой благодарностью, сюда же информацию об Арилин до кучи. Класс! Повозила по столу мобильный, посмотрела на часы. Желание набрать номер Рэйнара останавливала вероятность снова нарваться на Норгхара и здравый смысл. Даже если он освободился, вряд ли ему сейчас до меня. Я походила по квартире. Попыталась читать книгу. Сначала про себя, потом вслух с выражением. Потом без выражения для тренировки ментальной магии. Когда начала спотыкаться на словах, решила, что лучше это дело отложить и поднялась в ванную. Из зеркала на меня смотрела бледная и слегка растрепанная девица с лихорадочно блестевшими глазами и губами, как после страстных поцелуев (за время пресс-конференции я их сжевала основательно). А потом ноги сами принесли меня в спальню к Рэйнару. Туда, где мы впервые были близки. Туда, где наши огни сливались воедино, где мы впервые стали единым целым, где все начиналось… Где начались мы. Присела на краешек кровати, откинула покрывало и медленно опустилась на подушку, хранящую его запах — горьковато-ореховый, резкий, сильный, как его пламя. Яростный, как он сам.