– Я чувствую за стеной пустоту. Да он просто мастер строить предложения, имеющие двоякий смысл. – Подойди. Мне больше хотелось уйти, а вовсе не приближаться к нему, но дознаватель не оставил выбора. Правда, стоило мне удалиться от двери, вновь раздался треск. Я замерла в испуге, снова посмотрела на потолок и, вскрикнув, прикрыла голову руками. Большущий кусок откололся от вычурной лепнины на моих глазах и стремительно понесся вниз. Такой удар мог если не добить, то точно оглушить, а вместо этого меня окутало облаком известки, мгновенно набившейся в нос и рот, и я закашлялась. Получив шанс снова вдохнуть и потерев ладонями глаза, оглядела белый пол вокруг себя и свою выбеленную одежду. Со стороны сейчас напоминала гипсовую статую, но не это занимало мои мысли. Вопрос: «Как такой огромный кусок мог рассыпаться в пыль», – вот что казалось интересней всего. Я посмотрела на Зверя. Дознаватель стоял, повернувшись ко мне, и медленно растирал руки. Не может быть! – Ну что так смотришь, Мышонок? В этот момент мне стало еще страшнее, чем в миг, когда на глазах свершилось убийство. – Ты побелела или это все известь? – Вы маг? Я все же нашла силы, чтобы протолкнуть сквозь задрожавшие губы этот вопрос. – Разве? – склонил голову к плечу дознаватель. Конечно же, ну разве есть смысл спрашивать очевидные вещи. Ведь куски потолка просто так не измельчаются в воздухе во время падения на чью-то голову. Но ведь и маги никоим образом не имеют возможности свободно разгуливать по столице, а главное, имперским дознавателем не мог стать маг, никак не мог. – Вы измельчили вот этот кусок, – и я указала себе под ноги. – Как же вы…? Я стояла, смотрела на него, а он совершенно спокойно на меня. Нисколько не волнуясь, не выказывая даже тени тревоги. – Маги выселены за границу государства, – процитировала наизусть фразу из учебника, – маги – смески ужасных существ, когда-то поработивших человека. Магам запрещено вступать в контакт с людьми и пересекать огороженную территорию их поселения. Они никому не подконтрольны, жестоки и опасны. Я замолчала, боясь теперь произнести вслух хоть слово, но непрерывно твердя про себя: «Не может быть. Не может быть». Он прямой родственник императора. Среди имперской родни не могли оказаться маги или потомки кого бы то ни было, кроме людей, никаких иных существ. Но один из дознавателей говорил, будто у Зверя нюх, точно у оборотня. Возможно, он фигурально выражался, намекая на особые чутье и хватку, а вовсе не на прямую связь с перевертышами. И я сама утвердилась в бредовости подобного подозрения, узнав о связи с имперским домом, а вот теперь… Магия передавалась смескам по наследству. Она возникала только у наследников человеческой крови и крови иной расы. – Какая начитанная библиотекарша, – хмыкнул Зверь и сделал шаг ко мне. Я попятилась, а он нарочито медленно принялся подкатывать рукав рубашки. – Такая умная. Цитирует книжки и, главное, вовремя и к месту. Почему я не удивлен, что ты умудрилась попасться на глаза Призраку? Он продолжал потихоньку наступать, а я добралась уже почти до самой двери, когда поднятый рукав рубашки обнажил широкий браслет на запястье. Толстый литой браслет из красного золота. Он плотно обхватывал руку, перекрывая белесый длинный шрам, тянущийся дальше по предплечью и исчезающий под тканью. – Мышонок, ты такая рассудительная, как же умудрилась забыть об аккумулянтах? – и он поднял руку выше, позволив тусклому свету из окна прогуляться по гладкой золотой поверхности. Наступил подходящий момент, чтобы провалиться сквозь пол, и едва заметная улыбка на губах Зверя это подтвердила. Конечно, ведь я принялась бросаться серьезными обвинениями, совершенно забыв про накопители магии, способные удерживать в себе невероятно мощные заряды. Но ведь они были столь редки в нашем государстве и стоили баснословных денег. Мне за всю жизнь работы библиотекарем в условиях суровой экономии хватило бы только на застежку от этой вещицы. Вот поэтому я даже не вспомнила о них. – А как же…, - начала и замолчала. – Как же у дознавателя очутился аккумулянт? – закончил мою фразу Зверь, явно прилагая усилия, чтобы не расхохотаться. Глупее я себя еще не ощущала. Понятно, что ни один дознаватель не мог заполучить такую вещь, исключая одного, который приходился императору родственником. Я потупилась, а Зверь вдруг спросил: – И почему я не слышу? Пока пыталась сообразить, к чему этот вопрос, дознаватель вдруг очутился рядом и поднял мою голову за подбородок, заглянув в глаза. – Почему не слышу извинений за нелепые и кошмарные подозрения? Где попытки загладить вину? Я уже открыла рот, собираясь сперва произнести несколько фраз в свою защиту, но меня сурово прервали. Со словами: «Даже извинений добиваться самому», – Зверь дернул меня на себя и впился в губы таким поцелуем, что, согласно ощущениям, новый кусок лепнины рухнул с потолка и попал точно по темечку. Совершенно оглушенная, я продолжала остолбенело стоять на месте, даже когда дознаватель отстранился и облизнулся. – И правда вкусная Мышка. – Вы…, - хотела повторить уже набившее оскомину: «Да как вы можете!» – но дальше обращения дело не пошло. Отказали и голос, и воображение, а подходящие к ситуации обвинительные речи на ум не пришли. А Зверю было все равно. Он вовсе от меня отвернулся и озаботился иным вопросом, игнорируя мое состояние. – Стена толстая, придется ломать, – заявил дознаватель, окинув взглядом тот самый участок, за которым он якобы ощутил пустоту. – Потеряем время, но, может, найдем что-то стоящее. И он резво развернулся и направился к выходу. Я не поспевала за стремительными сменами его настроения, поэтому пока осмысливала фразу насчёт погрома старинной библиотеки, мужчина уже исчез в темноте коридора. Меня привел в себя новый треск, и, мгновенно вспомнив об упавшем куске лепнины и отсутствии магического браслета, я бегом кинулась за дознавателем. Когда выскочила из коридора, оказалась в прежней зале. Сюда еще не вернулся ни один из посланных на осмотр помощников Зверя, сам же он спокойно присел на корточки возле старинной мозаики и вновь ее осматривал. Я открыла рот, дабы проговорить, наконец, все обвинения, но поняла, что время ушло и сейчас они попросту прозвучали бы глупо. – Надеюсь, сработает, – вполголоса проговорил мужчина. – Что сработает? – не удержалась от вопроса. – Приманка, – невозмутимо пояснил дознаватель. – Какая? – начала я и тут же припомнила его фразу, произнесенную в кабинете, – вы же не меня сейчас имеете в виду? – Именно тебя. – То есть вы серьезно рассуждали о том, чтобы сделать меня приманкой? – Я редко шучу в серьезных вопросах, – ответил Зверь поднимаясь. – А почему вы решили, будто я сойду за приманку? – я категорически возражала против подобного, – Призрак ведь не убрал меня в день убийства, прежде чем успела сообщить вам подробности. Какой резон ему сейчас расправляться со мной? – Мышка, ты читаешь много книжек, но разве они помогают трезво взглянуть на реальные вещи? – дознаватель покачал головой с таким видом, будто любовь к чтению являлась самым серьезным недостатком. – Я все еще не понимаю. – Ты высказала чисто книжный взгляд на обыденного преступника. Такие методы описываются в различных мрачных романчиках, но значительно реже – в преступных хрониках. А мы имеем дело с весьма одаренным преступником, неуловимым, понимаешь? – Не понимаю. Как это связано со мной? – В нашу первую встречу, Мышонок, когда ты пришла на допрос, я выяснил, можешь ли ты представлять интерес для Призрака. – Неправда! – я не смогла сдержать возмущения, – на допросе вы только ощупали меня со всех сторон. Зверь запрокинул голову и расхохотался. – Какая чудная манера говорить правду в лицо! И такая редкость в наше время. Я, бесспорно, щупал, – согласился он, – и попутно оценивал твою реакцию, выяснив главное – наша мышка невинна. – Если…, - я смутилась и покраснела, – если это было главной целью, вы могли просто спросить. – Что ты, Мышулька, слова позволяют выяснить слишком мало. – Я все равно не понимаю. – Сейчас поймешь. Знаешь, милашка… – Я Миланта. – Звучит как милашка, так вот, – нахальный дознаватель продолжил вещать прежним тоном, снова игнорируя мое возмущение, – ты не первая свидетельница его преступлений, а третья по счету из тех малышек, которых отличал один признак – все они были невинны. Что-то мне не понравилось это замечание. – Как ни удивительно это прозвучит, но Призрак выбирал именно таких девушек. – Что значит выбирал? – от дурного предчувствия похолодели руки. – Если так понятней: он их находил, а потом они находились мертвыми. – Что? – теперь похолодело в груди и задрожали колени. – Самое удивительное, оба раза не обнаружено следов насильственной смерти, как с прочими жертвами. Зверь замолчал, по-видимому, ожидая нового вопроса, которого я оказалась не в состоянии задать. Не дождавшись реакции на свои слова, дознаватель спокойно продолжил: – Понимаешь, Мышонок, они расставались с жизнью добровольно. Каждый раз были обнаружены следы присутствия Призрака, что позволило связать преступления именно с ним, но не похоже, чтобы он прикладывал руку к устранению девушек в прямом смысле. Выглядело так, будто они все сделали сами. – Что сделали? – этот вопрос я произнесла одними губами, но Зверь догадался и ответил: – Закололи себя ритуальным клинком.