– А я испугалась, когда вы пропали. Ночью вы отказались покидать библиотеку, а наутро вас ни в комнате, ни внизу не было. Лакей сказал, входная оказалась не заперта, а хозяйка исчезла. Как хорошо, что вы снова дома, особенно сегодня, когда милорд вернулся. – Вернулся? – меня хватало только на краткие замечания и уж никак не на эмоции. – Он, похоже, тоже нездоров, – решила пояснить служанка, хотя я не уточняла о состоянии императорского кузена, – но доктора велел не вызывать и слугу отослал, приказал не беспокоить. – Понятно, – слова о здоровье Кериаса не вызвали волнения или тревоги, сейчас меня заботила в первую очередь собственная слабость, а значит требовалось поесть и еще отдохнуть, чтобы восстановить вытянутые гранями силы. Ближе к вечеру самочувствие улучшилось ровно настолько, чтобы я со спокойной душой могла еще раз проверить, все ли необходимое сложила в сумку, а затем отправилась в комнату теперь уже бывшего «любовника» сообщить о своем решении. На улице снова сгущался сумрак, очевидно, я постепенно привыкала к ночному образу жизни, поскольку после всех происшествий каждый новый день уходил на то, чтобы просто выспаться. В просторной спальне царила тишина, а сам дознаватель обнаружился на кровати и крепко спал. Он лежал на животе, голова повернута в сторону двери, одна рука свесилась почти до пола. Я подошла и присела на корточки, рассматривая Кериаса. На первый взгляд, и правда создавалось впечатление, будто мужчина заболел. Черты лица заострились, скулы обрисовались четче и щеки казались впалыми. И это выглядело странным даже при условии, что дознавателя всю неделю морили голодом. Скорее всего, именно приступы сумасшествия забирали большую часть его сил, ослабляя физически. Спутанные черные волосы падали на высокий лоб, прикрывая красные отметины на бледной коже. Я отвела одну прядь в сторону, разглядывая кровоподтеки и ссадины, и легкого прикосновения оказалось достаточно, чтобы потревожить чуткий сон мужчины. Черные ресницы дрогнули, поднимаясь, а темные глаза, еще затянутые поволокой сна, взглянули на меня. В первое мгновение в них мелькнуло странное чувство, которого я не ожидала увидеть – сожаление. Однако последовавший шепот прояснил ситуацию, стоило лишь услышать имя, сорвавшееся с губ дознавателя: – Инесса, – позвал он, а затем тихо добавил, – прости. Мужчина зажмурился, черты лица исказились болезненно, губы двигались, а вылетавшие слова мешались в бессвязное бормотание, из которого можно было разобрать лишь отдельные фразы: «Еще подземелье… Думал, вернулся… Снова бред». Я решила прервать игры воспаленного воображения и достаточно громко произнесла: – Вы перепутали, милорд дор Харон, меня зовут Миланта. Новый взгляд, внимательный и более осмысленный, пробежал по моему лицу, забранным в строгий пучок волосам, а Кериас протяжно выдохнул и с негромким стоном повернулся на спину, раскинув руки в стороны: – Ну конечно, – раздался его голос, – только во сне вас и можно перепутать. – Милорд, – я перешла на исключительно деловой тон, не считая нужным затягивать наше объяснение. – Да? – устало спросил он, при этом не глядя в мою сторону, а равнодушно рассматривая потолок над головой. – Я пришла поставить вас в известность, что ухожу, а наше устное соглашение расторгнуто. Письменного я так и не подписала, и принимаю решение в одностороннем порядке. Ваше мнение в данном вопросе меня отныне не волнует. Оставьте себе деньги и прочее, я одолжу лишь платье, за которое расплачусь с вами при первой возможности. С этими словами я поднялась, а Кериас медленно повернул голову. Сосредоточенный пристальный взгляд окинул меня с головы до ног, и дознаватель едва заметно повел плечами. – Иди, – равнодушно бросил он. Не скажу, что удивилась или была поражена, я приняла эти слова за новый виток хладнокровной просчитанной до мельчайших деталей игры. – Мой отец, в ваших руках, но это не заставит изменить решение. С меня довольно грязи, в которую довелось окунуться, столкнувшись с представителями императорского семейства. – Разве тебя уговаривают остаться? – прозвучал безразличный вопрос, – я ведь сказал, иди. Сделав шаг к двери, заколебалась лишь мгновение и остановилась уточнить: – Что с папой? – Жив и здравствует, – отмолвил Кериас, – полагаю, нас всех переживет. Я скривилась от неудачной шутки. – И никаких угроз в мой адрес, милорд? – А угрозы заставят тебя задержаться? – изломил бровь дознаватель. – Нет. – Так какой смысл спрашивать? И он снова прикрыл глаза, отстраняясь от реальности, погруженной в полумрак, комнаты, а я задумалась над его словами, не спеша покинуть спальню. Не может быть так просто. Выяснить все, прежде чем уйти, понять и удостовериться, что отцу не причинят вреда, и тогда оставить позади эту главу моей жизни, вычеркнуть и забыть. Я подошла к кровати, присела на край и повернулась к нему. Ведь ничего не теряю, если просто попрошу? – Вы можете пообещать, что с папой ничего не случится? Он снова раскрыл глаза и снова на меня не смотрел. Равнодушный взгляд в потолок, способный обмануть и убедить в безразличии кого угодно, но я чувствовала, просто чувствовала, что безразличия нет и в помине. – А я настолько благороден? – спросил он вдруг, – разве не ты говорила про грязь? Наше семейство не отличается великодушными порывами, Миланта, мы способны только портить и пятнать все лучшее. – А ещё убивать, – я произнесла это, глядя прямо на него, и добилась нужной реакции, добилась того, что он тоже посмотрел в ответ. Но прочитать по глазам о его мыслях не выходило. Однако я заметила сожаление прежде, когда он очнулся и не успел еще спрятать свои чувства. Значит, с имперским дознавателем не все потеряно. – Со мной подобного не повторится, – сказала ему, – я уйду раньше. Даже если вы сейчас начнете угрожать единственному близкому мне человеку. Я никогда не смогла бы стать любовницей двоих мужчин. Как можно говорить о любви и при этом делить женщину с другим? Разве это не мерзко? – Мы не делили, – Кериас поморщился, когда завел руки за голову и сцепил их в замок, – я не преступал черту, и Инесса стала моей лишь после нашей свадьбы. Но ее сломил страх. Она поддалась ему изначально, приняв предложение нелюбимого мужчины, она поддалась ему потом, вновь поддавшись на его угрозы и провокации. Когда за мной пришли, чтобы увезти в темницу, я успел пообещать, что вернусь и Ириаден не дойдет до убийства, но ему удалось убедить ее в обратном. Она отправилась к императору, пытаясь спасти своего мужа, а я сорвался, узнав об измене. Не стой она на той проклятой лестнице, будь у меня хоть миг, чтобы совладать с гневом, и трагедию удалось бы предотвратить. – Предотвратите сейчас. Он взглянул на меня, вырываясь из омута воспоминаний, в глазах мелькнул вопрос. – Не причиняйте вреда отцу, когда я уйду. Знаю, что император вряд ли смирится и начнет меня искать, а, возможно, вы тоже попытаетесь, но никто из вас не найдет, даю слово. Не повторяйте ошибок прошлого. – Я уже отпустил, Миланта, – вздохнул он, – угроз в адрес твоего отца не будет. Если тебе сложно поверить, то просто отнеси это на счет нашей сделки. Свою роль ты сыграла и задачу исполнила. Теперь черед за мной. И он снова закрыл глаза, не поясняя последней фразы и показывая, что разговор окончен. Мне оставалось только довериться этому обещанию. Выйдя из комнаты дознавателя, я потратила несколько минут на возвращение в свою уже бывшую спальню, где достала сумку с вещами, после чего покинула фамильный особняк. Мой путь лежал через заросший сад, в старый дом у озера, на встречу с тем, от кого прежде пыталась укрыться и кто удивительным образом вдруг превратился в моего защитника. Благодаря ему я могла скрыться от влиятельных мира сего и не зависеть более от сумасбродств императора и его кузена. Свобода! Чудесное слово. Достаточно оказалось лишь сжать кристалл в ладони, чтобы в кругу радужного света появился сперва силуэт, а потом мужчина шагнул мне навстречу. – Извини, – сказала ему, – что не пришла обратно в часовню. Отца не оказалось в пансионате, и я вынуждена была вернуться сюда. Зато теперь готова уйти. Навсегда. Если перенесешь меня куда-то подальше от этого дома, я буду очень благодарна. – Не стоит благодарить, Миланта, – ответил Призрак, протягивая руку. И когда я подошла ближе и крепко сжала его ладонь, свет вспыхнул ослепительно ярко, а спустя мгновение мы стояли возле небольшого приземистого домика на окраине леса, в радужном круге. Его формировали лунные лучи, падавшие сквозь окно, сохранившейся невредимой части стены. – Как человек, ты уязвима, – сказал мой загадочный спутник, – тебе требуются еда и полноценный сон, я не могу заставлять тебя жить в далекой башне, хоть там и безопасно. Это старое строение заброшено много лет назад, но оно находится недалеко от города, зато во многих километрах пути от столицы. Здесь тебя не найдут, если захочешь скрыться. В городе можно добыть еду и все необходимое. Он подошел к двери, снаружи которой оказался большой засов, и схватился за замок рукой. Металлический скрежет и хруст наполнили воздух, а затем части закрывавшей конструкции упали на землю. – Поразительно, – вымолвила я, – следуя за отворившим дверь Призраком, – ты просто сломал его одной рукой! Я вошла внутрь просторной комнаты, походившей на заброшенную даровню. Крыша по форме напоминала купол, под сводом располагались круглые окошки, как в той сохранившейся невредимой части стены. В центре стояла круглая чаша с оббитыми краями, по кругу комнаты скамьи, а в стороне большой очаг. – В такие строения, насколько я помню, обычные жители приносили дары для своих лордов. Для магов, которые владели их землями? Чтобы те даровали защиту и помощь от других магов, а потом даровни превратились в подобие сакральных мест, где о помощи молили высших богов. После эти строения сменили часовни. Скажи, а в лесу неподалеку не водятся опасные хищники? – В самой чаще, возможно, но человеческое жилье близко, и с защитой дающего для тебя даже они не представляют угрозы. Защита! Я совсем позабыла про нее и не попросила Кериаса снять с меня эту сеть. Не хотелось бы никакой помощи от дознавателя, но не возвращаться же теперь назад. – Здесь вполне можно жить, – я прошлась по кругу, посмотрела на чашу, потрогала каменные стены, – нет сырости, крыша цела. – Я плохо помню о том, что нужно людям для жизни, Миланта, и готов перенести тебя в любое желанное место. Не бойся попросить, если чего-то станет не хватать. – Знаешь, мне не нужны горничные или богатые наряды, правда. Мы с отцом всегда так жили. Кто-то бы сказал в скитаниях, а я называла это захватывающими приключениями. Он не мог оставаться на одном месте, всегда в погоне за знаниями. Мы переезжали в новые города или небольшие деревеньки, папа брался за любую работу, а заработав достаточно, отправлялся дальше. Это было волшебно и сказочно. По вечерам он читал мне книги, это была наша страсть, отправляться в книжное путешествие, запоминать разные интересные места или события. Потом папа спрашивал: «Хотела бы ты увидеть это в реальности», – и я всегда соглашалась. Я присела на скамью, провела по шероховатой поверхности ладонью. – На семнадцать лет он сделал мне подарок. Не знаю, как ему удалось скопить хоть что-то за это время, но он оплатил мою учебу в школе библиотекарей. Заочно. Не нужно было посещать занятия вместе со всеми, достаточно оказалось лишь приезжать в столицу раз в несколько месяцев и сдавать экзамены. А с этим никогда не возникало проблем. Учителя считали меня талантливой. Они не знали, сколько книг и реальных мест мне довелось повидать за всю жизнь, а то, что другие изучали в теории, я видела вживую. Но только потом, так неожиданно для меня, отец серьезно заболел. Возраст дал о себе знать. И мы вернулись в столицу. Пришлось осесть на одном месте и искать работу теперь уже мне. Тогда пришло чувство, словно выбили почву из-под ног. Более не было прежней свободы, пришлось много работать, чтобы заботиться о папе, как прежде он обо мне, и денег требовалось немало. Это оказалось очень… непривычно. Я осела в библиотеке среди любимых с детства книг, не хотелось покидать ее, не хотелось окунаться в жизнь большого города, это было так чуждо. Призрак внимательно слушал, стоя неподалеку. С ним оказалось удивительно легко разговаривать. Напоминало наши беседы с отцом, когда меня действительно слушали, без насмешки, без попыток навязать свое мнение или заставить сделать что-то. Когда принимали за равную себе. Поджав ноги, я прислонилась к стене, глядя на странного мужчину. – А потом вдруг ты появился в ту ночь, и все снова изменилось. Мое убежище стало представлять опасность. Наверное, это очень странно, что прежде я боялась тебя, а теперь бегу совсем от других людей. Но так кажется правильным. С тобой спокойно и ты ничего не требуешь взамен. Только приходит вопрос: «Почему?» – Мне ничего не нужно, Миланта. Я существую не так, как привыкли люди, и далек от их чувств и опасений, но иногда оставаться в одиночестве непросто. Еще сложнее найти во всем мире родственную душу, человека, способного не испугаться. Поэтому грани приняли тебя. Людей держат условности и навязанные страхи, их собственные пороки и слабости. Ты чиста душой, сердцем, не гонишься за материальными благами, а стремишься к духовному обогащению. Таких людей очень мало. Именно по этой причине тебе спокойно со мной, а остальных я вгоняю в ужас. – Но ведь я не первая? Были ещё девушки. – Были. – Они и правда погибли, как говорил Кериас? – Да.