Я обернулась и зарычала, и остальные присоединились ко мне. — Артомелла, Аррингсхан. Мне нужна Артомелла. — Ты рехнулся? — Мне нужна Артомелла в исполнении Шайны Анж. Найдите запись. Срочно. По спутнику передайте! Слишком много суеты. Слишком много непонятного. Клубок чувств в этих огнях-голосах был такой запутанный, что я с трудом могла справиться с их многоцветьем. Тепло и уверенность. Холод и ярость. Снова тепло… Примирение. Холод, холод, холод. Слишком много угрозы и враждебности. Я выдохнула огонь — пока еще в воздух, и шагнула вперед, угрожающе распластав крылья. К сильному огню, по-прежнему стоявшему рядом. Уходите! Убирайтесь! Вы несете только зло и несчастье. Наша общая скорбь кружила над пустошью, но даже она не могла унять боль. Рвущая сердце боль не давала покоя. Я не могла ему помочь. Не смогла защитить, и теперь он уходит. Прочь от меня. От всех нас. — Леона. Слушай. Огонь пригнулся к земле, а потом в пыли вспыхнула искра. Он отступил, и сквозь искру плеснул голос. Крик или плач. Зов, которому было невозможно противиться. Он уводил за собой, притягивал, заставлял забыть об опасности. Голос… Зовущий. Родной. Мой голос плачет в небе… а сердце рвется болью Последние минуты… и мир, покрытый смолью. Я рыкнула и испуганно попятилась. Слишком много чувств будил этот голос. Года, что время сплавит… растянутся в мгновенья. Люби и будь любимым… а я прошу прощенья… За то, что в этом мире… тебя я оставляю… Перед глазами потемнело, стало нечем дышать. Я забила хвостом, пригнулась к земле, но слова уже хлынули в сознание потоком. Слова? Которые я понимала? Тот же голос, зовущий за собой, только песня была другая. Спит давно город наш, Только мы и не спим. Пусть пока двое нас, Но мы с тобой не грустим. Скоро год, как вместе мы Будем с тобой, родная. Лучший год в жизни моей, Это я точно знаю. Гаснет свет в окнах дома, Который из нашего виден… Спи спокойно, мой огонек, Никто тебя не обидит. Быстро промчится время, и мы Сможем позвать друзей… Самых лучших на день рожденья К маленькой дочке моей. Тело горело огнем, словно я упала в костер, но еще сильнее пылало сердце. Вокруг полыхала рыжая дымка, слезы впитывались в раскаленный воздух и с шипением таяли, я кричала в голос насколько хватало сил. Кричала так, что не хватало дыхания, падая из огня в холод. В дикий, леденящий холод, в холод и темноту. Которые неожиданно отступили от прикосновения чего-то к пылающей коже, с губ сорвался болезненный стон. — Тихо, тихо, — раздался чей-то голос совсем рядом. — Тихо. Все будет хорошо. Порыв ветра скользнул по щекам колючей ладонью, я с трудом раскрыла глаза, в которые словно жидкого пламени плеснули. Вэйлар осторожно прижимал меня к себе, закутав в свое пальто, и куда-то нес. Вэйлар? Память разрезал бьющий в Рэйнара лазерный луч и меркнувший во взгляде дракона свет. — Нет! — закричала я. — Нет, нет, нет! Широко распахнула глаза и забилась в тисках-объятиях насколько хватало сил. — Пусти! — С губ срывались хрипы. — Пусти меня к нему! Отпусти! — Леона. — Он остановился и внимательно посмотрел на меня. Лицо его расплывалось, как в дыму или тумане: крупные черты, удивительно теплый взгляд. — Он жив. С ним все будет в порядке. Клянусь памятью нашего отца. Сквозь счастье «он жив» и обещание «с ним все будет в порядке» с трудом пробился смысл его последних слов. Воздуха по-прежнему не хватало, поэтому я судорожно вздохнула. И рухнула в темноту. ГЛАВА 16 Уютное тепло, в котором так приятно согреваться, окутывало невесомым покрывалом. К нему я тянулась всем сердцем и всем существом. Падала в него и улыбалась, потому что нельзя иначе, когда настолько тепло.