— Чего застыли? — рявкнула на нас Бьянка. — Идем! Моя машина за углом! — А как… — высказала недоумение Надя, но Бьянка, не глядя, обронила: — Айвен приберется! Теперь это его забота! Только Надюша хотела услышать иное, то, как она оглядывалась, убегая, сказало о многом. Подруга, несмотря ни на что, жалела Джера и беспокоилась о нем. Глава 2 Роскошный автомобиль васильково-синего цвета приветливо мигнул фарами, точно узнавая хозяйку, а уже через минуту мы неслись на огромной скорости по улицам города. Устало прислонившись к спинке сидения, решила немного передохнуть, но даже глаз не закрыла. Взгляд притягивало зеркало дальнего вида, мерещилось, что я уже вижу черную машину Айвена, догоняющую нас. Необходимость срочно отвлечься заставила спросить: — Ты назвалась тарланой, но я ни разу не слышала о таких существах. Кто вы? — Боишься? — в вопросе звучала ирония. — Не знаю… честно, — отозвалась я, не поднимая головы, слегка прищурено глядя на собеседницу. Она взглянула прямо, ненадолго отвлекшись от созерцания ситуации на дороге, сказала: — Не боятся только мертвые! Живым всегда есть о чем беспокоиться, и чего опасаться! — Ну, — согласилась, — я боюсь за маму и ее мужа, за подруг тоже опасаюсь. Мало ли что взбредет в голову Айвену! — Или вам, Бьянка, — Надюша, устроившаяся на заднем сидении, смело высказала свои опасения. Тарлана хмыкнула: — Не доверяете мне? — Доверие? — глухо откликнулась я. — Как будто у нас есть выбор? Странное ощущение пронзило меня, и, взглянув в зеркало, увидела, что черная машина Айвена у нас на хвосте. — Вам придется довериться мне! — Бьянка тоже увидела, вдавила педаль газа в пол, стрелка спидометра подскочила до ста двадцати. Автомобиль Айвена секунд на пять, не дольше, исчез из поля зрения. — Оторвемся! — крикнула Бьянка, сосредотачивая все свое внимание на оживленной городской дороге. Перестроившись в левый ряд, она резко свернула на перекрестке. Айвен если и отстал, то ненадолго, вскоре он опять пристроился за нами. Бьянка вдавила педаль в резиновый коврик, ругнулась: — Да чтоб тебя! — крутанула руль, и автомобиль послушно скользнул в соседний ряд. — Пристегнись! — поздновато напомнила она мне, в то время, как Надюшка уже сползла на пол и тонко повизгивала. Я попыталась последовать совету Бьянки, но не смогла, меня мотало из стороны в сторону, как тряпичную куклу. Тогда я просто вцепилась двумя руками в край сидения и стиснула зубы. Наверное, так чувствует себя осколок в калейдоскопе, летит, падает, скользит, чтобы изменился узор. Никогда не думала, что придется участвовать в гонке, когда не успеваешь рассмотреть соседние машины, пространство за окном кружится, а картинка расплывается. — Вот же настырный мальчишка! — сквозь зубы выдала Бьянка, прибавив несколько слов, явно ругательных, на незнакомом языке. Я прикрыла на миг глаза, подумав, что так будет проще, и услышала в своей голове шепот Айвена: — Лизавета, ты такая красивая…моя… навсегда… Я позабыла вдохнуть, ощущая, как внутри медленно разгорается огонь страсти. Сначала искорка совсем маленькая, практически неощутимая, которая сияет ярче и ярче. — Моя Лизавета… Будешь помнить… ты будешь помнить… Губы поневоле задвигались, отвечая: — Буду, — а на щеках показались слезы. — Я могу… — продолжал Айвен, разговаривая мысленно только со мной. — Что? — снова против воли я задаю вопрос, потому что ответ важен, как воздух, без которого не возможна сама жизнь. — Все могу… — Все? — ответила, понимая, что желаю только одного — его самого. — Открой дверь, — знаю, что автомобиль Айвена рядом с нашим, не отстает ни на миллиметр. Они настолько близко, что почти сталкиваются, обдирая идеальные отполированные бока. — И я дам, что ты хочешь… Распахнула веки, сквозь слезы, наблюдая за тем, как правая рука, больше непослушная моей воле, движется к ручке. В душе кричу, но никто меня не слышит, только Айвен заманивает, обещает, ломает. — …..! — смачно высказалась Бьянка, схватив меня стальной, совсем не по-женски сильной хваткой, сжимая руку так, что стало больно. Если бы это меня спасло, я бы тарлане «спасибо» сказала. Но нет, вместо благодарности начала сопротивляться, и машина вильнула, когда Бьянка на мгновение потеряла контроль над ней. — Фак! — ей пришлось отпустить меня. — Надя, держи свою подругу, а я займусь Айвеном! — и что-то быстро зашептала. Надюшка опоздала совсем чуть-чуть, напала сзади, стараясь удержать мои руки, но дверка уже открылась, и автомобиль Айвена, несущийся на огромной скорости, оторвал ее. — Лизавета, красивая моя… — Твоя? — рыдая и сопротивляясь Наде, глядя на Айвена, спросила я. — Моя… — кивнул он и улыбнулся, а затем протянул ладонь. — Будем вместе навсегда, только… — взглядом указал на медальон, покачивающийся на моей груди. Надежда, как лучшая подруга, готовая на все ради моего спасения, старалась изо всех сил. Я, почти рыча, пыталась разжать ее руки, крепко обхватывающие мое тело, не позволяя высунуться из машины навстречу Айвену. Надин всхлипывала, но не отпускала, тогда я решила укусить ее. — Лизавета, моя девочка… сладкая, влекущая, чуткая… Ты не представляешь, как я скучал по тебе… — губы Айвена зашевелились, и ветер донес до меня его обольстительные речи. — Лизка, не дури! — отчаянно, задыхаясь, кричала Надюшка, но я ее не слышала. — Бьянка! — взмолилась она. Тарлана так вцепилась в руль, что костяшки ее пальцев побелели от напряжения, не отвлекаясь от дороги, она продолжала говорить, одновременно в моей голове зазвучали ее слова: — Елисава, девочка, сражайся с ним! Ты можешь! Ярослава должна была тебя научить! — Лизавета, моя Лизавета, — колдовской дурман вновь овладел моим сознанием, заглушая иные фразы, кроме тех, что нашептывал Айвен. — Будем вместе… навсегда… За последние слова я и зацепилась, медленно поинтересовавшись: — Не слишком ли долго твое навсегда? — Нет, ты будешь моей, а я твоим… Общее на двоих наслаждение, разделенная страсть, истинная любовь без обмана! — Слышалось со стороны Айвена, и я откликалась, потому что тело помнило все ласки демона, оно подчинялось его зову, игнорируя слабые попытки сопротивляться. — Сражайся с ним, Елисава! — где-то на краю послышался другой голос. — Надежда, держи ее, не отпускай! — Надежда погубит тебя, девочка моя, — тотчас ответил Айвен. — Ладно, — прошептала сорванным голосом, но Бьянке удалось посеять семена сомнений в моей душе. Они упали на благодатную почву воспоминаний, которые дороги сердцу. Наваждение еще окутывало меня, подчиняло тело, но разум заставлял забыть одни воспоминания, погрузиться в другие. …Мне года четыре и я бегу под горку, чтобы первой добраться до калитки домика, где мы обитаем. За спиной смех мамы и Ярославы, и я оборачиваюсь на секунду, а после лечу. Хнычу, очень болят содранные колени и ладони. Мама обнимает, шепчет что-то ласковое, но я лишь сильнее рыдаю на ее плече. Когда поднимаю голову, вижу, как неодобрительно поджимает губы крестная, с уст ее срываются жестокие слова: — Всего лишь царапина, Елисава! Ты же ничего не сломала! Поэтому встань и иди вперед! Я обиженно всхлипываю, так хочется, чтобы и Ярослава меня пожалела, но ее слова безжалостны. — Не щади себя, Елисава, лишь так добьешься успеха! Не стой на месте, не реви, не жалей о том, что ушло! Пока двигаешься — ты живешь!.. … И еще одно! Кажется, я чуть старше, лет шесть, не больше. Мальчишка во дворе отнял мою любимую куклу, сломал. Я снова хнычу, мама жалеет, твердит, что купим новую. — Толку? — яростно бросает крестная. — Она опять отдаст ее в чужие руки, так, Елисава? Мне хочется кричать в ответ, что «нет, ни за что!»