Разумеется, внутри я вся кипела. Обед, значит? Вот такой обед он решил мне устроить? Ох, как только увижу этого Орешина, скормлю ему этот корм до последней крошки! Какая смешная шутка, ха-ха! Хотя другой ожидать и не стоило, учитывая историю болезни этого шутника! Я открыла мессенджер и увидела там новую точку. Руки злобно сжались на пакете с кормом. Я подхватила его поудобнее и отправилась дальше. В этот раз карта привела меня к небольшому рынку, пока еще сонному. Но между рядами уже сновали туристы и пахло пряным глинтвейном. Запах, к слову, разительно отличался от нашего вчерашнего варева… я потопталась на месте, пытаясь совладать с картой. Кажется, мне нужен соседний ряд. Остановилась я прямехонько возле лавочки со всякими костями и копытами для собак! На продавца взглянула свирепо, да так, что он аж подскочил на месте. — А, вы та самая Александра, — закивал он с улыбкой. — Тогда держите! Пакет костей. Возможно, даже по адресу — я уже рычала от злости! Я убью Антона Орешина! Глава 15 До следующей точки я добиралась агрессивным шагом. Пакеты с собачьими лакомствами сжимала тоже агрессивно, думая о том, как скормлю все это Антону Орешину. Я даже представляла его извечную ухмылочку — разыграл, так разыграл! Шутник хренов. И я тоже хороша — нагулялась, значит, надышалась свежим горным воздухом, и забылась совсем! Вообразила, что у нас с Орешиным будет свидание. Настоящее, всамделишное, а не те мутные встречи в компании Зои. Все ведь открылось, теперь можно общаться нормально… ага, как же! Геолокация на карте оказалась стоянкой такси — кровопролитие опять откладывалось. Ко мне подбежал мужчина со смешными пушистыми усами, уточнил, Александра ли я, и сообщил, что давно уже ждет. — Только часть пути ножками придется, увы, — сообщил он. — Дороги только на центральных улицах расчистили, а за городом повезет, если дня через три что-нибудь сообразят. Может, только кто из местных озаботится… но там красиво очень, вдоль речки пойдешь — залюбуешься! — заверил водитель. — И куда я пойду? Мужчина покосился на меня и хитро улыбнулся: — А этого меня просили не говорить. Я тоже улыбнулась, решив «забыть», что у меня с собой телефон, а там есть карта, с которой не надо быть Шерлоком Холмсом, чтобы вычислить пункт назначения. Не так много локаций за городом, чтобы в них запутаться, а у меня, ко всему прочему, есть два мешка подсказок. Сидя в теплой машине, я расслабилась и немного пришла в себя, первая злость из-за собачьего корма прошла и теперь казалась даже глупой. Просто когда в истории замешан Антон Орешин, у меня плывет рассудок. С ним то я чувствую подвох, то злюсь, то смеюсь как сумасшедшая, то злюсь еще больше, то теряюсь и путаюсь в словах. Слишком много всего и сразу. И все из-за Антона Орешина! Водитель высадил меня и указал на тонкую тропинку, она и правда вилась вдоль реки. Здесь уже не было привычных дорог и набережных, река бурлила среди снега и я, признаться, залюбовалась этой картиной. Позади белели горы, и теперь их не заслонял собой город или подъемники. И лишь вдалеке виднелись какие-то строения, смутно напоминающие ферму. Пока я брела по тропинке, волоча собачий корм (когда ярость моя поутихла, в ноше почувствовался вес), от фермы отделилась одинокая темная фигура и побежала в мою сторону. По мере приближения я поняла, что фигура вовсе не темная, а очень даже цветастая. В общем, куртку Орешина я узнала издалека. Он подбежал ко мне и выхватил из рук пакеты: — Прости, — пытаясь восстановить дыхание и по-дурацки улыбаясь, сказал он. — Я только сейчас подумал, что тут идти далеко, ты с грузом, а я дурак… в общем, идем. Тропа была узкой, рядом идти по такой невозможно, но Орешин пытался — пока я двигалась по утрамбованной чьими-то ногами траектории, Антон рядом прыгал в снегу, проваливаясь то по колено, то и вовсе по пояс. Смотрелось это ужасно комично. Даже если бы я на него злилась, то давно бы простила. А я уже и не злилась. — Ты же не голодная? — спросил вдруг Антон. — Значит, собачий корм все-таки для меня? — Он для собак, — рассмеялся Орешин и перехватил пакеты поудобнее: — Погоди: надеюсь, ты не обделила бедных голодных песиков? — Держалась из последних сил. Антон мне улыбнулся, перепрыгнул через очередной сугроб и сказал: — По-дурацки все получилось. Прости, что не встретил — не успел. В моей голове все сложилось идеально, но погодные условия подкачали. Пока я бежал до фермы и обо всем договаривался, ты успела приехать. — Все отлично получилось — половину дороги я думала, что корм для меня. — Что⁈ — Разве не в этом была задумка? — Нет, — давясь смехом, ответил он. Посмотрел на меня и повторил: — Нет! Но теперь я немного жалею, что не додумался до этого. Это же гениально! И заслуженно, — он снял перчатку и продемонстрировал синий маникюр. Вне помещения он выглядел еще более жутким, лак аж светился на фоне снежной белизны. На ферме, несмотря на ее труднодоступность, было людно. Все местные собакены оказались одной породы — хаски, и радовались вниманию едва ли не больше, чем пришедшие посмотреть на них дети. Множество ярко-голубых глаз и пушистых хвостов слились в одно пятно безграничного счастья. Собаки купались в снегу, а мы вместе с ними. И все это на фоне молчаливых, но таких суровых гор — наверное, из-за них мне все время казалось, что я попала в сказку и все происходящее нереально. Нельзя улыбаться и смеяться так много. А лучший в жизни день не может случиться вот так, после полного провала и снежной бури, но… он случился. Уходили мы с Антоном с сожалением, но держась за руки. Как-то само собой это вышло. Вечерело, о такси до города не было и речи — спрос зашкаливал, а время ожидания обещалось такое, что глазам не верилось. Мы решили пройтись пешком — всего-то час пути. Снег, еще вчера падающий с неба стеной, теперь кружил мягкими морозными хлопьями. Мы с Антоном почти не разговаривали — оба устали, а еще… нам было хорошо молчать. Я хотела, чтобы час пути растянулся в два, три… и так до самого Нового Года! Хотя мы и так провели вместе много часов. Где-то по пути нам попался ларек с глинтвейном. Почему-то вспомнился вчерашний вечер и то, как жарко было ночью спать. Я залилась краской из-за этих воспоминаний — весь день мне удавалось на них не концентрироваться, но теперь, вечером… вечером всегда все иначе. Мыслей больше, чувства острее, воспоминания ярче… например, я вспомнила, как легко Антон сказал такое, казалось бы, трудное: «Ты мне нравишься!». — Значит, я тебе нравлюсь? — спросила я тихо. — Конечно, — ответил он слишком быстро. Я думала, хоть секунду подумает… — Почему тогда ты не написал мне? Не сказал раньше? — Сомневался, что тебе это надо. — В каком смысле? — я посмотрела на Антона и тут же смущенно отвела взгляд — ну что за привычка у него такая, смотреть и ухмыляться⁈ — В таком, что я никогда не скрывал своего отношения — даже песню про тебя спел! Все было понятно и очевидно. А ты проигнорировала… что тоже понятный знак. Не преследовать же тебя, я понимаю намеки. — Песню⁈ Это когда ты сообщил, что я «не женщина, а беда»⁈ Речь про ту песню? — между прочим, это было ужасно оскорбительно! Зоя и девчонки еще неделю надо мной посмеивались и, конечно, «Саша-беда» дошло и до остальных знакомых и одногруппников. И теперь кличка прицепилась ко мне намертво, ведь болтовню Орешина в подкасте слушают многие. — Ну да. Все же понятно. — Понятно, что я беда и со мной ты «ни за что, никогда»⁈ — Это же мем, — пояснил он. — Все его знают. Но я уже понял, что ты нет, вот и прицепилась к этой беде… могу пояснить: дальше там поется что-то вроде: «Я в другую уже никогда не влюблюсь…». Теперь стало понятнее? — он лукаво улыбнулся и, кажется, опять ничуть не смущался от своих признаний. — Дурак ты, Орешин, — прошептала я в ответ. — Дурак я, а пятилетнему ребенку подножку сегодня подставила ты! — Да это было случайно! Рядом суетились хаски, я не заметила… — Ладно, еще вариант: дурак я, а собиралась обедать собачьим кормом ты! — Я не собиралась! — рявкнула я. — Но так подумала, потому что ты — невыносимый гад и вечно меня подкалываешь! Даже прямо сейчас! Разве удивительно, что я так подумала? Да я… ты просто флиртовать не умеешь нормально — вот! Ты как тот пес — Тор — который сегодня таранил всех, кто ему нравился! Вот и ты… — Тараню тебя? — разумеется, в глазах Орешина плясали черти. — Мне нравится твоя аналогия, но при парнях лучше выбирай другие выражения, а то они до следующего года тебя в покое не оставят и заморят шутками. Мы как раз добрались до дома. В окнах призывно горел свет и мелькали гирлянды. Сквозь кухонное окно можно было разглядеть тени, кажется, кто-то суетился у плиты. Не сговариваясь, мы с Орешиным бросились к крыльцу — оба ужасно проголодались за день и вспомнили об этом только сейчас. Ну я так точно. ЭПИЛОГ Антон Новый Год было решено отмечать на центральной площади. Там обещались салюты, Кир подхватил шампанское… в общем, явились во всеоружии. Всю дорогу я пытался ухватить Сашку за руку, но она ускользала — стеснялась моих друзей, дурочка. Они уже давно все знали. Потому что раньше я не болтал о девчонках в подкастах — глупо это. Зачем, кому это интересно? А тут само вырвалось, причем совершенно бесконтрольно — видимо, меня распирало от желания поделиться счастьем. Мозг отключился и спел ту дурацкую песню, как и до этого он периодически отключался и выдавал что-нибудь эдакое. Бывает. Со мной — так постоянно! С Сашей у нас не сложилось сразу, но теперь обязательно. Это я понял еще в самолете, едва увидев ее кучерявую макушку. Что это, если не знак? Еще и снегопад… кажется, кто-то там, наверху, очень даже за вторые шансы. — Эй, Мороз-красный нос, — я наконец ухватил ее за руку и притянул к себе — в толпе это было проще простого. Она посмотрела на меня, смущенно опустив ресницы и улыбаясь так, что руки зачесались опять все испортить. Например, сообщить ей, что на носу у нее пятно от кетчупа. Кто выходит из дома, не посмотрев в зеркало? Лишь одна девчонка на планете, без сомнений. Но я сдержался и прижал ее к себе ближе, пока толпа на площади весело отсчитывала время до Нового Года и запуска салютов. Саша положила руки на мою грудь и, кажется, засмущалась еще больше. Еще щеки стали алыми, как и измазанный кетчупом нос. — Шесть, пять, четыре… — Как Новый Год встретишь, так его и проведешь, — напомнил я, наклоняясь к ней ближе. Она быстро облизнула губы и взволнованно затаила дыхание. Я и сам почти дышать перестал, но… мозг опять отключился, да.