— Ты ищи корицу, а я мед. Я оглядела маленькую кухоньку с тремя шкафами и засмеялась: — По-твоему, тут супермаркет? Или сумочка Гермионы? Максимум, что мы найдем — это соль и сахар, оставленные предыдущими жильцами! Уверена, на самом деле ты не видел ни корицы, ни меда, а все придумал, чтобы заманить меня вкуснейшим глинтвейном, и в итоге подсунуть просто нагретое вино! Орешин как раз успел залезть на табуретку и открыть верхний ящик, но мой комментарий вынудил его обернуться. Он посмотрел на меня со всей строгостью, потом изобразил в руке волшебную палочку и направил ее на меня: — Империус — ищи корицу! — Что⁈ Но так нельзя! — смеясь, возмутилась я. — Почему? Я из Слизерина, мне все можно. — Ага, из Слизерина он! Мечтай, магл! Надо говорить Империо, это база! — Спасибо, — сохраняя серьезность, сказал Антон и вновь поднял на меня воображаемую палочку: — Империо — ищу корицу! Ох, черт! Ищи корицу, ищи! — уже давясь смехом, поправился он. Чтобы не свалиться со стула, ему пришлось облокотиться о стену — повезло, что тут все стены в максимальной близости и буквально негде развернуться. Отсмеявшись, он взмолился: — Замнем мой позор? — и Орешин не был бы собой, не обнаглев в тот же миг: — Что насчет непреложного обета? Ты должна будешь молчать о произошедшем под страхом мгновенной смерти! — Согласна только на обед! Это была шутка, но Антон вдруг ответил: — Договорились. Завтра? — Что завтра? — Обед. Сходим куда-нибудь? — Я не… не знаю. У вас планы, а я буду пытаться забраться наверх. Забыл? Я не ваш «мужик», хотя Кир считает иначе. И приехала сюда тоже не с вами. Родители меня ждут и волнуются. — Помню, что ты приехала без вещей, а остальное уже забыл, — он покопался в полках и спрыгнул на пол, держа в руке баночку предположительно с медом. Понюхав содержимое, пожал плечами и предложил: — Рискнем? Если что — ты пьешь глинтвейн первая, а я наблюдаю. Выживешь — значит, и мне можно! Я засмеялась и спросила: — Почему я первая? Кто такое решил? — Банальный вопрос выживания. Смотри: мы в горах, в снегу, в апокалипсисе. Сила всегда пригодится, а ты такой мелкий мужичок, что на тебе только и можно приготовленное испытывать! В условиях настоящего апокалипсиса это были бы жареные крысы, но у нас это всего-то странный мед из столетнего шкафа! — Орешин со смехом увернулся от моего удара и пожал плечами: — Что? Ты сама вспомнила эту историю с «мужиком»! Я и забыл, как это было смешно! А теперь вперед, на поиски корицы! Корицу я так и не нашла, зато обнаружила пакетик с десятком гвоздичных… гвоздей? Антон усадил меня за стол, а сам занял место у плитки, помешивал вино и закидывал ингредиенты, изображая из себя опытного зельевара. Получалось у него артистично, я икала от смеха и едва успевала вставлять комментарии, а еще отнимать очки у Слизерина… — Ты еще хуже Дамблдора! — пожурил меня Антон и изобразил чужим голосом: — Гарричек, ты должен победить, поэтому держи миллион очков! А Слизерин мы кинем, ха-ха-ха! — Просто добро всегда побеждает — неужели неясно⁈ — Ясно, что это полное кидалово! Честно признаться, до той самой переписки с Антоном я не интересовалась фильмами о Гарри Поттере, мне все время казалось, что они старые и существуют для малышни или мемов. Но Антон убедил меня (а точнее, Зою!) посмотреть, и я окунулась в этот мир с головой. Зоя считала, что у Орешина детство в одном месте играет и в основном недоумевала со всего, что мы друг другу писали. А для меня это был глоток свежего воздуха, ведь будем честны: как правило, большинство этих флирт-переписок навевают скуку, а рассказывать в сотый раз, как у меня дела и чем занималась днем — смерти подобно. Или выслушивать нытье про сложную жизнь — сколько раз я это делала за свои жалкие девятнадцать лет! Почему-то некоторые парни считают это лучшим флиртом — ныть без конца. А по мне рассуждать о дурацких зельях куда интереснее — это забавно, ни к чему не обязывает и сразу понятно, подходит ли тебе юмор собеседника. И тогда мне казалось, что мы с Орешиным на одной чокнутой волне, просто два сапога пара. Но вот один ботинок оказался слегка… жестким и как будто от другой пары. Антон сообщил о готовности глинтвейна, мы переместились в гостиную, сели на диван напротив друг друга. Из света были лишь новогодние огни, развешенные над полками, они отражались в глазах Антона разными цветами. Он смотрел на меня с хитрой усмешкой, как и всегда. Под его взглядом я сделала несколько глотков и кашлянула: — Кажется, мы перестарались с гвоздикой, но пить можно. — Подождем несколько минут — вдруг не выживаешь? — Могу сказать, что в таком случае и ты не проживешь долго: за тобой придет моя мама. И ни один снегопад ей в этом не помешает, — хмыкнула я, припомнив, как мама писала мне до ночи, требуя паспорта всех парней. Каким-то чудом (новогодним, не иначе) мне удалось увильнуть от этого требования. — Я не боюсь сильных женщин, — важно ответил Орешин, но глинтвейн все же отпил. И тоже закашлялся: — И правда, одна гвоздика! А я еще думал, что мало положил… всего-то десять штук! Впрочем, следующие глотки дались уже лучше, гвоздика перестала пробивать на кашель и слезы. Мне стало тепло и хорошо, я почувствовала, как загорелись щеки. Хорошо, что я успела закрутить непослушные кудри на затылке, иначе было бы совсем жарко. Орешин сходил в свою морозно-снежную комнату, принес планшет и включил… что бы вы думали? Первую часть того самого «Гарри Поттера»! Мы смотрели, смеясь и комментируя бестолковость Гарри, а еще медленно пили глинтвейн. На моменте, когда Хагрид тащил в школу елку, у меня начали слипаться глаза — разморило после долгого, полного приключений дня, я подтянула к себе ноги и свернулась на месте калачиком. — Ты смотри, если хочешь, а я тут немного глаза прикрою… — пробормотала я и некоторое время прислушивалась к происходящему — играла та самая атмосферная музыка, создающая новогоднее настроение даже летом, и я улыбалась сквозь сон. Все же день выдался совсем неплохим, а закончился еще лучше. Мне было тепло и хорошо, словно меня кто-то бережно, но крепко обнимал во сне. Глава 13 — Может, хотя бы усы ей подрисуем? — это странно, но проснулась я именно от этой фразы, произнесенной шепотом. Резко распахнула глаза и увидела… как надо мной склонились все соседи разом! Я вскрикнула от неожиданности, резко приняла сидячее положение и ударила Рому Щербакова лбом. От удара он отшатнулся назад, задел журнальный столик и свалился на пол, неудачно подставив подножку еще и Киру. — Теперь понятно, почему ты «беда», — прокомментировал уцелевший в этом боулинге Мишин. В сонной еще голове пронеслись события дня вчерашнего, я перевела дыхание и немного расслабилась. Но потом опять напряглась, увидев, что рядом со мной… спит Антон Орешин! И спит так близко, что… в общем, очень близко. Я вдруг вспомнила, что ночью мне было ужасно жарко — теперь понятно, почему! Щербаков потер ушибленный лоб и сказал: — Между прочим, я вчера тоже не спал. Но лежал на месте как послушный мальчик, чтобы вашу романтику не нарушать. И за это меня по лбу? — Не за это — вы мне усы подрисовать хотели! — это хотелось выкрикнуть, но по примеру остальных я шептала, чтобы не разбудить Антона. Он так и не проснулся, а сопел себе, обнимая подушку. И такое чувство, что даже сопел он с этой своей хитренькой улыбочкой… или мне так показалось. Я не разглядывала. Не при остальных же парнях и не в момент, когда от неловкости впору умереть. — И за это сразу драться? — Почему мне, а не Орешину⁈ — Это не так смешно, — захихикали парни. — Что ему усы? Он уже раз сто с ними просыпался, и в последние разы молча шел смывать макияж. Интереса никакого. — Тогда накрасьте ему ногти, — фыркнула я, — хоть какая-то новинка! — Ого! Классная идея! А у тебя есть, чем? Ну этот, как его… гель. Как ни странно, у меня и правда был с собой лак для ногтей в косметичке. Вот так: полетела без зубной пасты, зато с готовностью намазать ногти синим цветом. О лаке я рассказала — как говорится, чужая дурь заразительна. Мне было приказано оставаться на месте и не двигаться, чтобы Антон вдруг не проснулся, хотя, как по мне, раз он не проснулся от падения Щербакова на стол и наших долгих диалогов, то его и пушечный выстрел не разбудит. Кстати, пушку ночью я слышала — так в горах лавины сбивают. Парни притащили косметичку, я даровала им лак, все больше и больше заражаясь этим безумием. Удивительно, но теперь я в первых рядах хихикала, вытаскивая руку Орешина из-под подушки и аккуратно раскладывая пальцы. Маникюром занимался Женя, высунув от усердия язык. И скажу я так: девочки, не записывайтесь к нему на ноготочки никогда! У Орешина все пальцы были синими, словно он их в чернила макнул. — Классный у тебя лак, — похвалил Щербаков, напряженно наблюдая за процессом. — Такой уродливый цвет — просто отпад! — Ну спасибо. Так как Орешин упорно продолжал спать (я даже забеспокоилась — он вообще жив?), за руками и маникюром последовали ноги и педикюр. Кир притащил с кухни пластиковый поднос и начал махать им над ногами Антона как опахалом. Еще ни разу в жизни мое утро не начиналось вот так. Видимо, ветер в ногах стал последней каплей, ведь Антон вдруг пошевелился. Мы застыли, глядя друг на друга, после чего парни засуетились, скрывая следы преступления, а затем и вовсе разбежались по комнатам, оставив меня в гостиной наедине с наманикюренным потерпевшим. Который как раз открыл глаза и выдал: — Теперь понятно, отчего я всю ночь задыхался — все твои волосы виноваты! — Жаль, что не задохнулся, — ответила я, уже не чувствуя вины за утренний «маникюр». — Тебя вообще здесь быть не должно! — Уснул, с кем не бывает, — улыбнулся он, зевнул и оглянулся на закрытые комнаты парней: — Все равно все еще спят, так что не волнуйся — никто не подумает лишнего и не станет доставать тебя пошлыми шутками. Ага, спят они! Как же! Пока Орешин вставал и потягивался, до меня дошло, как же сильно я лоханулась. Жуткий синий лак — мой, тут без вариантов, в гостиной рядом тоже всю ночь спала я. А значит, кто станет главным подозреваемым? Уж не поэтому ли парни так активно разбежались по комнатам, не желая светить над пробудившимся физиономиями? Да меня наглым образом подставили! — Так что насчет обеда? Ты вчера так и не ответила, — сказал вдруг Антон. Теперь он стоял возле дивана и взирал на меня сверху. А мой взгляд против воли падал на его синие пальцы — странно, что он до сих пор не узрел это безобразие и меня не покарал. А как отвести от себя подозрения, не указав на настоящих преступников, я не знала. Но и сдавать парней не собиралась. — Обед? Какой обед? — Вчера я пригласил тебя на обед. Это такой прием пищи, — он сложил руки на груди, отвлекая еще больше. Все мои силы уходили на сохранение нейтрального выражения лица, о самом разговоре думалось в последнюю очередь. — Точно. Обед. — Ты еще спишь или все же проснулась и ответишь?